В издательстве «Дело» вышел русский перевод книги Арли Рассел Хокшилд «Управляемое сердце». Ее автор уверена: на явление, называемое в последнее время «эмоциональным трудом», распространяются те же законы, которые Маркс выявил применительно к труду классическому — включая отчуждение. «Горький» публикует фрагмент, посвященный эмоциям как валюте в экономике дара.

Арли Хокшилд. Управляемое сердце. Коммерциализация чувств. М.: Дело, 2019. Перевод с английского И. Кушнаревой; под научной редакцией В. Данилова

И прямые, и импровизационные обмены предполагают наличие разных способов оплачивать психологические долги. Например, мы можем просто подделывать положенные чувства, порой даже не рассчитывая на успех. Или мы можем предложить больший дар, попытавшись усилить реальное чувство, которое уже испытываем. Или же можем по-иному взглянуть на событие и преобразиться благодаря успешному глубинному актерству. В свете этих возможностей само спонтанное чувство становится выбором того, какой жест сделать.

Есть также и разные способы не платить по долгам. Вот, например, реакция молодой женщины, принявшей приглашение на рок-вечеринку:

Люди, с которыми я была, постоянно повторяли: «Ну, разве не здорово?» Как будто предполагалось, что я должна ощутить, как меня охватывает новое чувство, и пережить нечто прекрасное. Но на самом деле я была в депрессии и у меня не было никакого желания плясать под эйсид-рок. Чтобы справиться с ситуацией, я просто слушала музыку и не пыталась изобразить, что она меня захватывает. Мне было бы слишком неловко пытаться сыграть роль, которую я совершенно не могла играть.

Она не трясла головой, не топала ногами или не отбивала такт пальцами и тем самым показывала своему спутнику, что не прикидывается увлеченной, тем более не пытается почувствовать увлеченность на самом деле. Она не испугалась, что он забеспокоится о том, что она плохо проводит время, и не побоялась показаться слишком вялой. Она даже не предложила ему никакого объяснения того, почему она ушла в себя. Это самый минимум психологического раскланивания. Она просто признала идеал — ожидание того, что она что-то должна проявить в ответ.

Неуплата эмоционального долга иногда перерастает в антиоплату. Так происходит, когда человек не только отказывается вызывать у себя положенные чувства или хотя бы достоверно их изображать, но даже не пытается сдерживать проявления противоположных чувств. Вот пример реакции одного молодого человека на Рождество, время подарков:

В Рождество положено испытывать чувство счастья и любви. Но для меня это время раздражения, горечи и мрачности. Я чувствую, как жизнь обступает меня со всех сторон, и отвечаю на это ненавистью — ненавистью не только к самому обычаю Рождества, но и к эрзацу чувств, который с ним связан. Рождество обостряет во мне чувство злости из-за всего того, что у меня не получилось в течение года. Вместо того чтобы смотреть в новый год с оптимизмом, я чувствую разочарование и гнев. Короче, Рождество должно приносить мне катарсис, потому что только в это время года и никогда больше я показываю свои истинные чувства.

С точки зрения уплаты по долгам выпад этого юного Скруджа в адрес «эрзаца чувств» чуть-чуть не дотягивает до реакции молодой женщины на рок-концерте, тогда как реакция следующего молодого человека на его бар-мицву, наоборот, немного ее превосходит:

Считается, что бар-мицва — радостное время в жизни любого тринадцатилетнего еврейского мальчика. Насколько я помню, на своей я не чувствовал себя особенно счастливым. Я просто выполнял задачу. Все мои друзья на своих бар-мицвах были совершенно счастливы, а я помню только, что был в каком-то нереальном состоянии, просто не реагировал на события. Чувствовал себя не столько участником, сколько зрителем. Как я с этим справился? Думаю, что меня беспокоило то, что я сам виноват, что не чувствую себя счастливым.

