Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: литература и история. М.: ИМЛИ РАН, 2020
Инженер-подполковник тов. Макаров назвал ту область военного практического искусства, в которой он работает с начала Отечественной войны, «землеройной тактикой».
На основании своего уже долгого трудного опыта, на изучении десятков сражений, больших и малых, свидетелем или деятельным участником которых был инженер Макаров, он утверждал, что простая земля, земной грунт и прах являются еще не вполне оцененным средством обороны, равно как и средством прочного наступления и надежной победы, а в близкой перспективе и новым видом мощного оборонительного и наступательного штурмового оружия.
По убеждению Макарова, земляные породы в умело смонтированных из них сооружениях могут успешно противостоять любому танковому нападению. Точно так же, находясь в достаточной надлежаще устроенной земляной фортификации, можно неограниченно долгое время сопротивляться мощному огню артиллерии и авиации, не отходя ни на вершок назад и неся лишь малые, терпимые потери.
Что касается атаки одною живой силой, то войска, осуществляющие землеройную тактику, непреодолимы для такой атаки вовсе.
Если же допустить прорыв первой, передовой системы расположения войск, находящихся в земляных сооружениях, построенных разумно и совершенно, — прорыв всеми видами оружия противника — танками, артиллерией, пехотой, — то сражение еще не проиграно. Противник встретит далее сопротивление следующих эшелонов и резервов. Главная же особенность будет в том, что противник лишь минует ограниченный участок первого рубежа, даже не вполне и далеко не вполне разрушив его прочные земляные сооружения и тем более далеко не полностью уничтожив живую силу в них. Фланги же переднего края, владеющие искусством землеройной тактики, оживут, сомкнутся и ликвидируют, восстановят прободенное место, — и противник, прорвавшийся в тыл, может считаться столь же победителем, сколь и побежденным, потому что он будет зажат в параллельные тиски переднего края, населенного и не утратившего активности, и вторых линий или совсем окружен.
Подполковник Макаров был пожилым воином, всецело отдавшим свои силы и способности войне, человеком с творческим сознанием, ищущим в опыте битв реальных, осуществимых способов усиления мощи наших войск. Но как часто бывает у таких «одаренных» людей, его напряженная рабочая мысль и строгое объективное суждение о предмете соединялись с простотою, искренней непосредственностью общего взгляда на действительность. Такой взгляд, вероятно, лучше помогает усваивать действительность как творческий источник для полезной деятельности.
Макаров уважал землю и как инженер, и как человек. Земля, будучи материнским материалом всякой жизни и ее первичным питательным веществом, должна, по убеждению Макарова, стать нашим оберегающим и сокрушающим средством против злодейских сил врага.
— Одна и та же субстанция, простая и таинственная в своих великих, еще неиспользованных нами возможностях, — говорил подполковник, — рождает нас, вскармливает, растит, оберегает и помогает сокрушению смертного зла от противника. О последнем мы и должны позаботиться как военные люди. Никакое железо, сталь и огонь не одолеют простейшего земного праха, если мы правильно его используем. И еще большой вопрос — устоит ли любая машина и броня против этого праха, если мы активно его применим!..
— В чем же здесь новость, подполковник?
— Новостью это не кажется... Новостью же, понятной для всех, здесь будет усиление нашей оборонной и наступательной мощи и, стало быть, приближение срока победы... А чисто технологическая и тактическая новость заключается в необходимости самого широкого универсального распространения земляных фортификационных работ и в непрерывной культуре, в совершенствовании самих типов сооружений и способе их производства, и больше того — в придании им новых боевых назначений. Обо всем этом трудно сказать кратко: военная наука отличается от другой науки тем, что какой-либо метод или основное положение ее можно сформулировать ясно и сжато, но способ применения этого метода нуждается в подробных изъяснениях и вариациях, бесконечных, как явления самой конкретности. Поэтому всякая военная наука нуждается в искусстве военного практика, чтобы быть полезной...
Макаров определил пять главных усилий, от которых зависят род и способ производства земляных фортификационных работ: 1) род наших войск и их боевая задача дня на участке фронта; 2) род войск противостоящего неприятеля и характеристики его действий и намерений (насколько вероятно); 3) характер рельефа и гидрогеологическое строение местности; 4) основной наличный материал — грунты и их природа; наличие или отсутствие других материалов — леса, железа и стали, строительных профилей, проволоки, цемента, песка и щебня, крепежных изделий; 5) степень подготовленности войск к работам и реальная возможность производства работ, а также наличие рабочего инвентаря, инструмента и механизмов для исполнения работ.
