Наверху опять начался крик.
Ему и раньше приходилось слышать домашние разборки: сначала они орут друг на друга, потом крики усиливаются, то и дело раздаются глухие звуки, доходит до драки и рыданий. Но здесь совсем другое дело — не те интонации.
Нет поочередных выступлений разъяренных участников. Мужчина кричит и кричит, женщина же на этот раз не произносит ни звука.
Затем раздается громкий удар.
Шелдон откладывает книжку и садится. Он весь внимание, брови нахмурены.
Нет, это не выстрел. Недостаточно резкий звук. В жизни и во сне он слышал немало выстрелов. Возможно, это грохнула дверь. Потом послышались приближающиеся шаги, быстрые и четкие. Скорее всего, женские. Женщина либо крупная, либо в сапогах, либо несет что-то тяжелое. Она спускается по лестнице. Сначала один пролет, потом, после короткой паузы на лестничной площадке, — второй.
Пока она спускается, Шелдон успевает подойти к входной двери и посмотреть на незнакомку в глазок.
Ага, вот она. Источник, центр и даже причина происходящего. Это молодая женщина, лет тридцати, стоит прямо перед дверью Шелдона. Стоит так близко, что он может разглядеть ее только по пояс. На ней дешевая коричневая кожаная куртка, темная майка и вульгарная бижутерия, а волосы уложены с применением такого количества лака или геля, что с легкостью преодолевают силу притяжения.
По ней сразу видно, что она с Балкан, сразу понятно, какой образ жизни она ведет. Непонятно только, что она делает в Осло. Но это как раз объясняется практикой предоставления политического убежища. Она, должно быть, из Сербии, или из Косова, или из Албании. А может, румынка. Кто знает?
Женщина оборачивается и что-то высматривает.
Что? Что она хочет увидеть?
Скандал разразился всего лишь одним этажом выше. Разъяренное чудовище будет здесь через секунду. Почему она остановилась? Почему медлит? Что ее держит?
Монстр шурует там и раскидывает вещи в поисках чего-то. Он готов свернуть горы и стены, готов на все — лишь бы получить искомое. В любой момент он может броситься за ней и потребовать то, что ищет.
— Спасайся, дурочка, — бормочет себе под нос Шелдон. — Дуй в полицию и не оглядывайся. Он же убьет тебя.
Наверху раздается громкий удар. Такой же, как раньше. Это распахнули дверь, и она ударилась о стену.
— Беги, тупица, — произносит Шелдон уже вслух. — Ну что ты стоишь как вкопанная?
Тут Шелдон оборачивается и смотрит в окно. Вот и ответ. На улице припаркован белый «мерседес», в котором сидят мужики в дешевых кожаных куртках и курят. Они преграждают ей выход.
Круг замыкается.
Спокойно, медленно, но без колебаний Шелдон открывает дверь.
То, что он видит, сбивает его с толку.
Женщина держит в руках дешевую розовую коробку, размером с обувную. И она не одна. Ее обхватил маленький мальчик, лет семи или восьми. Он явно напуган. На нем синие ботинки-веллингтоны с нарисованными по бокам мишками. Вельветовые штанишки аккуратно заправлены в ботинки. Сверху — непромокаемая зеленая куртка.
Наверху грохочут шаги. Слышен голос, зовущий по имени. Лора? Клара? Вера, быть может? По крайней мере, это точно имя из двух слогов. Выкрикнутое. Отхаркнутое.
Шелдон запускает беглецов в квартиру, прижимая палец к губам.
Вера бросает взгляд наверх, потом выглядывает из двери. На Шелдона она не смотрит. Она не рассуждает над его мотивами и не дает ему шанса передумать, ища в его глазах ответ. Она подталкивает мальчика вперед, в глубь квартиры.
Шелдон очень тихо закрывает дверь. Женщина поднимает на него взгляд, на ее широком славянском лице написан заговорщический ужас. Они сползают вниз по двери и ждут, когда чудовище пройдет мимо.
Шелдон снова прикладывает палец к губам.
— Тсс, — выдыхает он.
Нет больше нужды смотреть в глазок. В этот момент, сидя бок о бок с незнакомкой и ее ребенком, Шелдон перестал быть одним из тех, кого презирал всю жизнь. Он готов выйти с мегафоном на середину футбольного поля и прокричать всему старшему поколению европейцев: «Что в этом, мать вашу, было сложного?»
Но внешне он молчалив. Собран. Спокоен. Старый солдат.
* * *
— Когда ты крадешься за человеком, чтобы зарезать его, — объяснял шестьдесят лет назад сержант-инструктор, — не смотри на него. Люди чувствуют, когда кто-то пялится им в затылок. Я не знаю как и почему. Просто не смотри на голову. Смотри на ноги, быстро подходи и действуй. Двигайся все время вперед, не назад. Он не должен узнать о твоем присутствии. Если хочешь, чтобы он умер, убей его. Не вступай с ним в переговоры. Велика вероятность, что у него другие планы.
С этим у Шелдона проблем не было. Он никогда не размышлял, не подвергал сомнению стоящую перед ним задачу, не обсуждал полученное задание. Перед тем как он заблудился и попал на австралийский военный корабль «Батаан», как-то ночью его разбудил Марио де Лука. Марио был из Сан-Франциско. Его родители эмигрировали из Тосканы с целью прикупить земли под виноградник к северу от Сан-Франциско, но почему-то так и застряли в городе, так что Марио попал под призыв. В то время как у Донни глаза были ярко-голубыми, а волосы светлыми, Марио был черен, как и подобает сицилийскому рыбаку. А говорил он так, словно ему ввели сыворотку правды.
— Донни? Донни, ты не спишь?
Донни молчал.
— Донни? Донни, ты не спишь?
Минуты шли, он не отступал.
— Донни? Донни, ты не спишь?
— Если я тебе отвечу, мне это не поможет, — отозвался Донни.
— Донни, я не понимаю, зачем нужен этот десант. Я не понимаю, зачем нужна эта война. Я не знаю, чего от нас хотят. Что мы тут вообще делаем?
На Донни была надета неуставная пижама.
— Ты сходишь на берег. Стреляешь в корейцев. Возвращаешься обратно на корабль. Что тут непонятно?
— Середина, — объяснил Марио. — Но теперь, когда я задумался, мне и первая часть непонятна.
— А как насчет третьей части?
— Нет, с третьей все кристально ясно.
— А как же первые две?
— Моя мотивация? В чем моя мотивация?
— В тебя будут стрелять.
— Тогда в чем их мотивация?
— Ты будешь стрелять в них.
— А если я не буду в них стрелять?
— Они все равно будут в тебя стрелять, потому что другие будут стрелять в них, а они не различают нас. Так что ты захочешь их остановить и будешь стрелять в ответ.
— А если я попрошу их не стрелять?
— Они слишком далеко и говорят по-корейски.
— То есть мне нужно подойти поближе и взять с собой переводчика?
— Точно. Но ты не можешь.
— Потому что они в меня стреляют.
— В этом проблема.
— Но это же абсурд!
— Так и есть.
— Этого не может быть!
— Многие вещи одновременно и правильны, и абсурдны.
— Но это ведь тоже абсурд.
— И все-таки…
— Это может быть правильно. Господи, Донни. Я не смогу заснуть всю ночь.
— Если ты не будешь спать, — прошептал тогда Донни, — то завтра не наступит. И виноват в этом будешь ты.