Если нам не удается радоваться или чувствовать благодарность, мы можем по крайней мере почувствовать себя виноватыми за то, что не радуемся тому, что нам дает другой человек. Вина или беспокойство могут выступать в качестве долговой расписки. Вина поддерживает правила для чувств изнутри: это внутреннее признание неоплаченного психологического долга. Даже «Я должен чувствовать себя виноватым» — кивок в сторону вины, более слабое признание долга.

Обычно мы осознаем, что изображаем какое-то чувство, когда хотим быть вежливыми. Притворное чувство — это заявление о почтении, дар. Вот как молодая женщина описывает свои чувства в связи с окончанием колледжа:

Для моих родителей и друзей окончание колледжа было настоящим событием, особенно для родителей, потому что я самая старшая в семье. Но я по каким-то причинам не испытывала никаких чувств. Мне было хорошо в колледже, но я была готова из него уйти и знала это. Кроме того, мы столько раз репетировали церемонию, что она потеряла для меня всякий смысл. Но я изобразила нужные чувства, попыталась сыграть настоящие эмоции, обнимать друзей и плакать, хотя внутри знала, что ничего такого на самом деле не чувствую.

Объятия и слезы — работа над выражением чувств — были для этой девушки способом отдать дань уважения своим родителям.

Мы также можем попытаться не показывать амбивалентных чувств. Например, эта женщина любит своего мужа и отождествляется с ним, но в то же время ему завидует:

Каждый раз, когда мой муж уезжает в командировку, все начинают улыбаться и говорить мне: «Разве не здорово?» Мой муж — гимнаст, и в прошлом году он попал в национальный рейтинг. Совсем недавно он ездил в Японию, в Национальный центр мужской гимнастики. Из-за всех этих сборов в дорогу и чувства, что меня бросают, я не испытываю никакого воодушевления или счастья, но только депрессию. Он ездит по всем этим замечательным местам, совершенно свободный, а я сижу и сторожу дом, занимаюсь всеми бытовыми делами. Когда он уехал в Японию, я чувствовала себя подавленной и брошенной, а все остальные думали, что я должна быть счастлива и взволнованна. Я тоже думала, что должна быть взволнованна, поэтому иногда изображала волнение и счастье. Но в другое время плакала без причины или затевала ссоры с мужем.

Попытка этой женщины избежать зависти — ее дар в браке, в этом случае предложение внешнего выражения чувств.

Изобразить чувство — значит так своим поведением подтвердить наши чувства и мысли, что в них поверит другой человек. При плохой актерской игре другой человек замечает саму эту игру — которая остается данью уважения, пусть и минимальной.

Наконец, мы можем предложить столь щедрую дань, что она и вправду преобразит наше настроение и мысли — и они начнут соответствовать тому, что хотели бы видеть другие. Например, женщина из провинциальной итальянской семьи, чьи многочисленные дядюшки и тетушки уже с девятнадцатилетнего возраста считали ее старой девой, так приветствовала свой тридцать второй день рождения в качестве незамужней женщины:

Оставшись одна, я весь день провела в тоске. Я попыталась почувствовать то, что на дне рождения заставляют чувствовать мороженое и воздушные шары. Я была по-настоящему благодарна своим друзьям за то, что они пришли и взялись меня подбодрить. Это сработало. Мне удалось прекрасно провести время.

Это был щедрый поклон. Позволить друзьям вызывать у нее чувство радости было самой большой данью, которой можно было отплатить в этой валюте.

Подведу итог: проявление чувств и эмоциональная работа — вещи не случайные. Они вводятся в игру, передаются от одного человека другому.

Они начинают означать выплату или невыплату латентных долгов. «Неподобающая эмоция» может расцениваться как невыплата или неправильная выплата того, что причитается, как указание на то, что мы видим вещи в неправильном свете. Невеселая бар-мицва, Рождество, вызывающее раздражение, вечеринка, оказавшаяся скучной, похороны, кажущиеся бессмысленными, сексуальные отношения, заставляющие чувствовать себя одиноким, те случаи, когда мать не любят, а по другу не скучают, — это все моменты, лишенные подобающих им чувств, моменты поклонов, сделанных не от души.