Если военный строитель — опытный инженерный человек, если у него есть бойцы с лопатами, охочие до работы и понимающие ее высокий смысл, то и этого, как считает подполковник Макаров, будет достаточно для успеха. С этими силами и средствами возможно построить надежные убежища, защищенные огневые позиции и почти безопасные ходы сообщения. При специальном же внимании к этим работам, при полном понимании всего значения инженерной тактики, — когда работы будут снабжены потребным инвентарем, материалом и механизмами, а войска будут научены и воспитаны владеть земляной фортификацией как обыденным непременным оружием, — тогда это искусство явится пред нами во всем своем грозном виде нового оружия, подобно, быть может, танкам в свое время.
— Нынешнее состояние инженерной тактики лишь внешне и отдаленно похоже на то, что я предлагаю сделать, — пояснил подполковник. — По существу же это разные вещи, как тачанка и танк. Я ведь имею в виду не укрытие в земле, не статическую безопасность в ней для ведения огня — это обладает подсобным значением, а боевой маневр в земле или самое тесное обслуживание наземного боевого маневра, обеспечивающее его успех...
Однажды подполковник два месяца провел в дивизии, выдвинувшейся на полуохват невыгодным полуостровом в расположение противника. Он руководил в этой дивизии приданной ей саперной частью. Он сильно утомил своих саперов работой, но сохранил дивизию, державшую активную оборону, от неминуемых было значительных потерь, потому что неприятель стремился смыть весь полуостров напряженным жестким огнем и прежде всего пресечь коммуникации дивизии. Настойчивость и искусство земляных тружеников Макарова, работа «в параллель», т. е. оставление на съедение огню противника пристрелянной ими коммуникации, давая в пользование дивизии другую, запасную, параллельно устроенную (не в смысле направления, а в смысле независимости от первой), — все эти обдуманные, энергично исполненные меры сберегли дивизию боеспособной и обеспечили беспощадное расточение живых и материальных сил рвавшегося вперед врага; противник вынужден был под конец утихнуть в пассивности, источив зубы о русскую землю (почти в буквальном смысле).
— Наш солдат, — сказал Макаров, — сапер он или нет, имеет вкус к земляной работе, и он любит ее, потому что наш солдат — пахарь или сын пахаря и давно знает землю.
Подполковник Макаров считает, что всего нужно иметь несколько десятков типов земляных сооружений. Многое из того мы уже имеем, но недостаточно быстро идем в этом отношении вослед потребностям войны и в упреждении этих потребностей, которые явятся завтра. Каждое из сооружений должно соответствовать определенным живым, конкретным условиям, т. е. боевой задаче, местности, осуществимому способу производства наличными войсковыми средствами и т. д. Из этого, отработанного опытом, теорией и предвидением, комплекта типовых сооружений всегда можно отобрать несколько, которые наиболее удовлетворительны и соответствуют данной войсковой части, и создать из них композицию работ, обеспечивающую оборонительно-наступательные действия войск. В ходе сражений, конечно, и композиция земляных работ должна изменяться, а не просто повторяться (изменяется местность, изменяется боевая задача, изменяется противник).
Вопрос о возможности перегрузки войск (не специализированных) инженерной землеройной тактикой Макаров считает разрешимым. «Полезней копать землю по цели, чем стрелять впустую, или терпеть лишние потери, или ненадежно побеждать, чтобы потом отходить на место исхода, — говорит подполковник. — Кроме того, психически подавленное состояние незащищенного или плохо защищенного бойца возьмет у него больше сил, чем работа, а чувство близкой охраняющей земли избавит его от устрашения и оробевшему возвратит боеспособное состояние».
Разумным средством, которое предотвратит перегрузку войск земляными работами, Макаров признает снабжение частей рациональным инвентарем и инструментом, обучение бойца технике дела и механизацию работ, — последнее, однако, требует времени и является пока что перспективой, хотя и неизбежной, в ходе войны. Под механизацией Макаров подразумевает конструирование и изготовление специального парка землеройных машин для скорого продуктивного производства земляных работ. Здесь есть много технических решений, даже принимая во внимание главное условие и главную трудность — обстановку огневого рубежа. Труднейшая же техническая задача состоит в снабжении энергией рабочих механизмов. Одно из решений этой задачи заключается в подаче электрического тока по кабелям. Источники энергии — небольшие подвижные электростанции — должны быть расположены в ближнем тылу, рассредоточены и работать сблокированно в одно силовое кольцо. Существуют еще и другие решения того же вопроса, более, может быть, компактные и изящные.
