Прямая линия безбожна и аморальна

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Фриденсрайх Хундертвассер. Прекрасные пути. Размышления об искусстве и жизни. Тексты 1943–1999. СПб.: Клаудберри, 2026. Перевод с немецкого Ольги Улыбышевой. Содержание

Манифест заплесневения против рационализма в архитектуре (1958/1959/1964)

Живопись и скульптура свободны, ведь сегодня каждый может создавать и выставлять любые произведения. В архитектуре нет места этой свободе, которая лежит в основе любого искусства, ведь чтобы строить, нужен диплом. Отчего так?

Возможность строить должна быть у каждого; пока нет этой свободы, современная плановая архитектура не имеет ничего общего с искусством. Архитектура подвергается у нас цензуре, как живопись в Советском Союзе. Весь наш опыт сводится к отдельным жалким компромиссам, а решения принимают люди с линейным мышлением и нечистой совестью!

Нельзя никоим образом препятствовать желанию человека строить! Возможность строить должна быть у каждого, и каждый должен строить и тем самым нести настоящую ответственность за четыре стены, в которых живет. Существует риск, что это безумное сооружение может обрушиться, его нужно принять и не страшиться человеческих жертв, которых этот новый способ строительства, возможно, потребует. Пришло время покончить с тем, что люди относятся к своим квартирам подобно тому, как куры или кролики к своим клеткам.

Если такое безумное, построенное самими жильцами сооружение и рушится, то обычно оно сначала дает трещины, и человек успевает убежать. Но с этого момента он куда более критически и творчески относится к оболочке, в которой живет, и своими руками укрепляет стены, если они кажутся слишком хрупкими.

Трущобы непригодны для жизни в материальном смысле, но в моральном смысле они предпочтительнее функциональной, полезной архитектуры. В так называемых трущобах может погибнуть лишь тело человека, но в архитектуре, якобы построенной для людей, гибнет душа. Поэтому необходимо взять за основу и развивать именно принцип трущоб, то есть несдерживаемого роста архитектуры, а вовсе не функциональную архитектуру.

Функциональная архитектура — это путь в никуда, как и живопись по линейке. Мы гигантскими шагами приближаемся к непрактичной, бесполезной и в итоге непригодной для жизни архитектуре.

Как абсолютный ташистский* автоматизм стал поворотным пунктом для живописи, так абсолютная непригодность для жизни станет таким поворотным пунктом для архитектуры, это еще впереди, поскольку архитектура отстает на тридцать лет.

Подобно тому, как мы сегодня, перешагнув тотальный ташистский автоматизм, переживаем чудо трансавтоматизма, лишь когда мы преодолеем тотальную непригодность для жизни и творческое заплесневение, нам откроется чудо новой, истинной и  свободной архитектуры. Но поскольку мы еще не прошли этап тотальной непригодности для жизни и все еще далеки от архитектуры трансавтоматизма, наша промежуточная цель — как можно скорее добиться тотальной непригодности для жизни и творческого заплесневения.

Человек в съемной квартире должен иметь возможность высунуться из окна — насколько может дотянуться — и соскоблить краску со стены. И ему должно быть позволено покрасить все — до чего дотянется длинной кистью — в розовый цвет, чтобы издалека, с улицы, видно было: здесь живет человек, который не похож на своих соседей, безропотно принявших роль мелкого рогатого скота! Также он должен иметь право пилить стены и менять все, что только вздумает, даже если это нарушает архитектурную гармонию так называемого архитектурного шедевра, и, если захочет, может наполнить свою комнату пластилином или тиной.

Но договор аренды это запрещает!

Настало время, чтобы люди восстали против того, что, подобно курам и кроликам, которых помещают в клеткообразные конструкции, их, людей, помещают в коробкообразные конструкции, которые чужды самому их существу.

Настало время, чтобы люди восстали против того, что их помещают в коробки, противные самому их существу, словно они куры или кролики, которых запирают в клетках.

Клетка, она же утилитарная конструкция, — строение, которое остается чуждым трем категориям людей, которые имеют с ним дело!

