Иван Смех: Один из наиболее ценных и цельных отрывков в книге — про «Первый фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки», пожалуй, самое культовое и важное событие в истории сибирского панка. Он тем ценнее, что записей выступлений не сохранилось (единственным исключением стало видео «Культурной революции» да ряд фотокарточек). Таким образом, почувствовать всю мощь этого фестиваля можно лишь по текстовым документам и воспоминаниям — благо собеседники до сих пор помнят множество ярких деталей и охотно делились ими с Владимиром Козловым в ходе интервью для «Следов на снегу». Вниманию читателей предлагается первая треть рассказа об этом знаменательном событии.
Рассказывают:
Гузель Немирова (Салаватова) — в 1980-х организатор мероприятий, включая Фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки.
Роман «Ромыч» Неумоев — лидер группы «Инструкция по выживанию».
Валерий Мурзин — председатель Новосибирского рок-клуба, редактор журнала «Тусовка».
Валерий Кочнев — музыкант, философ, участник группы «Центральный Гастроном».
Владимир Богомяков — поэт, писатель, наблюдатель панк-сцены 1980-х.
Кирилл Рыбьяков — лидер групп «Кооператив Ништяк», «Крюк», «Табу».
[Из энциклопедии М. Немирова, #01#]
Первый фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки.
24–26 июня 1988 г., ДК «Нефтяник», состав:
«Гражданская Оборона»
Янка и «Великие Октябри» (первое выступление)
«Инструкция по выживанию»
«Культурная Революция»
«Пифайф»
«Кооператив Ништяк» (все — Тюмень)
Ник Рок-н-ролл (СССР)
«Ассоциация Пых»
«БОМЖ»
«ПУТТИ» (все — Новосибирск)
Букашкин и «Картинники» (Свердловск)
«Тина» (Казань)
Владимир Козлов: Как был организован фестиваль?
Гузель Немирова: 88-й год. Я жила в Питере. Ко мне приезжают тюменщики. Я тогда снимала дачу двухэтажную. Весна, всё хорошо, у меня на даче был телефон, я перезванивалась с Тюменью. Возникла идея фестиваля, возникла сразу вроде бы как у всех, то есть там и Шапа, и Ромыч. И я всё созванивалась с секретарем городской комсомольской организации, горком комсомола. Он обещал, что будет фестиваль, всё. Я поехала из Питера в Тюмень. Приезжаю, прихожу к этому секретарю, а он какие-то странные условия ставит. Я ему говорю: «Нет, так не может быть, мы приглашаем только того, кого хотим. Полная свобода, никакой цензуры, никакой литовки». Это же надо помнить, в какие времена это всё происходило. Для 88-го года, для провинциального города это довольно-таки невероятно: неизвестные группы, которые не состоят ни в каких рос-мос-концертах и т. д., с неизвестными песнями, сами по себе, будут что-то играть, выступать. В общем, с горкомом не получилось. А тем временем кто-то, не помню кто, рассказал про Ленинский райком комсомола, то есть тот всего города, а этот — района города. Пришли к ним, подробности я не помню, может, я одна пришла, может, с кем-то, это сейчас не важно, главное, что райком комсомола был готов на всё. Сказали: «Поддерживаем, ура, хотим! Делайте, что хотите!» А в это время горком комсомола всё-таки попытался — идея им очень нравилась...Если в 86-м нас гнали, то в 88-м пошло уже наоборот, нас уже стали звать. И вот этот Ленинский райком решил обскакать горком и помочь нам с этим фестивалем. Как мы всё устроили? Нам дали «Нефтяник» (это всё оплачивал комсомол), дом культуры «Нефтяник». На три дня. Группы — какие мы хотели, кого мы смогли позвать. Ну и все гадали, кого ставить, кого не ставить, кого звать, кто может. Состав получился, с одной стороны, случайный, с другой — неслучайный. Естественно, тюменские команды, Летов, Янка. Это было ее первое электрическое выступление вообще. Играли у нее тюменские ребята, репетировала она в Тюмени. «БОМЖ», «ПУТТИ» новосибирские, «Ассоциация Пых», группа из Казани «Тина», Ник Рок-н-ролл. Москвичи к нам не поехали, «НИИ Косметики», по-моему, звали, но они какие-то деньги затребовали. Все выступали бесплатно, мы оплачивали только дорогу.
