Православная церковь и русский национализм (вторая половина XIX — начало ХХ века). СПб.: Владимир Даль, 2021. Под редакцией А. А. Иванова; вступительная статья, составление, комментарии А. А Иванова, И. В. Амбарцумова, В. В. Калиновскоrо, А. Э. Котова, А. А. Чемакина. Содержание
Андрей (Ухтомский)
«Россия для русских»
Таково знамя «истинно русских» людей, т. е. всех так называемых правых партий. Все партии, исповедующие необходимость русского самодержавия в жизни России, ныне поставили своим гражданским долгом проводить в жизнь вышеприведенный политический принцип.
Странное противоречие!
Ведь самый лучший аргумент, имеющийся у самодержавников как надежнейшая опора их политической веры, — это этическая сторона самодержавия. Самодержавие — это исповедь взаимного доверия между властью и народом; самодержавный царь — это воплощение правды в личной жизни и проводник правды в жизни народной. Царь — это носитель доверия и любви народной, он — народное объединяющее звено. При такой власти народ оказывается семьею.
Таков славянофильский взгляд на русское самодержавие.
И с этой точки зрения (т. е. чисто этической) славянофилы смотрели (так и нужно смотреть) и на конституцию, и на петербургский период русской истории с его императорским абсолютизмом.
Конституция (всякая) есть недоверие народа к власти.
Абсолютизм есть недоверие власти к народу.
Конституция есть борьба партий; это насилие большей партии над меньшею, вечная взаимная брань и борьба и клевета одной партии против другой. Это уже не семья! Это какой-то ад! И если государство как географическая единица будет ареной такой борьбы партий, то оно утрачивает все нравственные права на существование. Сосуд хорош, пока он вмещает целебную влагу, но, если он лишь вместилище гадов, — «блажен, иже имет и разбиет его о камень»...
Императорский петербургский международный абсолютизм, выродившийся из царско-народного русского самодержавия, сам по себе решительно не имел нравственной почвы и в России исторически не может быть оправдан. Мало того: этот абсолютизм уже и в жизни показал свою этическую непригодность, сначала убив народные церковно-общественные силы и после того всю Россию разбив на политически-враждебные друг другу партии. Но от него иного и ожидать было нельзя, и обо всем этом блестяще и самоотверженно в свое время предсказывали русские славянофилы, никаким идолам не поклонявшиеся и желавшие устроить Русь на началах исключительно нравственного характера. Они всегда говорили, что насилие, как бы с внешней стороны ни было блестяще замаскировано, тем не менее гибельно влияет на жизнь народную и, разрушая общество, роет и себе яму, уничтожая свою нравственную связь с народом и действуя на него лишь деморализующе.
Приговор наш над такою властью ясен: он не менее суров, чем первый. Но нужно твердо запомнить, что императорский абсолютизм так же не похож на царскую русскую власть, как не похожа власть полицейского чиновника на нравственный авторитет друга. Абсолютизм есть своеволие власти, как республика — своеволие народа, и там, и здесь эгоистическая воля, не знающая нравственных побуждений.
Итак, космополитически-международной императорской власти нужно противополагать не республику, а именно русское самодержавие; абсолютизм и республика с нравственной стороны — родные братья.
Конституционная же монархия — это лишь факт, с принципиальной стороны грустный (как и всякая недомолвка), а с нравственной стороны — это только недоразумение...
Итак, русская народная власть — это царская, в славянофильском ее толковании; это власть, опирающаяся непосредственно на народ и его избранников. Это власть, ни в чем у народа не заискивающая, но ни в чем его и не стесняющая и тем не разбивающая свой народ на партии и не вызывающая его на партийную, злобную борьбу.
Такую власть всякий русский человек имеет нравственный долг защищать и всеми мерами охранять.
***
Но... sit venia verbo, amicus Plato!
Мне грустно говорить неприятные для моих друзей вещи, но горе мне, если пожертвую правдою ради чего-либо... Буду говорить о том девизе, который поставлен на знамени наших монархических партий и выписан в заглавии настоящей статьи.
