Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Франк Якоб. Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке. СПб: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2022. Перевод с английского Марии Черенцовой. Содержание
В результате продолжительной войны стало очевидно плохое состояние российских армии и флота; кроме того, усилилось экономическое давление на русское население. Рабочие Путиловского завода страдали от плохих условий труда, и священник Г. А. Гапон (1870—1906) начал организовывать этих бедных людей вокруг себя. Рабочие обсуждали войну и начинали осознавать свою собственную нищету, им казалось, что в ней напрямую виновато правительство, тратившее на далекую войну больше, чем на собственный народ. Гапон ясно описывал ситуацию: «Как мало нужно, чтобы утешить этих страдальцев. От одного доброго слова лица их светились благодарностью и надеждой. Полное отсутствие прав, как личных, так и общественных, еще сильнее увеличивает ожесточение рабочих». Эта проблема была для рабочих очевидна: «Каждый стоящий на более высокой ступени имеет право неограниченного угнетения своих подчиненных».
После того как в декабре 1904 года были уволены четверо членов профсоюза, рабочие Путиловского завода начали забастовку с требованием предоставить им больше прав. Гапон надеялся, что такое давление сработает, в особенности потому, что директорам было необходимо, чтобы производство работало на правительственный заказ для снабжения фронта в Маньчжурии. Символично, что забастовка началась одновременно со сдачей русской армией Порт-Артура. Вслед за падением дальневосточной крепости остановилось сердце центра русской индустриализации. Гапон знал, что эту забастовку можно использовать для давления на правительство; ему показалось, что сдача Порт-Артура — это хороший повод для его движения, чтобы начать действовать. Следовательно, священник решил передать требования рабочих напрямую царю. Он пригласил революционные партии присоединиться к подающим петицию рабочим; шествие к дворцу самодержца с целью достижения мирных изменений было запланировано на 22 января 1905 года. Гапон велел участникам принести портрет царя, чтобы подчеркнуть «миролюбивый и пристойный характер» демонстрации.
То, что произошло потом, было настоящим кошмаром. Казаки атаковали толпу, солдаты открыли огонь по собственному народу. В истории русских революций это событие стало точкой невозврата. Царь утратил образ заботливого отца нации. Он стал правителем-террористом, убивающим своих же подданных. Когда в 1905 году внешняя политика России обратилась от Восточной Азии обратно к делам Европы, в результате войны уже было сформировано революционное движение, участники которого потеряли доверие к царю и стремились не просто изменить политическую ситуацию в стране, но и избавиться от старого символа особых русских взаимоотношений между правителем и теми, кем он управляет. Кровавое воскресенье, как его назовут позже, указало Акаси и Циллиакусу на растущую вероятность революционного взрыва в России в ближайшем будущем. Японский офицер осознал эту возможность и запросил из Японии 450 000 иен для финансирования окончательного удара по Российской империи. Однако в Министерстве иностранных дел сомневались, потому что боялись, что иные силы, заинтересованные в Польше или в стабильной России, могли узнать о планах Японии и использовать этот предлог для начала войны. Сомнения рассеялись, когда японская армия не смогла одержать убедительную победу в Мукденском сражении. Российские войска оставались в Маньчжурии, а военная машина Японии была близка к своему экономическому пределу; все это побудило руководство в Токио обдумать другие способы окончания конфликта и принуждения Российской империи к переговорам. Одновременно с этим японское правительство проинформировали по различным каналам о недостатках такого плана, в частности о недостатке единства среди польских революционных партий. Посланник в Австрии Макино Нобуаки писал в докладе:
Мой агент, живущий в Кракове, проинформировал меня о следующем:
Хотя Социал-демократическая партия и социалисты-революционеры без конца стремятся начать революцию, их деятельность хронически терпит неудачу. Партия социалистов-революционеров — наиболее организованная из всех оппозиционных партий и является ведущей силой оппозиционного движения. Другим оппозиционным группам достаточно того, что они следуют за этой партией. План по мобилизации резервистов в Лодзи и Варшаве был отложен.