1. Архитектор отчужден от дома, который строит. Даже величайшему архитектурному гению не под силу предвидеть, что за человек поселится в построенном им доме. Так называемый человеческий масштаб в архитектуре — преступный обман. Особенно если рассчитывается как среднее по системе Гэллапа.

2. Строитель отчужден от дома, который строит. Попробуй он, к примеру, придать стене несколько иную форму в соответствии с собственными воззрениями, если они у  него имеются, — это будет стоить ему работы. Сверх того, ему все безразлично, ведь ему в этом доме не жить.

3. Жилец отчужден от дома, где он живет. Ведь он ничего не строил и просто въехал. Ему нужно другое, совсем другое жизненное пространство. И этого не изменить, даже если архитектор и строитель будут строить, точно следуя указаниям жильцов и заказчика.  

Только когда архитектор, строитель и жилец едины, то есть это один и тот же человек, можно говорить об архитектуре. Все остальное — не архитектура, а преступное деяние в форме архитектуры.

Архитектор, строитель, жилец — триединство, подобное Отцу, Сыну, Святому Духу. Эту аналогию, своего рода тождественность, нельзя не заметить. Без единства архитектора, строителя, жильца нет никакой архитектуры; строения, которые создаются промышленным способом, к архитектуре отношения не имеют. Человек должен вернуть себе критические и творческие способности, которые он утратил и без которых он больше не человек!

Помимо всего прочего, преступно уже само использование архитекторами линейки — как инструмента, который служит распаду архитектурного триединства, чему есть множество подтверждений. 

Даже иметь-с-собой линейку должно быть под запретом, по крайней мере моральным. Линейка — символ нового невежества. Линейка — симптом новой болезни распада.

Сегодня мы живем в хаосе прямых линий, в джунглях прямых линий. Если не верите, попробуйте посчитать прямые линии, что вас окружают, — и поймете, ведь их невозможно пересчитать.

Только на одном лезвии безопасной бритвы я насчитал 546 прямых линий. Два лезвия одного и того же производства, которые, конечно, выглядят абсолютно одинаково, дают уже 1090 прямых линий, а вся упаковка целиком — это около 3000 прямых линий.

Еще недавно владеть прямой линией было привилегией королей, богачей и умных. Сегодня у каждого глупца миллион прямых линий в кармане брюк.

Нужно выкорчевать дремучий лес прямых линий, которым мы опутаны сильнее, чем узники в тюрьме. До сих пор человек всегда расчищал обступающие его джунгли и освобождал себя. Правда, для начала нужно осознать, что ты в джунглях, ведь эти джунгли окружили нас незаметно, люди ничего о них не подозревают. И на этот раз это джунгли прямых линий.

Любая современная архитектура, созданная при помощи линейки и циркуля, пусть к ним прибегли лишь на секунду и лишь мысленно, должна быть отвергнута. Не говоря уже о проектировании, чертежах и моделировании, которые стали не только патологически стерильными, но и по-настоящему абсурдными. Прямая линия безбожна и аморальна. Прямая линия — линия не творческая, но воспроизводимая. В ней нет места Богу и человеческому духу, это обиталище жадной до комфорта, безмозглой муравьиной массы.

Прямолинейные сооружения, как бы они ни изгибались, искривлялись, как бы ни нависали, и будь они даже перфорированы — изначально ущербны. Все это паника аншлюса, боязнь архитекторов-конструктивистов своевременно перейти к ташизму, то есть к непригодности для жизни.

Если бритвенное лезвие ржавеет, на стене появляется плесень, в углу комнаты прорастает и скругляет прямые линии мох, следует, наоборот, радоваться, что с микробами и грибком в дом вселяется жизнь, и мы впервые, как никогда осознанно, становимся свидетелями архитектурных изменений, которые могут научить нас многому.

Безответственный вандализм архитекторов конструктивистского и функционалистского толка широко известен. Они хотели снести красивые дома девяностых годов и эпохи модерна с лепными фасадами и посадить на их место свои бессмысленные строения. Я говорю о Ле Корбюзье, который жаждал сравнять Париж  с землей, чтобы возвести свои прямолинейные монструозные сооружения. Если следовать его логике, пора снести и сооружения Мис ван дер Роэ, Нёйтры, Баухауса, Гропиуса, Джонсона, самого Ле Корбюзье и т. д. как устаревшие и для новых поколений морально неприемлемые.

