Амиран Урушадзе. Вольная вода. История борьбы за свободу на Дону. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Содержание
1 июня 1962 года, Новочеркасск, Новочеркасский электровозостроительный завод имени Семена Михайловича Буденного. Утром рабочие сталелитейного цеха стали обсуждать главную новость — повышение цен. В газете «Правда» было опубликовано Постановление Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Совета министров СССР «О некотором повышении цен на мясо, мясные продукты и масло» от 31 мая 1962 года. Согласно этому документу розничные цены на мясо и мясные продукты повышались в среднем на 30 %, на сливочное масло — на 25 %. Цена говядины (самого ходового мяса у населения СССР) увеличивалась с 1 рубля 50 копеек до 2 рублей за килограмм. Эта новость не могла не произвести большого негативного впечатления на советских людей. Дело в том, что на протяжении 1957–1962 годов в СССР реализовывалась циклопическая по размаху и целям сельскохозяйственная программа первого секретаря ЦК КПСС и председателя советского правительства Никиты Хрущева (1894–1971) «Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения». Меры по повышению сельскохозяйственного производства обернулись катастрофой.
Стремясь выполнить и перевыполнить определенные правительством производственные планы, местные руководители фальсифицировали статистику, занимались шулерскими приписками, забивали все поголовье скота. Наиболее известным стало так называемое Рязанское чудо. Первый секретарь Рязанского обкома КПСС Алексей Ларионов в 1959 году решительно заявил о готовности поднять лишь за один год производство мяса в три раза. Для выполнения взятых обязательств Ларионов распорядился забить молочных поросят и племенных производителей, изъять весь скот у колхозников, а недостающее мясо закупить в соседних областях за счет целевых средств модернизации школ и больниц. Ларионов сдержал обещание, данное Хрущеву: Рязанская область действительно увеличила «производство» мяса более чем в три раза за год. Рязанского партийного лидера торжественно наградили Звездой Героя Социалистического Труда, но ценой этого триумфа было тотальное разорение. Рязанская область осталась без средств и ресурсов, колхозники, лишившиеся рабочего скота, не могли обрабатывать землю. Замаячила угроза голода. Любимец Хрущева Алексей Ларионов, понимая ужас положения, застрелился.
Программа Хрущева полностью провалилась, и повышение цен в 1962 году (первое с 1947-го) было не чем иным, как признанием глубокого кризиса советской деревни, ограбленной сталинской индустриализацией и окончательно разоренной хрущевскими экспериментами. Теперь, чтобы хоть как-то реанимировать деревню, советское правительство пошло на крайние, экстренные меры — повысило закупочные и розничные цены на продукты сельского хозяйства. За провалы аграрной политики правительства должно было заплатить городское население.
Вполне возможно, что примерно так повышение цен в то летнее утро обсуждали и рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода. Дополнительным поводом для недовольства рабочих было известие о снижении расценок за выполняемую на заводе работу, что означало снижение их заработка на треть. Цены повышались, зарплата уменьшалась. Будущее в таком контексте представлялось тяжелым и беспросветным. И все это на фоне бесконечных заверений партийного руководства о скором всеобщем изобилии.
К десяти часам утра группа недовольных рабочих выросла до 200 человек, они решили требовать повышения расценок и направились в заводской сквер. Здесь число митингующих возросло до тысячи и состоялась встреча с директором завода Борисом Курочкиным. Вместо разговора с рабочими о трудностях повседневной жизни (в городе выстраивались многочасовые очереди даже за картошкой) директор отмахнулся от недовольных издевательской фразой: «Если не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером». Рабочие были оскорблены, поведение директора советского завода уж больно напоминало высокомерие дореволюционных капиталистов, известное по кинематографу. Один из наиболее ярких моментов «Стачки» (1924) Сергея Эйзенштейна изображает капиталиста-толстосума, вытирающего рабочей петицией свои ботинки. Можно сказать, что и события в Новочеркасске развивались по схожему сценарию. В руках у рабочих появились плакаты, а на вагонах остановленного пассажирского поезда недовольные написали: «Мяса, масла, повышения зарплаты». Поразительно, но даже требования рабочих в стране победившего социализма были едва ли не калькой с требований стачечников императорской России.
В Новочеркасск спешно прибыло руководство Ростовской области: секретарь обкома Александр Басов и заместитель начальника областного Управления КГБ Иван Лазарев. Но утихомирить восставших рабочих начальству не удалось. Басов попытался обратиться к толпе языком официальных общих фраз, но его почти сразу прервали. Среди рабочих выделились особенно смелые и бесшабашные, которые своими радикальными действиями (битьем стекол, избиением заводского начальства и сотрудников милиции) сильно напугали областное начальство. Провалившись на переговорах с рабочими, Басов решил применить силу. Против митингующих был брошен отряд милиции в 200 человек, но рабочие обратили его в бегство и полностью рассеяли. Вечером в Новочеркасск вошли войска.
