Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Юрий Михайлов. Избранное. От автора книги «Пора понимать Коран». М.: Ладомир, 2024. Содержание
Возникнув как место молитвенного поклонения Богу и сбора общины, мечеть очень скоро обрела множество функций: в ней не только молились, но и предавались размышлениям, учились и учили других; сюда приходили, чтобы послушать философа или набожного странника, принять участие в богословском споре; писцы копировали в мечети книги (не только богословские), формируя обширные библиотеки; суфии обретали в ней ночлег, воду, а порой и пищу, а гонимые — убежище; в стенах мечети устраивались спортивные состязания и интеллектуальные диспуты по широкому кругу вопросов.
Архитектура есть высочайшее искусство упорядочения пространства, священная же архитектура нацелена прежде всего на то, чтобы путем сакрализации упорядоченного пространства поместить человека в Божье присутствие. С развитием общества и социальной практики, с преобразованием в духе времени городского и сельского пространства, жизненного уклада населения эволюционировала и теология исламского зодчества, модифицировалась смыслоформа мечети, совершенствовался ее храмовый язык, все более изощренной становилась архитектурная ткань культовых сооружений мусульман. Мечети воспевали гимн таухиду, но каждая — на свой лад, в меру одаренности ее зодчего. Источником одаренности, естественно, является Бог, одно из имен которого — Аль-Мусаввир, означающее «[дарующий (придающий)] облик (форму)».
Из сказанного выше должно быть понятно, что сводить мечеть лишь к архитектурно оформленному направлению на Мекку было бы опрометчиво. Это путь примитивизации сакральной архитектуры, низведения высокого к низкому, утилитарному. Мечеть есть не только здание, в интерьере которого предусмотрены минбар и михраб, она — в определенном смысле — еще и своего рода собеседник, камертон, позволяющий настроиться на правильный душевный лад. Собеседник она и по отношению к тем, кто лишь видит ее издалека, не бывая в ней. А это прежде всего немусульмане. В этом случае диалог ведется на расстоянии.
Исламской нормой диалога является речь на понятном собеседнику языке. «К каждому народу — свой посланник», — утверждает Коран. Этот пассаж можно переосмыслить в том ключе, что каждая община вправе иметь ту архитектонику мечети, которая ей ближе, язык которой более понятен.
А потому современная мечеть не может быть банальной репликой какой-то чужеземной мечети (не важно, стародавней либо недавно построенной), пусть даже самой распрекрасной, но перенесенной на другую территорию, имеющую свои историко-культурные традиции. Надо решительно отмежевываться от слепого, бездумного, механистического копирования форм храмовой теологии прошлого, тем более форм иноземных. Косность формы является следствием догматизма архитектора (в искусстве это равнозначно творческой несостоятельности), его невежественного заказчика и, в определенном плане, всей общины, которая безмолвно смиряется с навязываемым ей отжившим архитектурным мышлением. «Клонирование» архитектурных образцов прошлого сложно толковать иначе, как прямое неуважение к Богу, который наполнил этот мир кипучей жизнью, мир, устремленный в будущее, к встрече с Ним. Среди человеческих созданий Всевышнего всегда найдутся мастера, способные спроектировать оригинальные мечети высочайших достоинств.
Короче говоря, мечети, отстроенные в стиле современной архитектуры, вовсе не обязательно должны походить на мечети исторического прошлого, будь то дворовые арабские мечети либо мечети иранского или турецкого типа.
Настоящий зодчий, зодчий не по должности, а по призванию, должен задействовать свой талант, данный ему от Бога, чтобы создать мечеть, отвечающую вызовам времени и органичную для местной среды, которая формируется не только ландшафтом, но неотделима и от социокультурного контекста.
Архитектурное цитирование в рамках традиции, разумеется, не возбраняется, но оно всегда должно оставаться творческим шагом по освоению нового пространства и в нем — нового инструментария: форм, конструкций, стилей.
Вместе с тем проектирование мечети — это и не повод дать разгуляться безудержным фантазиям зодчего. Обращение креативного мусульманского взгляда на разработку современной культовой архитектуры подпадает под представление о совершении иджтихада и, само собой разумеется, не должно выходить за границы приемлемого, когда новация оказывается недозволенным новшеством, плодом заблуждения (бид’a).