Есть множество вещей, помимо психологических поклонов, которые люди делают друг для друга, чтобы поддержать взаимность. Психологический поклон, в свою очередь, может быть способом выражения более глубоких и тесных связей. Брак, например, предполагает тот же самый внешний обмен услугами: я обычно ремонтирую машину, стригу газон и занимаюсь стиркой, ты — делаешь покупки, делаешь мне массаж спины, а также готовишь необычные блюда. Но в то же время супруги обмениваются в браке и большим количеством менее очевидных услуг. «Я закрою глаза на то, что тебе не нравится ходить на большие сборища, если ты закроешь глаза на мой лишний вес. Я помогу тебе справиться с боязнью приключений, если ты поможешь мне перестать проверять пределы моих способностей». Еще более неявные обмены могут граничить со слиянием: «Я подарю тебе тепло, если ты будешь для меня поддержкой». Чем глубже связь, тем более важными и неочевидным становятся дары и тем больше человек компенсирует в одной области то, чего ему не додают в другой. Такие компенсации производятся посредством эмоционального обмена дарами.

Обмен между людьми одинакового статуса в устойчивых отношениях обычно равный. Мы отвечаем наигранной радостью, напускным интересом или подавлением фрустрации на то, что оба в длительной перспективе считаем эквивалентным. Со временем должник выплачивает долг или дает долговую расписку.

Однако, когда у одного человека статус выше, чем у другого, обе стороны привыкают к тому, что менее удачливый партнер вносит больший вклад. В самом деле, более высокий статус означает более высокие притязания на награды, включая эмоциональные. Он также подразумевает, что человек располагает большими средствами, чтобы требовать удовлетворения своих притязаний. Подобострастное поведение слуг и женщин — заискивающие улыбки, внимательное слушание, одобрительный смешок, слова похвалы, восхищения и озабоченности — начинает казаться нормой, даже чертой характера человека, а не частью обменов, в которых обычно принимают участие люди с низким статусом. Однако отсутствие улыбок, одобрительного смеха, выражения восхищения или озабоченности считается привлекательным, если понимается как выражение мачизма. Комплиментарность — распространенный способ замаскировать неравенство в том, что люди должны друг другу, как в плане проявлений чувств, так и в плане глубинного актерства, на которое опираются эти чувства.

Эмоция — это чувство, которое говорит о саморелевантности реальности. По нему мы делаем вывод о том, что должны хотеть или ожидать, или как должны воспринимать мир. Эмоция — один из способов раскрыть глубоко скрытые взгляды на вещи. Эмоции становятся особенно важны, когда не работают другие способы ориентации. Мы используем эмоцию в частном порядке. С помощью глубинного актерства мы делимся ею и предлагаем ее в обмен. Мы постоянно стараемся собрать воедино вещи, которые грозят развалиться, — ситуацию, ее правильное ощущение и восприятие, а также наши собственные реальные мысли и чувства. Правила, касающиеся типа, интенсивности, длительности, своевременности и уместности чувств, — это руководящие принципы общества, подсказки от невидимого режиссера. Сцена, реквизит и коллеги по труппе помогают нам внутри себя собрать те дары, которыми мы свободно обмениваемся.

В частной жизни мы можем свободно оспаривать текущий обменный курс и договариваться о новом. Если мы не получаем удовлетворения, мы можем уйти: неравенство погубило многие дружбы и браки. Но в мире общественного труда очень часто индивидуальная работа предполагает принятие неравного курса обмена — неуважение или гнев со стороны клиента вместе с тайной фантазией о том, как тоже ответить на них гневом. Когда клиент — царь, неравный обмен становится нормой, и с самого начала клиент и потребитель получают разные права на чувства и их выражение. Предполагается, что перекосы помогает выровнять заработная плата.