2 июня 1962 года, Новочеркасск, Новочеркасский электровозостроительный завод имени Семена Михайловича Буденного. В семь утра рабочие стали собираться на заводе, но работу не начинали. На сходке было решено идти в центр города к городскому комитету КПСС, который располагался в Атаманском дворце. Как и во время Ростовской стачки 1902 года, рабочие шли митинговать вместе с женами и детьми, шли под красными знаменами, несли портреты Ленина. Историк Владимир Козлов сравнил это шествие с Кровавым воскресеньем (9 января 1905 года): в обоих случаях люди словно пытались защититься священными символами. В январе 1905 года шествие проходило с портретами Николая II и иконами, спустя шесть десятков лет рабочие держали в руках портреты вождя мирового пролетариата и красные полотнища. На мосту через реку Тузлов военные устроили блокпост из танков и автомобилей, здесь же в оцеплении стояли солдаты. Но толпа и не подумала остановиться. Такая смелость объясняется тем, что никто из митингующих не мог представить Советскую армию в роли карателя рабочего протеста. Пока толпа проходила по Новочеркасску, к ней присоединилось много сочувствующих, в основном молодых людей. «Мяса, масла, повышения зарплаты» — разносилось по центру бывшей казачьей столицы. Символика и требования новочеркасского выступления ясно показывают, что рабочие не выдвигали политических требований, не выступали против официальных коммунистических идеалов. Единственное, чего желали люди, зарабатывавшие на скромную жизнь тяжелым трудом, — восстановления справедливости, честного разговора с начальством, внимания к своим бытовым тяготам.
Выслушивать требования рабочих начальство государства рабочих и крестьян не стало. Прилетевшие из Москвы в Новочеркасск члены Президиума Центрального комитета КПСС Фрол Козлов и Анастас Микоян, узнав, что рабочие прошли через блокпост на мосту через Тузлов, поспешили покинуть здание горкома. Рабочие на площади перед зданием горкома наивно ждали выступления высшего руководства страны. После того как стало ясно, что никто из первых лиц советского руководства говорить с рабочими не станет, протест начал приобретать форму погрома. Рабочие заняли балкон Атаманского дворца, вывесили красное знамя и водрузили портрет Ленина. Начались выступления рабочих ораторов. Другие митингующие призывали солдат и милиционеров, занимавших позиции на площади, перейти на их сторону. Часть рабочих пошла к городскому отделу милиции. Разнеслись слухи, что рабочие захватили оружие.
По толпе у Атаманского дворца открыли огонь. Согласно официальному сообщению КГБ: «После ликвидации массовых беспорядков подобрано 20 трупов, из них две женщины, которые захоронены в разных местах области. Раненых и получивших увечья насчитывалось около 40 человек, из которых 3 человека умерло».
Несмотря на жестокую расправу, на следующий день митинги и собрания людей продолжились. В Новочеркасске ввели комендантский час, громкоговорители повторяли запись речи Микояна, а в три часа дня по радио выступил Козлов. «Сила советского рабочего класса в его организованности, в его дисциплинированности, в его преданности делу строительства коммунизма. У нашего рабочего класса есть свои общественные организации, есть свое государство, есть своя родная партия, вся деятельность которой направлена на счастье и благо народа», — говорил Фрол Козлов, советский партийный лидер и несостоявшийся преемник Хрущева.
Последовали аресты, а уже в августе состоялся суд над обвиняемыми в организации массовых беспорядков. 14 человек признали виновными, семерых из них расстреляли.
О событиях в Новочеркасске ничего не сообщалось, в Ростовскую область привезли радиопеленгаторы, чтобы не допустить передачи информации за границу через радиолюбителей. Советское руководство пыталось сделать Новочеркасское восстание тайной, исходя из общей, очень неспокойной обстановки в стране. Повышение цен было встречено во многих крупных городах с недовольством, распространялись листовки, на зданиях появлялись угрожающие надписи. Расстрел мирной демонстрации рабочих, которые просили у партии и правительства еды и повышения зарплаты, мог вызвать акции рабочей солидарности по всему СССР. Этого советская номенклатура боялась. Недовольных порядками, дефицитом, а главное — полным безразличием власти к нуждам населения было много. У некоторых с советской властью имелись и личные счеты: среди новочеркасских демонстрантов были раскулаченные и расказаченные. Удовлетворять людские потребности никто не стремился, начальство больше заботила задача разобщения людей. Поэтому всех критиков и противников власти объявляли хулиганами, бандитами или сумасшедшими.
Новочеркасское восстание 1962 года можно считать трагическим финалом вековой борьбы людей Дона за свободу и достойную жизнь. Смелость рабочих, их решимость словно были вдохновлены вольными традициями Донской казачьей республики, которые переплелись с протестным прошлым ростовских трудяг Владикавказской железной дороги. Нетривиальное совпадение: два крупнейших социальных протеста на Дону в XX столетии развернулись в железнодорожных мастерских.