Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Карл Герт. Бесконечный капитализм. Как консюмеризм свел на нет коммунистическую революцию в Китае. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2022. Перевод с английского А. Осиновской. Содержание
Государственные служащие использовали ресурсы государственного капитализма и государственного консюмеризма для дальнейшей мобилизации резервной армии потребителей путем направления усилий на стимулирование и удовлетворение народного спроса, особенно за счет снижения цен на значки и увеличения производства. Министерство финансов предоставило в период «культурной революции» специальные налоговые льготы предприятиям, производившим революционную продукцию, в том числе значки. 27 августа 1966 года, менее чем через две недели после первого массового митинга, Всекитайский комитет по ценообразованию при Государственном совете издал директиву, предписывающую магазинам по всей стране поддерживать низкие цены на все товары, связанные с Мао Цзэдуном, включая плакаты, скульптуры, стихи и каллиграфию председателя, рамки для картин и, конечно, значки. Это снижение цен коснулось чернильных палочек и кистей для каллиграфии, по всей видимости, чтобы стимулировать создание плакатов с крупными иероглифами. Комитет также предостерег от взвинчивания цен и призвал местных государственных служащих «обеспечить отсутствие завышения цен» и снижение «цен до близких к себестоимости продукции». Государство распорядилось увеличить поставки значков, например, дав указание провинции Шэньси с населением в 22 млн человек изготовить 30 млн значков. Таким образом, государственный контроль над экономикой обеспечивал как первоначальный спрос, так и первоначальное предложение, что привело к появлению увлечения значками. Государство попыталось получить больше доходов, используя культуру потребления и капиталистические рыночные методы для накопления капитала.
Несмотря на то что бесчисленное множество людей приобрело памятные вещи с изображением Мао Цзэдуна, чтобы продемонстрировать свою подлинную верность председателю Мао, коммунистической революции и Китаю, увлечение значками также сильно выиграло от обстановки колоссального принуждения к участию, факт, засвидетельствованный в бесчисленных мемуарах той эпохи. Давление со стороны хунвейбинов и окружающая обстановка в целом, способствующие «красному морю», порождали желание или, по крайней мере, политическую необходимость открыто демонстрировать свою верность через обладание предметами, связанными с Мао Цзэдуном. В некоторых государственных заведениях ношение значка было обязательным. Например, в Шанхае сотрудники кинотеатров проверяли посетителей на наличие значков и билетов. Некоторые учебные заведения дошли до того, что требовали от учащихся каждый день приносить с собой три предмета: «Избранные произведения Мао Цзэдуна», «Цитатник» и значок с Мао Цзэдуном. Хунвейбины досматривали учащихся по прибытии. Они не пускали тех, у кого не было всех трех предметов, что привело к тому, что многие учащиеся искали способы добыть модные варианты каждого предмета.
Мобилизация государством народного участия в увлечении значками с изображением Мао Цзэдуна вскоре вызвала бешеный спрос. По мере роста производства в первый год «культурной революции» у все большего числа людей появлялись значки и все больше людей их носило. К концу 1967 года, когда масштаб «культурной революции» увеличился и новые революционные комитеты получили больше политической и общественной власти, каждый комитет захотел обзавестись собственными, изготовленными на заказ значками, в связи с чем производство росло. На тот момент, согласно подсчетам, более чем у половины населения были значки (59%), и это число выросло до 89% в 1968 году, а год спустя — почти все население обладало значками (94%). В таких городах, как Гуанчжоу, некоторые жители пытались помочь сделать так, чтобы у каждого был значок. Они собирали коллекции значков для отправки в более бедные районы страны. Хотя утверждения о том, что у каждого в стране был значок, звучат крайне неправдоподобно, ни один другой объект, кроме «Цитатника» Мао Цзэдуна, не был в то время настолько распространен среди населения, независимо от возраста, пола и в меньшей степени этнической принадлежности. Общее количество значков с изображением Мао Цзэдуна, выпущенных в период с 1966 по 1971 год, оценивается от 2,5 до 5 млрд. Несмотря на большой разброс этих оценок, даже самая низкая оценка является впечатляюще высокой и во много раз превышает население Китая, составляющее около 700 млн человек.
Тем не менее вскоре спрос на значки вырос настолько, что государство не могло его удовлетворить или контролировать, это затруднило подсчет реального общего количества официально и неофициально произведенных значков. По мере того как это увлечение набирало обороты, у одобренных государством производителей значков появились стимулы занижать данные о количестве произведенных значков с целью оставить себе больше значков и распространить их среди определенных рабочих ячеек или обменять на другие товары. В любом случае, факты указывают на то, что государственные рабочие ячейки изготовили огромное количество как легальной, так и нелегальной продукции. На пике моды в 1969 году более 20 000 «заводов» (в основном подпольных) производили значки с изображение Мао Цзэдуна, демонстрируя способность государственного консюмеризма мобилизовать материальные желания в огромных масштабах, а не только поощрять упорную работу и скромный образ жизни. По всему Китаю как крупные, так и небольшие рабочие ячейки перенаправляли выделенные государством ресурсы на изготовление значков. Например, в северо-восточном городе Далянь даже магазин «Восходящее солнце», самая маленькая торговая рабочая ячейка в городе, изготавливал собственные значки, как и работники автостанции пятого маршрута, самой маленькой рабочей ячейки общественного транспорта в Пекине, и работники партийной ячейки завода по производству измерительных приборов для стекла в городе Шэньян, самой маленькой рабочей ячейки в этом городе.