Торговля и промышленность находятся в полной стагнации по всей России, и экономические проблемы практически неизбежны.
Все войска заняты охраной железных дорог и городов на военном положении. Весьма маловероятно, что русское правительство будет продолжать войну. Я думаю, что волнения внутри страны продолжатся, несмотря на отпор правительства и сомнения людей в том, что их жизнь улучшится после «политической реформы» правительства.
Тем не менее в середине марта запрос Акаси на перевод денег был удовлетворен. На ситуацию повлияло то, что окончательное решение принимали Кацура и Кодама, своими глазами видевшие положение японской армии в Маньчжурии.
В апреле 1905 года в Женеве состоялась вторая конференция оппозиционных партий. Было приглашено 17 организаций, но присутствовало только 12. Меньшевики вообще не принимали в ней участия, так как поняли, что это мероприятие финансируется японцами, а большевики покинули конференцию на второй день, поскольку не получили возможности влиять на поставку оружия русским оппозиционным группам. В отличие от Парижской конференции, оставшиеся участники были согласны, что необходимо вооруженное восстание. Кроме того, Финляндия и Польша требовали созыва учредительных собраний, чтобы они, а также Кавказ, могли стать независимыми и суверенными государствами. Ожидалось, что вооруженное восстание пройдет успешно, так как боевой дух в русской армии, казалось, был полностью утерян, в частности после многочисленных поражений в Русско-японской войне. Однако в августе Япония решила прекратить дальнейшую поддержку этих движений, так как она могла навредить переговорам в Портсмуте. Поскольку деньги уже были получены, подготовка восстания продолжилась и без руководства со стороны Японии.
Был зафрахтован пароход «Джон Графтон», а на деньги, которые Циллиакус получил из японских источников — всего он получил миллион иен, — было закуплено оружие. Эти ружья и револьверы требовалось провезти контрабандой в Санкт-Петербург, где предполагалось начать революцию. Абрахам Ашер назвал этот план «самой амбициозной попыткой контрабандного ввоза оружия в Россию во время революции 1905 года». Однако «Джон Графтон» постигла неудача. Пароход сел на мель в Финляндии, после чего его взорвали члены экипажа. Несмотря на то что перевезти оружие не удалось, «поляки организовали бунты и бесконечную серию экстремистских акций и демонстраций в разных местах». Эти бунты прошли безрезультатно, и Польше пришлось еще подождать обретения независимости.
Генеральный штаб Японии относился к революционерам как к «наемникам». После войны Акиси покинул Европу, в значительной степени потому, что российское правительство опубликовало брошюру с описанием деятельности японского военного атташе во время войны. В ней также осуждался цинизм союза японцев и революционеров: «Одни славу оружия запятнали грязью подкупа, другие великое слово свободы осквернили продажей своей родины». В 1907 году Акаси перевели в Корею, где он стал главой японской военной полиции. После Первой мировой войны его назначили генерал-губернатором Тайваня. Можно с уверенностью утверждать, что деятельность Акаси не повлияла на исход Русско-японской войны, но непреднамеренно она повлияла на рост и объединение революционных движений по всей Российской империи. Хотя пока «революционные партии оказались неспособны нанести царизму последний удар», колесо истории, которое приведет к 1917 году, начало крутиться. Революционерам не повезло, что разные партии не смогли объединить свои усилия, поскольку система царского самодержавия была очень уязвима в военные годы, особенно в 1905 году.
