Император Карл V. Воспоминания. Наставления принцу Филиппу. СПб.: Евразия, 2023. Перевод с испанского языка, статьи и комментарии Д. А. Боровкова
Все дела находятся в руках Господа, и у Него есть средство исправления всего этого, и с этой верой, и для того, чтобы увидеть, если по своей благости, а не ради моих заслуг, Он пожелал бы искусно благоприятствовать мне и позволить, чтобы свершилось такое столь великое деяние, что из него могло бы возникнуть средство для улучшения наших дел, я начинаю и предпринимаю это путешествие, которое является самым опасным для моей чести и репутации, для моей жизни и для моего имущества, что может быть. Прошу Господа, чтобы оно не представляло опасности для моей души, и верю в то, что [оно не будет опасным], так как я предпринимаю его с благим намерением, чтобы принять меры для приведения в порядок того, что Он мне даровал, и не оставить вас, сын, бедным и безвластным, отчего потом у вас появится большое основание жаловаться на меня, хотя, думаю, что вам будет всегда необходимо принимать во внимание соображение о том, что сделанное мною было сделано вынужденно, чтобы сохранить мою честь, так как без этого я мог бы меньше выдержать и меньше вам оставить.
Опасность этого шага для чести и репутации состоит в том, что, собираясь приступить к столь неопределенному делу, я не знаю, какой результат из него последует, так как время идет вперед и денег мало, а противник извещен и предупрежден. Из-за этого обстоятельства возникает опасность для жизни, а следовательно, и для имущества, поскольку оставлять дела в этой опасности является авантюрой и в том, и в другом отношении. В том, что касается жизни, Бог распорядится так, как будет Ему угодно. Мне останется радоваться тому, что я потеряю ее ради исполнения того, что я должен, и ради того, чтобы вам помочь, и у меня нет большей обязанности. Что касается имущества, оно будет оставаться в таком состоянии, что вам придется приложить большой труд, так как вы увидите, насколько теперь скудны и отягощены финансы, и что осталось бы после того, как пришлось бы потратить больше и потерять репутацию и власть! Что касается души, пусть Бог по своей благости проявит к ней милосердие.
По этому случаю, или если я буду схвачен или задержан во время этого путешествия, пишу вам, сын, это большое письмо (carta grande), которое вы не должны никому дозволять открывать ни теперь, ни в какое-либо иное время до тех пор, пока Бог не допустил бы в отношении меня одного из этих двух деяний. В этих случаях, в первых кортесах, которые будут вами созваны, что будет тогда необходимо, чтобы поддержать вас, вы прикажите публично открыть и зачитать это, так как здесь перечислены оправдания того, что допущено мною в делах, о которых говорилось, а также [говорится о том, что подобает делать] вам и нашим королевствам и сеньориям, если вы хотите быть королем и господином их, а они вашими королевствами и вассалами. И в этих случаях, как сказано, вы должны будете воспользоваться этим письмом. И поскольку все мы смертны, если бы в это время Бог призвал бы вас к себе, чего Он по доброте своей не допустит, приведите в порядок и перепишите его вашей рукой, приказав, чтобы оно сохранялось и не открывалось, пока не последовало иное распоряжение. Но поскольку я верю, что Бог не причинит такого зла ни вам, ни мне, а прежде будет благоволить нам, также хочу сказать, что вам подобает делать в этом случае. И для того чтобы вы лучше это поняли, необходимо сообщить вам о том, что уже было задумано сделать, что я оставил, не имея возможности [осуществить], откуда мог бы последовать весьма неподобающий результат. И в этой моей поездке и путешествии у меня есть цель: если король Франции опередит меня и совершит нападение, [будет необходимо] защитить меня от него, и так как я не могу выдержать много трат, может случиться так, что придется вынужденно вступить с ним в сражение и все подвергнуть опасности. И если я выясню, что он не напал на меня, я нападу со стороны Фландрии или Германии, каковое нападение должно предполагать возможность сражения с ним, если он пожелает сам или его вынудит к этому необходимость. И чтобы уменьшить их силы, я задумал приказать герцогу Альбе вступить в Лангедок вместе с тевтонами и испанцами, которые находятся в Перпиньяне, и с воинами грандов, прелатов и городов, и на море с галерами создать затруднения Провансу, а с войсками, которые я имею в Италии, — Дофинэ и Пьемонту.