Однако трансавтоматисты и все сторонники непригодной для жизни архитектуры намного более гуманны к предшественникам. Они не хотят ничего уничтожать.

Для спасения функциональной архитектуры от морального краха нужно заразить чистые стеклянные стены и ровные бетонные поверхности продуктами разложения, чтобы развился плесневый грибок.

Пришло время промышленности осознать свою главную миссию, и это — творческое заплесневение!

Теперь задача промышленности — внушить специалистам, инженерам и докторам чувство моральной ответственности по отношению к заплесневению.

Это чувство моральной ответственности по отношению к творческому заплесневению и критической атмосферной эрозии должно быть закреплено в законе об образовании.

Только техники и ученые, способные жить в плесени и творчески порождать плесень, будут хозяевами завтрашнего дня.

И только после творческого заплесневения, у которого нам предстоит многому научиться, родится новая и удивительная архитектура.

Дополнение 1959 года

Современная архитектура преступно стерильна. По той причине, что с «заселением в квартиру» все строительные работы, к несчастью, прекращаются, тогда как в норме только после въезда жильцов они должны начинаться.

Постыдные и преступные ограничения самым возмутительным образом лишают нас человечности и права изменять как фасад, план и интерьер помещения, так и цвет, структуру и стены. Цензуре подвергаются даже собственники квартир (смотри предписания органов строительного надзора и положения договора аренды). Что характерно для тюрьмы, клетки или хлева: это a priori законченная постройка, все строительные работы прекращаются к моменту, когда животные или арестанты въезжают в строения, чуждые самому их существу, — и это сочетается с категорическим запретом каким-либо образом менять коробки, в которых заключенных насильно вселили. То, что человек время от времени покидает тюрьму и «свободно» разгуливает по городу, дела не меняет.

Ведь настоящая архитектура возникает в результате нормальной строительной деятельности, и эта нормальная строительная деятельность и есть органический рост оболочки вокруг группы людей. Рост здания подобен развитию ребенка и человека.

О полном прекращении строительства речь при определенных условиях может идти только в случае памятников архитектуры и нежилых помещений.

Но если строение, напротив, предназначено для размещения людей, то полное прекращение строительства перед заселением жильцов должно рассматриваться как противоестественное подавление роста — это преступное деяние, которое должно караться соответственно.

Архитектор в сегодняшнем понимании этой профессии имеет право строить только нежилые помещения, если вообще к этому способен. Жилая архитектура вне его компетенции, к ней его решительно нельзя подпускать; ведь закоренелым преступникам, отравителям и серийным убийцам не позволяют беспрепятственно орудовать.

Ибо хваленое архитектурное планирование — не что иное, как массовое убийство путем умышленной стерилизации. Достаточно пройтись по европейскому городу, особенно по новым кварталам, и вы увидите, что эти страшные обвинения обоснованны.

Вот примеры здоровой архитектуры современности — список этот, увы, постыдно короток.

1. Строения Гауди в Барселоне.

2. Некоторые здания в стиле модерн.

3. Башни Симона Родиа в районе Уоттс в Лос-Анджелесе.

4. Дворец почтальона Шеваля в департаменте Дром во Франции.

5. Трущобы, или так называемые позорные пятна каждого города (Slums, Taudis, Quartiere in Salubres).

6. Дома фермеров и примитивных народов, построенные, как и в прежние времена, вручную.

7. Домики рабочих на садовых участках.

8. Дома в Америке, нелегально построенные самими жильцами.

9. Плавучие дома в Голландии и Саусалито.

10. Постройки архитекторов Кристиана Хунцикера, Люсьена Кролля и немногих других.

Дополнение 1964 года

Архитекторы должны выполнять только функции технических консультантов по вопросам устойчивости и т. д.; в любом случае они должны подчиняться жильцам и, соответственно, их желаниям.

У каждого жильца должен быть доступ к собственной «архитектурной оболочке», то есть право оформлять свое жилище, в том числе со стороны, которая выходит на улицу.