Действительно талантливый архитектор будет стремиться к выработке собственного языка. И это неудивительно, ведь Коран есть живоговорящая Книга. У каждого, кто обращается к ней, всякий раз складывается свой собственный диалог, отличающийся от тех, какие этим же человеком велись с Кораном ранее или какие ведутся с Книгой другими людьми. Соответственно, у каждого архитектора формируется свое личностно окрашенное представление о Высшей Реальности, а потому и способ ее архитектурной интерпретации всегда будет так или иначе персонализированным. Духовное видение обязательно находит свое выражение в особом формальном языке, окрашенном творческой индивидуальностью того, кто изъясняется на нем. Важно, чтобы этот язык был понятен и просвещенным современникам зодчего.
Выше уже было отмечено, сколь широким со временем стал функционал мечети. Поэтому мы должны вести речь не просто об отдельном здании с молельным залом, минбаром, михрабом и минаретом, а о мечети как об архитектурном ансамбле (квартале, городке), образованном собственно мечетью, учебными заведениями всех уровней, библиотекой, лекториями и иными центрами просвещения, прекрасным ухоженным парком с развитой системой водоемов, каналов и многим другим. Нет никаких сомнений, что приходить сюда захотят не только мусульмане. Да и кто откажется побывать в Раю, пусть и ненастоящем, рукотворном, являющемся лишь слабой тенью вечных садов благодати, но выстроенном с любовью, с безмерной преданностью и благодарностью нашему Создателю?
Так какими познаниями и умениями должен в идеале обладать тот, кто отваживается браться за проектирование современной мечети? Назовем их:
— глубоко знать Коран, Сунну, многовековые традиции толкования священных текстов ислама; историю исламской архитектуры в динамике развития не только форм, но и — что главное — стоящих за ними идей, а также символику (геометрическую, числовую, зеркальную, света и тени), орнамент (геометрический и растительный), искусство каллиграфии, в целом логику исламской абстракции — инструмента земной кристаллизации духа исламского Откровения, отражения в нашем мире несотворенной Реальности;
— душой ощущать таухид, испытывать внутреннюю потребность выразить его земными средствами, устремлять помыслы к поиску архитектурного воплощения истинной (а не иллюзорной), духовной (а не материальной), вечной (а не преходящей), абстрактной (а не конкретной) красоты вышнего мира, ведь, согласно знаменитому хадису, «Бог прекрасен и любит красоту»;
— обладать ярко выраженным талантом, быть способным облекать коранические высказывания и ритм жизни Вселенной, задаваемый ее Создателем, в архитектурную форму, иметь немалый опыт участия в проектировании высокохудожественных оригинальных мечетей (а не светских либо иноконфессиональных зданий).
Создание выдающейся мечети — а только такие и должны бы строиться — по силам лишь гениальному художнику, который, предавшись Воле Божьей, словно бы становится каламом (пером) Всевышнего. При этом реализуется коранический императив: «Божья рука — над их руками». На архитектора тогда нисходит благодать (барака) Всевышнего, ведь только исходящее от Единого может вести обратно к Единому. Тому, кто взваливает на себя тяжелейший груз проектирования мечети (как правило, по должности это руководитель архитектурного бюро с единомышленниками), впору воззвать: «Господи! Введи меня входом истины, выведи выходом истины и дай мне от Тебя власть в помощь».