Роман Неумоев: Фестиваль действительно был грандиозный, уникальное было явление. Заслуга, конечно, в этом фестивале очень большая Гузели Салаватовой, такая у нас была, как специалист по связям с общественностью и такой культуртрегер, как их называют сейчас по-нынешнему. Она была именно настоящим культуртрегером. Она находилась в такой тоже тесной связке с Мирославом Немировым. Можно сказать, что это тоже была идея Мирослава Немирова — такой фестиваль сделать. Туда собрались панк-группы со всей страны. Никому не известная группа «Тина» приехала, сейчас ее никто не знает. С тех пор ее, может, даже никто нигде и не видал, и не слыхал. Приехал Егор Летов, это было его второе выступление после его проекта «Адольф Гитлер», которое прозвучало в Новосибирске, а вот вторым выступлением было выступление на Леворадикальном фестивале. Звук у них был такой, что и слов было не разобрать, но, опять же, энергетика была бешеная. И Яна Дягилева там выступила, и Ник Рок-н-ролл. Это было первое мероприятие, фестиваль, на который собрались такие кадры, которые потом уже стали считаться культовыми фигурами сибирского рока. И это всё было названо впоследствии таким панк-Вудстоком своеобразным, произошедшим в Сибири. Ну и с тех пор, конечно, такого не было. Такого явления. Были разные фестивали, была «Рок-периферия» в Барнауле, в Новосибирске были фестивали, мы на них на многие ездили, и «Гражданская Оборона», и конкретно Летов. И там и с Манагером еще познакомились в Новосибирске на этих фестивалях. Но вот такого вот форума — он произошел один раз, в 88 году. И вот его назвали тогда — Леворадикальный фестиваль.
[Из статьи Д. Драгунского («Тина») «Так, чтобы звезды с кремля слетели», 1988, #02#]
Свершилось! То, что вызывало животный страх участкового Ленинского района Тюмени, произошло. Состоялся первый, блин, фестиваль панк-рока в СССР!
Панк... еще недавно все были напуганы слухами о мифических панках, наводнивших нашу страну и имевших целью возрождение «нового порядка» на ранее не оккупированных землях, выбривание у тюменских комсомольцев свастик на головах и загон бомжей, женщин и детей в концлагеря. Нефть... Только нефть даст государству силы справиться с ними — думал нефтяной обыватель и бурил матушку землю до посинения. Если где-то и произошли перемены (например, сняли Ельцина или там Соколова), то в Сибири ничего такого нет, и вообще, что вам, собственно, надо? Есть нефть — добывать, нет нефти — добывать, есть что-то девятнадцатое, то непременно достойную встречу. «Кукуруза для народа, кукуруза для скота» (Путти). И вот к этому царствию Божию начали подтягиваться городские подонки всех мастей и расцветок (наркоманы там всякие), и их радушно встречали новоиспеченные специалисты-плюралисты из райкома, страшно подумать, комсомола. Фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки 24–26 июня заявил о себе раскрашенным райкомовской краской забором в центре города, где — стало быть — местного жителя приглашали повеселиться вместе с переодетыми сотрудниками милиции, громадной тусовкой системной шизы и кооперативщиками из кафе в фойе ДК Нефтяников.
Гузель Немирова: Сам фестиваль. Это был подъем. Это была невероятная какая-то радость. Я помню, как я ехала на этот фестиваль утром. Я поймала такси, села в машину, вся такая напряженная. Едем, тут водитель мне говорит: «Вы, наверное, очень счастливый человек!» Я говорю: «Почему?» Говорит: «Вот знаете, мы с вами едем, и зеленая волна. Просто невероятно. В Тюмени, — говорит, — такое первый раз поймал, чтобы вот мы ехали, и перед нами все светофоры зеленым». Он меня так развеселил этим. Я уже говорила, что мы как-то умудрились всю эту прослойку тюменскую узнать за три года, с 85-го по 88-й, со всеми перезнакомиться. На телевидении у нас уже какие-то люди были, они организовали съемки, правда, потом потерли.