— Вообще же, — заметил подполковник, — следует усвоить первое условие землеройной тактики: земля есть важнейший род оружия, наравне с любым другим оружием; не понимающий этого обрекает себя на серьезное ослабление в войне. Некоторая перегрузка войск при ручной работе не опасна — она идет во спасение и победу. Мой приближенный расчет показывает, что в среднем в сутки на одного бойца придется, в условиях ненапряженной боевой обстановки, не более двух часов работы... Зато при хорошо освоенной землеройной тактике мы многократно увеличиваем безопасность боя на всех его фазах: во-первых, на исходе — мы оставляем за собой прочный обжитый рубеж, — на крайний случай он примет нас обратно и укроет; во-вторых, пространство, которое мы должны преодолеть в сторону неприятеля, — если оно заранее не подготовлено, что хорошо бы было, чтобы хоть часть его пройти не по дневной поверхности, — пространство это будет одолевать боец, обученный пользоваться землей как своей защитой; все же, однако, это самая опасная фаза боя, и наше дело, чтобы и ее обезопасить посредством заранее устроенных подходов в земле вплотную к противнику; в-третьих — освоение вновь занятых, отбитых у противника позиций: здесь инженерная тактика является последней, заключительной фазой нашей победы, — без нее победа не может быть надежной и обеспеченной. Лишь быстро, искусно вжившись в грунт, мы чувствуем себя победителями, и огонь врага, его контратаки, вся его ярость ударяют сперва в грудь матери-земли, оберегающую нас.
Прямые попадания бомб и снарядов противника при нашей развитой инженерной тактике дадут лишь ослабленные, частные результаты, а всю систему этой тактики неприятель разрушить не может, принимая во внимание масштабы фронтов: для исполнения такой задачи потребовалось бы предварительно опорожнить, к примеру, почти весь свой запас цветных металлов и успеть изготовить из этого сырые боеприпасы. В отдельных местах, где противник будет искать больших решений, может, конечно, не устоять и наша инженерная тактика. Хотя следует живо представлять себе, что она не стабильная на местности, а подвижная, время от времени меняющая свою композицию.
Но и эта тактика все же не общая панацея, а лишь одно из средств войны, действующее в помощь другим и во взаимосвязи с другими средствами. И в нужный момент уже другие более прямодействующие силы должны помешать противнику найти искомое им решение боя; однако тем легче будет этим силам исполнить свою задачу, чем лучше они используют опорную службу земли.
Служба земли... Подполковник Макаров видит в инертной массе грунта активную одухотворенную силу, обладающую мощной боевой способностью, еще не использованной и в малой степени. Что может быть проще и неподвижнее окопа? Макаров же работает над тем, чтобы превратить его в движущееся под землей тайное русло, внезапно и в неожиданном месте въедающееся в тело противника насмерть. Он хочет иметь в нашем распоряжении живые и наступающие земляные крепости. Подполковник понимает, что всего нужнее эта тактика в городах и в районах сосредоточенных боев, а также при взламывании обороны противника.
— Но, — говорит подполковник, — война зиждется на началах тайны и заблуждения противника. Однако дело не в общей мысли, она не тайна, а в ее практическом осуществлении, чтобы верное соображение суметь превратить в действующее оружие. Общая же мысль может быть высказана хотя бы для того, чтобы ее разделили и усовершенствовали другие наши товарищи... Земной прах, по убеждению Макарова, является прекрасным сырьем для боевого средства в современной машинной войне, — средства, безмолвно и почти невидимо способного сокрушить любые машины. Если земной прах обратить в пылевидную форму, приближающуюся по своей тонкой структуре к газу, то такой прах проникнет через все фильтры и очистители в живые внутренности механизмов и приборов и повредит их насмерть. Способов для передачи такого вещества от себя к машинам противника существует несколько: из можно взять почти готовыми из других областей техники.
— Сродную мысль много лет тому назад высказывал американский электротехник Тесла, чех по происхождению, — произнес подполковник Макаров. — Стало быть, земля наша не только мать и кормилица-поилица, она также и наша самая надежная защитница, если только мы обратимся к ней за помощью, если сами превратим ее всегда добрые для нас, но дремлющие, замкнутые силы в действующую яростную энергию... Но и это все, что мы делаем или думаем сделать, только начало, только немногое из того, что земля может нам дать как прямой источник боевой силы, как новое многоцелевое оружие нашей родины... Центральный же вывод, который можно сделать из всех моих рассуждений по фортификационной тактике, заключается в положении, что наступление может быть обороной, сооружаемой вперед.
<Лето 1943>
Печатается по черновому автографу: ОР ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 1. Ед. хр. 193. Л. 1-16.