Чтобы осознать, сколь многопланова и сколь сложна проблематика мусульманского храмового зодчества, приведем показательный пассаж из замечательного труда Сейида Хусейна Насра «Исламское искусство и духовность»:
«Исламская космология, основанная на таких космологических стихах, как айат аль-курси и айат аль-нур, и на множестве хадисов Пророка, помещает Дух (аль-рух) в высшей точке и центре космического существования и относит его к миру Божественного Произволения («Дух — от веления Владыки моего»). Ниже стоят архангельские субстанции, отождествляемые с «периметром» Господня Трона (альарш), который они поддерживают, затем идет Господень Престол (аль-курси) и низшие ангельские порядки, понижающиеся в иерархии к невидимому миру. Существует множество архитектурных форм мечети. Однако взять ли классическую купольную мечеть, где высшая точка купола символизирует Единого, сам купол есть символ Духа, символом ангельского чина является восьмеричный пояс, обыкновенно служащий опорой куполу, а символом земли (материального мира) — четырехсторонний фундамент; или рассмотреть одну из ранних мечетей, где не все элементы духовной вселенной ислама отражены в визуальной символике, — везде обнаруживается внутренняя связь между исламской архитектурой, исламской космологией и ангелологией. Исламский космос зиждется на утверждении: (1) Бога как Единственного Начала всего сущего, (2) иерархии существования, зависящей от Единого и упорядоченной Его Произволением, (3) уровней существования, соединяющих материальный мир с тонким миром, тонкий мир — с ангельским, ангельский — с архангельским, архангельский — с Духом (аль-рух), а Дух — с Божьим актом сотворения. Этот космос построен на порядке и гармонии, которые представляют собой нечто большее, нежели простой результат непосредственного проявления Одного во множествах. Он (космос) демонстрирует спокойствие и безмятежность, преобладающие в его явно динамическом характере, поскольку изменчивость в природе отражает, тем не менее, неизменные архетипы, которые принадлежат высшим состояниям универсального существования и в конечном счете являются возможностями в Божественной природе. Эти черты исламской космологии наряду с рядом других отражены в исламской архитектуре, особенно в священной архитектуре мечети, основанной на науке, которая может исходить только из внутреннего мира исламского Откровения и других форм мудрости, включенных в мировоззрение исламской эзотерики сообразно ее собственной природе и интегрирующей силе ислама».
Согласно исламскому миропониманию, функция искусства заключается в облагораживании материи и пространства. Удачным проектом мечети следует считать лишь тот проект, который позволяет выйти за пределы земной реальности. Получается это, к сожалению, далеко не во всех случаях.
Практика исламского зодчества в России оставляет желать много лучшего. Процитирую крупнейшего отечественного специалиста по архитектуре мечетей Шарифа Мухаммадовича Шукурова:
«Мечети во всем мире, кроме России, строят хорошие архитекторы, понимающие различие между формой и содержанием. А потому правомочен вопрос: возможно ли строительство высокохудожественных, попросту красивых и технологичных мечетей в России? Ответ будет отрицательным. Я вспоминаю конференцию по культовой архитектуре в Казани. На мои призывы строить „умные“ мечети и рассказ о том, что происходит в мусульманском мире в этой области, последовала резкая и непримиримая реакция татарских архитекторов и историков архитектуры. Они заговорили от имени татарского народа, настаивая на его неуемном желании строить традиционные мечети. Говорилось и о том, что мировой опыт <...> им не указ. Характерно, что вторили им специалисты в области православной архитектуры. Многие работы по современной архитектуре мечети отчетливо показывают, что состояние архитектуры во многом зависит от заказчика: есть заказчик — есть и архитектура, нет заказчика... У современной архитектуры мечети в России нет образованного и понимающего заказчика, ищущего классного мастера пусть даже за границей, а самое главное — доверяющего ему. Потому и не вошли российские образцы современной мечети в <...> [авторитетные] обзорные издания по современной архитектуре мечети.
Пример современной России характерен: отсутствие интернациональных форм высокой архитектуры мечети и отсутствие приглашений для ведущих архитекторов делает архитектурный облик мечети непроработанным, иконографически унылым, как правило, повторяющим стиль турецкой мечети. Складывается такое впечатление, что для современной архитектуры России не существует других архитектурных стилей, кроме турецкого. Когда во многих странах Ближнего Востока мы видим отчетливые следы этого архитектурного стиля, в этом нет ничего странного, ведь Османская империя внедряла свой стиль. Россия никогда не была покорена Турцией, но тем не менее османский архитектурный стиль твердо закреплен в появляющихся мечетях».
Не правда ли, позорная для нашего отечества картина. Ясно, что так продолжаться до бесконечности не может. Демографические прогнозы предсказывают, что в России исламское меньшинство в какой-то момент может оказаться большинством. Архитектурная архаика, догматизм мышления, отсутствие должной эрудиции и кругозора, непонимание спонсорами и заказчиками строительства мечетей того, каким требованиям должно отвечать сегодня храмовое зодчество мусульман в «неисламских» российских регионах — в этом кроятся причины «неразрешимости» давнего острого конфликта между сторонниками и противниками возведения мечетей, конфликта, грозящего перерасти в межнациональное противостояние.