Они отстаивают русское самодержавие во имя нравственных начал и в то же время... «Россия для русских!» Да ведь это же самый откровенный эгоизм! Ведь это девиз, современно игнорирующий нравственную сторону жизни на святой Руси!
«Святая» Русь и «Россия для русских»!.. Да неужели не ясно, что Россия может быть или святая (и в таком случае любящая), или грешно эгоистичная (порабощающая и давящая других). Одно из двух!
Что «Англия для англичан» — это давно известно! И этот английский принцип позволяет англичанам высасывать кровь из 300 миллионов индусов и варварски жестоко истреблять целые племена.
Что «Америка для американцев» — это также все знают; и на этом основании американцы со страшным, «сверхчеловеческим» цинизмом избивают негров, вовсе не считая их за людей...
Но что «Россия для русских» — это впервые приходится слышать, и... страшно становится от этого нерусского девиза.
Славянофилы, отстаивавшие святую Русь, говорили: «русские для России», — и это понятно; но наоборот говорят только... недальновидные и неосторожные русские партийные политические дельцы.
Это — знамя партии, но не России!
Это — знамя, целиком скопированное с конституционных государств, против быта которых оно и поставлено...
Это — девиз, совершенно чуждый русскому народу, неизвестный святой Руси.
И он русскими монархистами поставлен совершенно напрасно — во всех отношениях.
Наш приговор о нравственном качестве этого нового политического знамени уже сделан.
Но оно — это знамя «истинно русских» людей — является и их политическою ошибкою.
Мы должны сейчас заботиться об объединении, о соединении разрозненных сил, разбросанных и разрозненных в России как географической единице. Мы, русские, имеем, к сожалению, основания усиленно настаивать на необходимости всепрощения, потому что во многом пред многими виноваты. И нас, к еще большему сожалению, очень многие не любят, и на совершенно достаточных основаниях.
И в это-то время та самая часть русского общества, которая хлопочет о неделимой и единой России, — она-то, эта политическая партия, и кричит: «Россия для русских!»
«Да и прекрасно, — скажут миллионы русских инородцев, — этого нам и нужно: значит, и мы — для себя!» И уйдут к «кадетам», которые обещают всем вся благая. Этот принцип «Россия для русских» развязывает руки всем инородцам, окончательно разрывает всякую нравственную связь их с русским народом и дает им право всеми средствами противодействовать русским мероприятиям. А главное: этот ложный принцип разъединяет всех и разрывает Россию как политическую единицу на части.
И это не было бы досадно, если бы этот принцип жил в душе русского народа.
Тогда это был бы грустный факт. А это ведь одно недоразумение! Такого русского принципа нет, а прививать его искусственно — грех пред Божией правдой и пред русским народом.
«Истинно русские» люди возразят, что все инородцы должны признавать себя русскими и, таким образом, — служа России, должны служить и себе...
Кем должны признавать себя инородцы — это вопрос теоретический, а что они не признают себя русскими — это факт.
И нужно в области политики считаться с фактами, а не с фантазиями, хотя и благонамеренными... Спросите любого кавказского горца, живет ли он в России, он вам ответит: «Живу на Кавказе, а в Россию еще не ездил».
Спросите русского чиновника, например, в Кубанской обл., откуда он сюда попал, он скажет: «Из России».
Спросите жителя Сибири, давно ли он прибыл из России, он нимало не удивится, потому что в Сибири, как и на Кавказе, Россиею называется Великороссия и Малороссия...
Вообще — Россия это единица политическая и географическая, но она совсем не представляет ничего нравственно объединенного, органически целого. Между тем разбираемый нами девиз «истинно русских» людей и предполагает несуществующее, т. е. эту сплоченность русских инородцев с коренным русским населением; а так как этой сплоченности нет, то всякий инородец, оставаясь на почве фактов, искренне изумится со своей точки зрения этому «русскому» принципу: «Россия для русских». — «И с чего же понадобилось русским людям, — подумает инородец, — от нас отказываться? А ведь сами говорят, что Россия для русских, — значит: — Кавказ для Кавказа, Сибирь для Сибири»...