Солдаты, отправленные в Маньчжурию, не могли подавить революцию в континентальной России, и в правительстве осознали опасность дальнейшего набора в армию. После Кровавого воскресенья сформировать новые полки для отправки в Восточную Азию казалось невозможным. Кроме того, призывников едва ли можно было назвать самыми надежными солдатами в царской армии. С сентября по декабрь 1904 года набор прерывался из-за 123 происшествий с проявлениями насилия, во время которых русское население вымещало свой гнев на евреях. В 1905 году набор объявлен не был. Ко времени Мукденского сражения на Дальний Восток был отправлен миллион солдат, в результате чего русские военные силы оказались разбросаны на огромном пространстве. Из-за этого революционное движение начало представлять для политического руководства настоящую угрозу. У царского правительства не осталось другого выбора, как вступить в переговоры с Японией и надеяться, что его враг желает окончания войны еще больше, чем оно само. Хотя Портсмутский мирный договор и Октябрьский манифест положили конец амбициям Николая II по поводу экспансии в Восточную Азию, его было нелегко убедить задуматься о мире.
Несмотря на то что его советники после начала общих забастовок молили о мире и о введении конституции, царь не хотел менять своего отношения к правлению. Его «загадочная личность» и общее нежелание принимать серьезные решения все осложняли для тех, кто понимал опасность, которую представляли происходящие одновременно забастовки, революционное движение и война. Витте описывал царя как инфантильного человека, действия которого были обусловлены исключительно влиянием плохих советников. Описанный в одной из предыдущих глав случай с Алексеевым и Безобразовым в Восточной Азии подтверждает умозаключения Витте. Николай искренне верил в то, что он помазанник Божий, несущий ответственность исключительно перед высшей силой. Он верил, что война не начнется просто потому, что он этого не хочет. Естественно, он оказался неправ. Он до конца верил в абсолютный триумф русской армии, даже после сдачи Порт-Артура. Он был плохим военным стратегом; он не понимал значимости времени, логистики, планирования и вынудил Вторую Тихоокеанскую эскадру ждать ненужного подкрепления из старых кораблей, дав японцам достаточно времени для ремонта и тренировки. И даже приняв решение отправить Балтийский флот на войну в Восточную Азию, император не раз менял мнение, и «надежда Николая на победу, вероятно, была в большей степени основана на вере в Бога, чем на уверенности» в русском флоте. Но, несмотря на полученный опыт, он также не увидел революционной опасности в 1905 году и стремился сохранить самодержавие точно в том виде, в каком оно существовало. Только когда его дядя великий князь Сергей Александрович погиб от бомбы террориста 17 февраля 1905 года, император изменил свое мнение и задумался о реформах.
Витте пытался навести Николая на мысль о том, как в реальности развивается ситуация, и о безнадежном положении русской армии в Маньчжурии, отправляя самодержцу длинные письма, в которых он призывал к миру и политическим изменениям. После Мукденского сражения ситуация изменилась в пользу бывшего министра финансов, поскольку в мире осознали, что русская армия не представляет серьезной угрозы и не помешает победе Японии, а поддержка мировыми лидерами решения Николая продолжать войну испарилась. Мария Федоровна, мать императора, также поддерживала стремление к миру и пыталась повлиять на Николая. Поскольку ее сын отказывался прислушиваться к ней, она пыталась связаться с правительством Франции с целью оказания политического, или лучше финансового, давления на ее сына. Но французский посол Морис Бомпар и Теофиль Делькассе во Франции не хотели вмешиваться, опасаясь, что позднее Николай обвинит их в заключении невыгодного мира в результате такого дипломатического вмешательства. В отличие от французских дипломатов, французские банкиры уже признали, что война подходит к концу, и 13 марта 1905 года остановили все переговоры по займам с Россией. Это усилило финансовое давление на царское правительство, поскольку оно не могло продолжать войну без французских денег.