Нелегальное производство и распространение значков означало, что государство не могло сохранять монополию на распределение капитала или прибыли, полученной от их продажи. Неофициальные производители обменивали значки на серых рынках и даже в открытую менялись значками с другими рабочими ячейками или распространяли их внутри собственных рабочих ячеек без официального разрешения. Официальные производители тоже часто занимались нелегальным распространением. Например, блогер, использующий псевдоним Мо Жэнь, вспоминает, что в 1967 году, когда он был молодым студентом, друг его отца взял его с собой на один из лучших заводов по производству значков в Ухане. На заводе ему дали образцы всех значков, производимых заводом, а также образцы тех, которые завод получил, обменявшись с другими производителями. Многочисленные истории со всей страны показывают, как такая деятельность подрывала контроль над экономикой при государственном капитализме, и даже, казалось бы, незначительное неправильное распределение государственных ресурсов происходило в ущерб других государственных целей.
Штучное производство и персонализация значков еще больше подорвали государственный капитализм, использовав трудовые и материальные ресурсы не по их предполагаемому назначению. Поскольку «культурная революция» привела к приостановке занятий и высокому уровню безработицы среди молодежи, у многих было достаточно времени для других занятий, в том числе для изготовления самодельных значков. Например, юноша из Уханя приходил к дяде на работу, местный машиностроительный колледж, где они использовали учебное оборудование для производства металлических значков, которые он затем раскрашивал вручную дома, изготавливая, по его словам, «лучшие значки в городе». В некоторых отчетах сообщалось о людях, приобретающих заготовки значков на сером рынке, а затем обрабатывающих их масляной краской и защитным покрытием в свободное время или во время занятий по профессиональной подготовке, организованных государством.
Несмотря на то что кадровые работники, возможно, поощряли производство самодельных значков молодыми людьми или совместное изготовление значков работниками рабочих ячеек, увлечение значками перенаправило государственные ресурсы и труд на частное производство значков в объемах, сильно превышающих одобренные правительством. Например, люди, изготавливающие значки в районе Саньмин провинции Фуцзянь, использовали больничные шприцы при работе со значками по индивидуальному заказу, так как шприцы были достаточно острыми для нанесения краски на сложную в работе поверхность значков. Те, кто самостоятельно изготавливал значки, поняли, что они могут делать их с более высокой меновой стоимостью и социальной значимостью, если будут красть заготовки значков с работы и наносить на них уникальные цвета. Многие работники ячеек и заводов, которые хотели обзавестись собственными значками, брали у производителей некрашеные значки и сами раскрашивали их в рабочее время. Подобная практика также распространилась в государственном аппарате. Некоторые члены Революционного комитета считали производство и распространение значков настолько привлекательным занятием, что они использовали рабочее время для раскрашивания, сушки и распространения значков, примеряя сделанные ими значки, как только они высыхали.
Что касается спроса, то популярность значков начала расти с неконтролируемой скоростью. Вне зависимости от личной причины, по которой человек носил значок, это опосредованно усиливало давление среди сверстников, заставляя других стремиться быть как все, что приводило к росту потребления как для передачи идентичности, так и в соревновательных целях. Получение и ношение значка с изображение Мао Цзэдуна служило защитой от хунвейбинов, которые использовали значки, чтобы сигнализировать о своем вхождении в привилегированный класс, находящийся в авангарде революции. Даже люди, не увлекающиеся значками, осознали их социальную значимость и меновую стоимость. Поскольку необходимость приобретать значки усилилась, это привело к острой конкуренции за приобретение новых значков, что иногда влекло к драматическим последствиям. С политической точки зрения, помимо защиты от возможного нападения хунвейбинов, ношение значка могло быть хорошим способом повысить свой социальный статус. До того как они вошли в моду, демонстрация верности партии уже стала критически важным и конкурентным критерием для вступления в молодежные партийные организации, что затем могло помочь получить полноправное членство в партии и все сопутствующие социальные и экономические выгоды. Конкуренция при движении вверх по социальной лестнице в Новом Китае косвенно способствовала ниспадающему спросу молодежи на значки.
Коллекционирование и демонстрация новых, лучших и самых больших значков с изображением Мао Цзэдуна были как политической стратегией, так и незначительной, но заметной стратегией социального и экономического успеха. Как отмечает социолог Джоэл Андреас, после ликвидации частной собственности на средства производства в ходе Социалистических преобразований постепенно появился новый правящий класс, основанный на оставшихся двух видах капитала — культурном капитале, обусловленном полученным образованием, и политическом капитале, основанном на связях в партии и правительстве. Социальный успех в значительной степени зависел от этих двух видов капитала — культурного и политического. Более того, приобретение культурного капитала через образование было более трудной задачей, поэтому большинство китайской молодежи стремилось приобрести политический капитал за счет вступления в партию. Для людей с правильным происхождением самым простым способом вступить в партию был рост внутри партийных организаций. Учитывая, что членство в партии предоставляло множество преимуществ, а альтернативные способы роста были ограничены, конкуренция была очень высокой. Почти все дети в возрасте от 6–14 лет были пионерами (их часто называли «красными галстуками», поскольку они носили галстуки, чтобы показать, что они являются членами пионерской организации), но только 20% подростков и молодежи проходили путь от пионеров до вступления в Коммунистический союз молодежи. Из этих 20 только 5% взрослого населения удавалось вступить в партию, что давало им перспективы карьерного роста и статус, приобретаемый со вступлением в партию. В высококонкурентном мире политического маневрирования потенциальные кадровые работники использовали все доступные средства, чтобы выделиться на фоне своих сверстников.