Итак: русские монархические партии, выдвигая этот новый свой (нерусский) девиз, достигают прямо противоположных результатов, чем то, к чему они стремятся. И самое грустное в этом явлении — то, что они окончательно дискредитируют нравственные основы русского самодержавия.
* * *
Епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (Ухтомский), 1914
По нашему мнению, спасение России — не в усвоении эгоистически безнравственных принципов жизни, а как раз наоборот: в нравственном оздоровлении, когда русский человек дорастет до сознания своих обязанностей и забудет о своей силе и правах.
Россия должна быть здорова: ее вся жизнь должна быть основана на нравственных принципах; русская интеллигенция должна нелицемерно служить народу, учась у него в то же время нравственному величию; русская буржуазия должна, во-первых, забыть это скверное слово, а во-вторых — должна забыть свой космополитический капитализм и не выделять себя из народа.
Горе нашей русской жизни — это возмутительная нравственная беспринципность русской интеллигенции. Что это за удивительное ее существование!? Посмотрите, какую жалкую роль она играла приблизительно с 1902 года по 1906 год; припомните: в министерство Плеве она сидела, пыхтела, втихомолку ругалась, но была строго консервативна; при Святополке-Мирском с позволения начальства все стали либералами и осмелились бывать на политических банкетах. Но тут студенчество стало совсем неосторожно, и либералы спрятались за студенческие спины, всему сочувствуя и ничем не рискуя. Особенно великолепны были господа профессора, то бойкотирующие, то бастующие, то открывающие чтение лекций — и все по инициативе своих учеников и за их ответственностью; исключение на всю Россию составляли четыре профессора СПб Горного института и кн. Сергей Трубецкой, который не убоялся по крайней мере оценить поведение студентов.
Наконец, наступили беспорядки средних учебных заведений, и вот за 14-летними мальчиками начали забастовку преподаватели их...
Может ли быть что-то невероятнее и позорнее этого? А остальное «общество» наше ни звука не подало в осуждение всего происходящего...
И вдруг — аграрный вопрос!.. От либерализма в одну неделю и помину не останется...
На очередь надвигается чисто деловая горькая думушка: в случае погромов с кого получать убытки?
Наша «интеллигенция», поставив этот вопрос, так сейчас на нем и замерла; а в глубине души думает: «Да с кого угодно, хоть с каких-нибудь социалов, — только получить бы! Да разве у них не такое же золото?»
Так-то!
Вот тут и говорите: «Россия для русских». Да России-то и нет! Это просто... коллекция какая-то!
«И оживут ли кости сия?»
С твердою верою и надеждою отвечаем: «да, оживут»; слишком уж очевидна неодухотворенность, беспринципность такой жизни. И дух животворящий уже витает над русскою землею! И когда наша интеллигенция не то что «пойдет в народ», как она ходила в семидесятых годах XIX века, а когда она сольется с народом в приходских народных организациях, тогда обновится и укрепится святая Русь.
И если наши помещики, еще оставшиеся в живых, постараются организовать приходские советы, если они хоть немного потрудятся помочь крестьянству «не словом или языком, но делом и истиною», то очень быстро они обратятся в самых близких, лучших друзей народа. И это необходимо и для той, и для другой стороны; и целая стройная, здоровая Русь начнет тогда свою новую жизнь.
И славянские ручьи польются в русское море! И инородческие потоки, и струи жизни будут идти не только параллельно с русскою рекою и не только не будут отвлекать ее силу и ее иссушать, как это теперь наблюдается, а действительно поспешат потонуть в русском море: это для них будет самое лучшее...
И святая Русь станет на свое место; на свещнице, на служение миру; своим нравственным здоровьем она будет лечить чужие нравственные болезни.
Итак: «Святая Русь на службе миру» — вот каков должен быть девиз русский.
Пусть он таким и будет!
Зачем это святое знамя менять на грешное «Россия для русских»?