Что еще придумали? Мы поставили такие ящички с названием каждой группы, и за каждую группу можно было голосовать, бросая туда билеты. То есть какие-то места у нас формальные были. Жюри никакого не было, то есть все зрители были жюри. Я сейчас понимаю, что это была большая авантюра — устроить фестиваль, по два выступления в день, три дня, гала-концерт. Самое удивительное, что всё получилось. И публика была, и даже мы какие-то билеты продали, хотя этой задачи не стояло, но тем не менее было продано. Приехали разные люди, наводнили Тюмень, которые потом ночевали в пионерском лагере. Конечно, раз фестиваль, они там постарались, кто во что горазд, разные прикиды, прически. Ну и сами тюменщики тоже — кто как мог, чтобы это было что-то необычное. Например, я в это лето: на мне были штаны, сшитые из цветного ситца, такого занавесочного, и рубашка финского солдата, такая нижняя фланелевая рубашка, и золотые тапочки с такими носами загнутыми. То есть какой-то у нас стиль, какая-то мода была очень невероятная. Подружка моя, Наташа Фаизова, которая уже умерла, к сожалению, ходила в солдатских кирзовых сапогах. В то же время были девчонки, которые красивые, модные. Роман Неумоев, бывший модный человек, был в трениках, и он, который делал модные прически, он выбрил себе на голове прическу Ленина, то есть полулысину. Его мама чуть не упала в обморок, когда это увидела, что это такое, был приличный мальчик, а это что?
[Из статьи В. Мурзина «Праздник общей беды», 1988, #03#]
Жаркое сибирское летнее солнышко напекло головки тюменским анархистам, учинившим региональный бардак под вывеской «Фестиваля альтернативной и леворадикальной музыки». Авторы сего безумного проджекта — лидер местных панк-формаций ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ и КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ Рома Неумоев, а также юная предводительница тюменского РК Гузель Салаватова — смогли собрать кворум панкеров от Казани до Новосибирска. Московское ЧУДО-ЮДО запросило 200 рублей и было организаторами с негодованием отвергнуто как не отвечающее сугубо альтруистическим устремлениям масс: в связи с чем фестиваль заимел стойкий некоммерческий привкус.
Я понимаю, что анархия — мать порядка, но увы: дамочка эта от бремени не разрешилась, поэтому связного повествования не ждите.
ВСТРЕЧА: в недостроенной избушке среди штабелей досок и ворохов стружки. Оказывается, там штаб местного МЖК, пригревшего опальный рок-клуб.
ПЛОЩАДКА: огромный современный ДК с роскошным тысячеместным залом. Бедная администрация! Мне их искренне жаль.
АППАРАТ: я долго бродил по пустынной сцене и пытался понять, на чем же предстоит играть. В конце концов выяснилось, что две маленькие колоночки в углах — это порталы, а роль мониторов выполняет агрегат типа 10МАС. К началу концертов подвезли еще немножко ящиков, но в общем и целом хуже звука на фестивалях я просто не припомню. Или организаторы действовали под лозунгом «Советскому панку — советский аппарат»? Тогда — да! тогда ништяк.
ПУБЛИКА: в большинстве своем пришедшая послушать диковинных самодеятельных Кобзонов, вместо чего им предложили утренник в дурдоме. Реакцию представьте сами — большой ошибки не будет.
УЧАСТНИКИ: два основных отряда — местный РК и новосибирская фракция, которую стоит перечислить поименно: маститые БОМЖ, ГО, ПУТТИ плюс АССОЦИАЦИЯ ПЫХ и ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ (с претензиями на мастит). Отдельного упоминания заслуживает Ник Рок-н-ролл, прибывший как всегда неизвестно откуда, казанская ТИНА и славная хипповая коммуна КАРТИННИК из Свердловска. Для города, впервые принимающего рок-фестиваль, уровень стрема по составу участников превзошел все мыслимые и немыслимые границы.
Гузель Немирова: Удивительно то, что фестивали проходили в разных городах, но они не были такими массовыми, как наш. И не только потому, что группы, а потому что в это был вовлечен город. Например: в центре города Тюмени тогда были два забора, такие долгострои. Ксения Дикова, сейчас она в Санкт-Петербурге, художник, дизайнер, фэшн-модельер, а тогда она училась в Тюменском училище искусств. Как-то мы так все умудрились передружиться, вся вот эта прослойка: училище искусств, театр кукол. Как мы умудрились друг друга найти и познакомиться. Ксения Дикова говорит: «Давай мы заборы разрисуем рекламой!» — «Давай». — «Что нужно?» — «Краску». — «Какую?» — «Самая лучшая — типографская». Я в этот райком комсомола — пожалуйста, нам выдают краску. Ксения собирает художников, которые учатся в этом училище искусств, мы приходим к этим заборам и начинаем их разрисовывать. Фестиваль, вот это всё. Они рисуют разные какие-то невероятные, скорее в стиле митьков, но и не только, кто во что горазд. Заборы были очень длинные. По тем временам это было очень необычно, никаких граффити, конечно, не существовало, кроме народных, типа там три буковки где-нибудь на заборе, а так чтобы прямо разрисовано... И вот рисуем мы второй забор, приезжает милиция. В ужасе: «Кто разрешил? Что это такое?» Художники от них отмахиваются. Они спрашивают: «Кто главный?» — «Вот главный». Они ко мне, у меня руки все в краске. «Что это такое?» Говорю, что будет фестиваль. «Какой фестиваль?» — «Альтернативной и леворадикальной музыки». — «Это что такое?» — «Вот такой будет у нас фестиваль в городе». — «Кто делает?» — «Мы делаем: рок-клуб и Ленинский райком комсомола». — «А где разрешение?» Я говорю: «Послушайте, вот я руководитель фестиваля, и я сейчас сама себе, вот видите, у меня руки в краске, буду писать разрешение на то, чтобы разрисовать забор?» В общем, переспорить им не удалось. Мы разрисовали эти заборы. Потом мы сделали на телевидении какую-то передачку, написали в газетах, пустили слух. То есть нам удалось как-то объединить и металлистов, и из училища искусств этих ребят, и университетских.
