© Горький Медиа, 2025
Gorky Media
16 ноября 2018

Убит во время стрельбы

По-прежнему шел дождь. Столько дождя вылилось за тот день. Капли напоминали мне слезы. Было похоже, что небо плакало вместе с лежащей в больнице мамой и другими людьми, которых я видел сегодня.

— Твоего брата убили во время стрельбы, Зак, — сказал папа скрипучим голосом. Мы стояли вместе под роняющим слезы небом, и у меня в голове без остановки крутились папины слова: «Энди умер. Убит во время стрельбы. Энди умер. Убит во время стрельбы».

Теперь я понял, почему мама вела себя как сумасшедшая, когда пришел папа. Она знала, что Энди умер, а я не знал. И вот я тоже это узнал, но я не стал сходить с ума, плакать и кричать, как мама. Я просто стоял и ждал. В моей голове крутились одни и те же слова, и все тело было странным, каким-то очень тяжелым.

Потом папа сказал, что надо идти обратно и проверить, как там мама. Мы медленно зашли внутрь, и мне было трудно идти на тяжелых ногах. Люди в холле смотрели на нас, и по их лицам было видно, что они нас жалеют. Значит, они тоже уже знали, что Энди умер.

Мы подошли к стойке регистратуры.

— Я бы хотел узнать о состоянии Мелиссы Тейлор, — сказал папа одной из женщин за стойкой.

— Сейчас я уточню, — ответила женщина и скрылась за дверью для персонала. Рядом вдруг оказалась мама Рики.

— Джим, — обратилась она к папе и положила руку ему на локоть. А папа быстро отпрянул, как будто ее рука могла обжечь или что-то в этом роде. Мама Рики уронила руку и уставилась на папу.

— Джим, прошу тебя. О Рики что-нибудь известно? Ты не спросил о нем?

Я помнил, что у Рики папы не было или он был, но уехал, когда Рики был еще младенцем. Так что его папа не мог сидеть и ждать в церкви на всякий случай. А его мама не знала, жив Рики или нет.

— Прости. Я… я не знаю, — сказал папа и сделал еще пару шагов назад, продолжая смотреть на дверь для персонала. Потом эта дверь открылась, и женщина из-за стойки придержала ее и подозвала нас, махнув рукой. Папа сказал маме Рики:

— Я постараюсь выяснить, пока буду там. Хорошо? — и мы зашли внутрь.

Мы шагали за женщиной по длинному коридору и оказались в большом помещении, которое я помнил еще с тех пор, когда мы приезжали сюда с Энди. Сбоку здесь были маленькие комнатки, разделенные шторами вместо стен. В одной из комнаток штора была поднята, и там я увидел знакомую девочку. Она учится в четвертом классе в школе «Маккинли», но ее имени я не знаю. Девочка сидела на кровати с колесиками, а рука у нее была сильно замотана белым бинтом.

Женщина привела нас в мамину комнатку. Мама лежала на кровати, накрытая белой простыней. Мешочек с водой висел на металлической стойке, а пластиковая трубочка шла к ее руке, к которой был прилеплен большой кусок пластыря «Бэнд-эйд». Мама лежала с закрытыми глазами, отвернувшись от нас. Она была похожа на куклу, а не на живого человека, и от этого вида мне стало страшно. Папа подошел к кровати и дотронулся до маминого лица. Она не пошевелилась, не повернула голову и не открыла глаза.

Рядом с кроватью стояли два стула, и мы сели. Женщина сказала, что доктор скоро подойдет к нам, и, уходя, задернула штору. Мы ждали, и я смотрел, как капельки жидкости капают в трубочку и затекают в мамину руку. Эти капли были похожи на капающие вниз слезы, как будто бы этот пакетик возвращал маме все слезы, которые она выплакала раньше.

Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет

Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие

Подтверждаю, мне есть 18 лет

© Горький Медиа, 2025 Все права защищены. Частичная перепечатка материалов сайта разрешена при наличии активной ссылки на оригинальную публикацию, полная — только с письменного разрешения редакции.