Он поднимается, обходит стол и встает за спинкой ее стула. Она откидывается назад и прижимается к нему затылком. Наклонившись, он целует ее в щеку, потому что не может дотянуться до губ. Она закрывает глаза, берет его руку и целует ее, удерживая у лица. Потом касается ее губами еще и еще раз. У них есть немного времени до Колиного прихода, и если они поторопятся…
Но он не может. Он должен ей рассказать.
— Аня.
— Да?
— Сегодня кое-что случилось.
Она резко оборачивается, чтобы взглянуть ему в лицо: глаза вопросительно распахнуты, тело застыло в напряжении.
— Что?
— Может, еще и ничего. Но Русов попросил меня осмотреть одного из его пациентов.
Она не произносит ни слова, ждет.
— Это ребенок, мальчик десяти лет. Его отец, по крайней мере, со слов Лены — из МГБ. Волков.
— Волков! — она вздрагивает, будто через ее тело пропустили электрический разряд.
— Да, именно.
Между ними повисает молчание. Анна встает, подходит к окну и долго в него смотрит. Через некоторое время она поворачивается к Андрею. Он не может различить выражения ее лица, потому что она стоит спиной к свету.
— Ты хочешь сказать, тот самый Волков?
— Да. Он там один такой, я надеюсь.
— Боже мой… — она непроизвольно понижает голос. — А что с ребенком?
— Русов отказывается говорить. Он дал мне понять, что симптомы указывают на какую-то форму ювенильного артрита. Отек, боль, покраснение. И не сказал ничего, что бы обрисовало полную картину. Это было совершенно непрофессионально. Но Лена говорит, там что-то серьезное.
— Она-то откуда знает?
— Потому что Русов по-тихому сделал рентген.
— Но это же невозможно?!
— Ему, похоже, удалось. Никаких записей не сохранилось, поэтому я не знаю, что он показал.
— Но значит…
— Можешь не говорить.
— …это что-то плохое. Поэтому он и не хотел, чтобы ты знал.
— Трудно не прийти к такому выводу, — сухо отвечает Андрей.
* * *
Они не стучатся, они колотят в дверь. «Наверное, боковой стороной сжатого кулака», — думает Андрей, пока идет в прихожую.
— Одну минуту! — кричит он, как будто просто сосед решил заглянуть к нему среди ночи.
— Откройте! — раздается крик, как будто они не слышат, что он уже гремит замком.
Андрей собирается с духом и открывает дверь. За ней четверо мужчин в форме. Синие фуражки. Офицер и трое солдат. Сбоку от двери стоят управдом с женой в той одежде, в какой их вытащили из постели.
— Алексеев Андрей Михайлович?
— Да.
— У нас есть ордер на ваш арест.
Возникает пауза, затем офицер нетерпеливо говорит: ≪Отойдите в сторону!≫ — и в следующую секунду все они проталкиваются в квартиру, сминая Андрея с дороги. Один из солдат берет его за руку повыше локтя, последний раз Андрея так хватали в школе, перед тем, как отвести к директору для выволочки. Другой включает везде свет.
Анна стоит рядом с кроватью. Одной рукой она зажала себе рот, другой схватилась за сердце. Он видит ее с ужасающей ясностью, как будто больше никогда не увидит. Ее тело под стареньким фланелевым халатом круглится из-за беременности. Глаза широко распахнуты от ужаса.
— Отойдите от кровати, — отрывисто говорит офицер, и Анна отступает в сторону, запнувшись, но тут же выпрямившись, раньше, чем Андрей успевает броситься ей навстречу, а стоящий рядом солдат отдергивает его назад.
— Сядьте на этот стул, — приказывает офицер Андрею. — А вы, — он жестом указывает на Анну, — сюда, на кровать.
— Мне нужно в туалет, — говорит Анна.
— Во время обыска никому не разрешается покидать помещение.
— Моя жена беременна, — вмешивается Андрей.
Офицер не отвечает. Он смотрит на бумаги, которые держит в руках, хмурится, пожимает плечами и громко приказывает: «Обыщите другую комнату!».