[Из статьи В. Щеголева «Марафон разрушителей или Панк-рок фестиваль в Тюмени», 1988, #04#]
В последние июньские дни в Тюмени проходил Всесоюзный фестиваль альтернативной и леворадикальной музыки. Он организовывался Тюменским городским рок-клубом, который существует при МЖК, и задумывался как всесоюзный фестиваль рок-групп, играющих в стиле «панк». К сожалению, не приехали многие анонсированные участники: таллиннская АНАНЮМНЯ, ЧУДО-ЮДО и УКСУС БЭНД из Москвы, ленинградский АУ (АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ), «Полковник» (Горький). У читателей, наверное, возникнет вопрос: а кто же тогда участвовал в фестивале? (перечисляются участники) ...В общем, по-моему, фестиваль получился зональным.
Во вступительном слове председателя рок-клуба было сказано, что за Тюменью закрепилась репутация столицы панк-рока. Хотя, по-моему, это не совсем так — скорее, Тюмень сдавала экзамен на право быть такой столицей. И неудачно: полным зал в ДТиК Нефтяников не набирался ни разу, даже на заключительном гала-концерте. А особенно это было видно на концерте ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, откуда публика, не выдержав, повалила задолго до конца. Хотя солист очень реально изображал сумасшествие.
Итак, день первый. Забегая вперед, скажу, что ПУТТИ (в переводе с итальянского putti — ангелочки) произвела самое сильное впечатление. Здесь было всё: и текстовка, и мелодизм (чего не хватало остальным), и яркий лидер, делающий шоу и обладающий сильным вокалом. Но особенно всех поразили его «генеральские» шорты (семейные синие трусы до колен с красными лампасами) в сочетании с портупеей. На «ура» публикой был принят гимн в честь М. С. Горбачева «Я люблю Сергеича».
У ИНСТРУКЦИИ местами были неплохие тексты, злободневные, например «Афганский Синдром», но очень монотонное инструментальное сопровождение.
ПИФАЙФ выступал третьим, и казалось, что это ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ сменила название и продолжает концерт, так как в музыке не было никакого различия, к тому же она забивала голос солиста, и до публики доносились только отдельные слова, на которые делался акцент, типа «дерьмо». На этот счет у меня есть мнение: от того, что ты через слово будешь произносить слово «дерьмо», текст не станет «панковым». Отчетливо у ПИФАЙФ прозвучала лишь баллада о свободе секса — «приведи мне свою подругу, а я подарю тебя лучшему другу». Солист Олег Цирук по имиджу — бледное подобие Кости Кинчева. Общее впечатление от первого дня (за исключением ПУТТИ) — очень однообразный, монотонный инструментал, ударяющийся в хард, лишенный мелодии, текстов не слышно. Тут, видимо, и «заслуга» звукорежиссера и малые возможности аппаратуры. Кстати, одна из острот первого дня: «не знаю, чего меньше: публики в зале или аппаратуры на сцене» — принадлежит группе ПУТТИ.
Валерий Кочнев: Я помню, Чиркин бегал по сцене. Он бегал в одних сатиновых трусах, голый, и у него на месте хуя болталась большая кобура маузера. «Танки на запад!» Это было клево. Бегал босиком, в трусах почти до колена, сатиновых в цветочек, и маузер.