После Цусимского сражения свою работу в качестве посредника по восстановлению баланса сил в Восточной Азии наконец начал Теодор Рузвельт. В конце концов обе стороны были вынуждены сесть за стол переговоров из-за внутренних экономических и политических проблем. Однако в Японии смирились с ситуацией раньше, чем это сделал царь, которого президент США недолюбливал за его отношение к мирным переговорам, что он выразил в таких словах: «Этот царь как самодержец над 150 000 000 жителями — нелепое созданьице. Сначала он был неспособен воевать, теперь он неспособен заключить мир». После Мукденского сражения японские военные обратились к политическому руководству в Токио с просьбой начать процесс заключения мира, потому что в верховном главнокомандовании осознавали, что полная победа Японии невозможна теперь, когда военные мощности были на пределе. Хотя японцы понимали, что в таких условиях будет сложно добиться выплат контрибуции, они пытались настоять на этом при заключении мира. Однако царь в аналогичной ситуации, потерпев поражение в Мукденском сражении, все еще надеялся на успех Второй Тихоокеанской эскадры. Только после Цусимского сражения переговоры наконец начались. Престиж России достиг дна вследствие серьезного поражения и практически полного уничтожения флота. Японское правительство обратилось к Рузвельту с просьбой о посредничестве. Однако его убедили сделать это как бы «по собственной инициативе», поскольку правительство Японии опасалось оказаться во время переговоров в слабой позиции, в случае если оно первым их запросит. Рузвельт использовал свои связи, в частности обратился к императору Германии, чтобы оказать давление на царя и убедить его участвовать в мирных переговорах. В сентябре с подписанием Портсмутского мирного договора Русско-японская война была окончена. Однако приведенное в движение колесо революции не остановится до 1917 года.
Некоторые наблюдатели, например немец фон дер Гольц, уверенный в том, что, «несмотря на многочисленные прогнозы, Российская империя выживет без каких бы то ни было значительных потрясений и даже окрепнет в каком-то отношении благодаря реформам», не признавали огромного влияния войны на революционное движение. Конечно, в 1905 году оно было подавлено, но это произошло скорее из-за разобщенности революционеров, чем из-за недостатка потенциала для политических изменений в ходе революции как таковой. Невозможно изучать события 1917 года, не оглядываясь на 1905 год. Революционный цикл продолжался до тех пор, пока потенциал воли народа к изменениям не привел к взрыву, спровоцированному войной, которая была масштабнее и ближе, чем Русско-японская. Японцы установили отношения с разными оппозиционными движениями по всей России, а также обучили как будущих политиков, так и саботажников. До какой-то степени последствием Русско-японской войны станет изменение всего мира. В случае России эффект оказался огромным. Одним из тех, кто признал взаимосвязь войны и русской революции, был Витте. Он отмечал, что «Россия переросла действующий режим и изголодалась по порядку, основанному на гражданских свободах». Ковнер согласился с ним, назвав войну «главным катализатором» революции.
Таким образом, Русско-японскую войну необходимо рассматривать как спусковой крючок, запустивший революционный цикл в России. Несмотря на то что царь издал Октябрьский манифест и даровал конституцию и парламентское представительство — Думу, реформы были половинчатыми, и Николай быстро стал пытаться вернуться к самодержавному стилю правления. Революции 1917 года стали лишь вопросом времени и нуждались в еще одном спусковом крючке, которым в итоге стала Первая мировая война с новой чередой поражений России. Если рассматривать русскую революцию как отправную точку советской истории, а следовательно, как начальное событие, приведшее к холодной войне во второй половине XX века, то Русско-японскую войну необходимо рассматривать как отправную точку для русских революций и, следовательно, как событие, изменившее всю историю XX века, хотя это было и неочевидно для современников. Таким образом, мы можем проследить первое крупное воздействие Русско-японской войны на мировую историю, поскольку последствия для одной из ее сторон в конечном счете повлияли почти на все население Земли в XX веке. Однако это только одна из причин, почему эту войну можно назвать событием, сформировавшим мир последующих десятилетий. При ближайшем рассмотрении отношений Японии и Америки с момента переговоров о мире в Портсмуте мы увидим еще одну интересную перспективу, также поддерживающую эти тезисы.