Владимир Богомяков: Публика очень разная была, слоистая. Я думаю, что половина публики хоть куда бы пришла, «Ласковый май» пришла бы слушать, выпить водки какой-нибудь или портвейна. Был какой-то процент людей идейных, которые знают, что они хотели услышать. Ну и был какой-то, видимо, процент комсомольской молодежи, которой в то время тоже было в обилии. Наверное, это была основная публика. Людей старшего возраста я там не помню, их, по-моему, не было.
Гузель Немирова: Люди приезжали даже с Ишима: под Ишимом такая маленькая деревенька, там коммуна хиппи была. Вымирающая деревенька, осталось три-четыре домика, и ребята купили там домик, прямо на спуске к реке, и там жили. Рисовали картины, играли всякую музыку, такая типичная хипповская коммуна. Вот даже хиппи — к нам. Со всеми мы дружили. Плюс еще Букашкин. Букашкин — это Борис Устинович Кашкин из города Свердловска, а на самом деле Евгений Малахов. Он был старше нас, ему был тогда уже полтинник. Выглядел он стариком, с бородой, косички заплетены. Работал он инженером-электриком на заводе. Был на хорошем счету и на работу ходил с косичками. И ничего. У него было Общество «Картинник», они на дощечках рисовали. Он придумывал стишки, рисовали картинки с этими стишками. Он организовал выступления, задавал вопросы, разыгрывал, ставил шатер из этих картиночек, где-то на фотографиях есть. И кто отвечал, подпевал, он тем картинки раздавал, тут же к нему садились люди, которые рисовали. Дощечки были очень смешные, например, какие там были тексты: «Гороху замочишь, / В горшочке поваришь / И лопай сколь хочешь, / Любезный товарищ». Он мог это петь без конца. Ему стучат, подпевают, у кого какие инструменты есть, кто просто палкой. Потом, например, такой: «ДНД, / ЛТП / И т. д., / И т. п.». Сегодня это нужно уже расшифровывать. ДНД — добровольная народная дружина, то есть дружинники тебя сцапали. ЛТП — это лечебно-трудовой профилакторий, куда алкоголиков сдавали. И вот: «ДНД, / ЛТП / И т. д., / И т. п.» Букашкина мы позвали заранее, и он ходил по городу, раскидывал этот свой шатер, вокруг него куча народу, кто с гобоем, кто с балалайкой, кто просто дощечками стучит.
И вот такая толпа ходила по городу Тюмени, устраивала представления и объявляла, что будет вот в таких-то числах в ДК Нефтяников фестиваль. Это тоже было невероятно совершенно. Народ останавливался, кто втягивался, кто ругался, кто просто опасливо смотрел, потому что как так, что это за люди, в каком они виде. У него была какая-то красная рубаха, шапочка с бубенцами. С ним еще был Дик, тоже человек из Свердловска, но он был моложе его лет на пять, ему, наверное, было сорок пять, сорок шесть. Дик — это такой бывший хиппан, человек со Свердловской киностудии, мастер на все руки. Он на этой киностудии работал так: надо там для фильма лапти сплести — он сделает, надо домик какой-то — он домик сделает, надо бубен — бубен сделает. Они вместе ходили выступали.
Кирилл Рыбьяков: Единственным, конечно, значимым, не для меня, а вообще, считается 88-й, кажется, год, в Тюмени, Фестиваль альтернативной музыки, когда со всей страны бездельники съехались туда. Там был двухдневный или трехдневный, сейчас не помню, такой концерт. Весь, так сказать, нынешний гламур андерграунда там играл. У меня тогда в очередной раз не было музыкантов, там состав был очень странный, мы раскладывали партии за пять минут до выхода на сцену. Там из Свердловска на дудочке какой-то Гидалевич Дэвид, то ли псевдоним у него. Такой странный человек. Тоже мы там познакомились. На басу Артур Струков, на гитаре Жевтун, я на гитаре, на барабанах Летов играл тогда, еще Вадик Обвинцев на скрипке. Что-то еще там было, какие-то люди, не помню совсем. Потом всех приехавших вывозили на какие-то дачи, они там жили, их кормили там бесплатно. Ну так вот, типа Вудстока было организовано всё.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
#01# Энциклопедия Мирослава Немирова «О Тюмени и о её тюменщиках». URL: http://www.mnemirov.ru/
#02# Казанский самиздат-журнал «Ауди Холи» № 7. Декабрь 1988.
#03# Новосибирский самиздат-журнал «Тусовка» № 8 (за весь период 1988 г.). 1989.
#04# Газета «Тюменский комсомолец» от 17.07.1988.