Теперь нет возможности сделать это как из-за недостатка необходимых припасов, так и из-за недостатка денег, плохого обеспечения и крайней ненадежности в том, чтобы привезти этих людей из королевства, а также потому что до тех пор, пока не узнаю, что будет предпринимать турецкий султан, я не могу освободить мои галеры. Сын, я сказал все это потому, что, если Богу было бы угодно благоприятствовать мне в одном из двух вышеупомянутых дел, защите и нападении, и даровать мне победу, подобало бы последовать за ней, извлечь из нее благо и уметь воспользоваться им. Это то, чего я не смог бы сделать без службы и помощи наших королевств, сеньорий и вассалов. Для чего в тех краях, где я находился, было бы сделано все, что было можно, а в этих краях было бы необходимо, чтобы вы сделали все возможное для достижения какого-нибудь хорошего результата. И потом было бы необходимо, особенно если флот турецкого султана даст свободу [действий] моему флоту, предпринять это наступление и нападение как с этой стороны, так по морю и из Италии, для чего было бы достаточно провизии после того, как будет собран урожай. Людям было бы необходимо сделать то, о чем уже говорилось и сообщалось, приступив к осуществлению [военного] призыва, о котором я уже распорядился. В том, что касается денег, было бы необходимо собрать кортесы или поступить другим образом, который показался бы лучшим, чтобы сделать то, что нужно. Я не хочу говорить о введении акциза (sisa), так как дал клятву никогда не просить об этом: я хорошо знаю, что ни вы, ни я не будем иметь лучшего средства для удовлетворения наших нужд, или для достижения этой цели, или для нашего укрепления и поддержки в мирное и спокойное время, когда этому [налогу] было бы дано такое название, какое они пожелали. Говорю это, потому что в таком случае я напишу вам потом в общих [чертах], что нужно было бы [сделать], и одно слово моей рукой, сказав, что теперь настало время показать, чего вы стоите в том, в чем вы должны помочь своему отцу, и в том, что вам подобает сделать для избавления нас от нужды. И в этом вы могли бы проявить настойчивость и говорить всем как в общем, так и в частностях, внушая им мысль о том, чтобы они послужили вам. И так как не найдется иного достаточного средства, чем введение акциза, хотя я не предлагаю ни это, ни другое, вы пожелайте, чтобы это произошло, и чтобы этому не противоречил никто из тех [людей], которые захотели бы быть нашими добрыми вассалами и слугами. С этими [деньгами], и с теми, что прибудут из Индий, если случится так, что они окажут мне помощь оттуда, так как эта помощь и то, что они там предпримут, может быть средством, с помощью которого мы столь унизили бы наших врагов, чтобы потом они дали бы нам возможность восстановиться и прекратить траты, которые они ежедневно налагают на нас.
Сын, это то, что я сумел бы сказать об этих делах. Мне остается напомнить вам то, что я говорил вам в Мадриде, все остальное относительно этого содержится в другом моем письме, и необходимо, чтобы это было только для вас, и вы держали в большой тайне то, что сказано, и то, о чем будет говориться далее.
Следует напомнить вам, что я сказал о пристрастиях, союзах и едва ли не партиях, которые составляются или могут быть составлены между нашими служителями, что является большим беспокойством для них и большим препятствием для нашей службы. Поэтому весьма необходимо дать понять им всем, что вы не желаете этого, и не станете считать это за службу, и не позволите, чтобы кто-нибудь [из них] прибегал к этому. И поскольку публично они будут раздавать тысячу подарков и комплиментов, а втайне будут действовать противоположным образом, необходимо предупредить вас о том, как они это делают. По этой причине я назначил кардинала Толедо, президента [Совета Кастилии] и Кобоса, чтобы они давали вам советы в делах управления. И хотя они являются главами партии (cabezas del vando), все же я пожелал собрать их вместе, чтобы вы не оставались в руках одного из них.
Каждый из них должен потрудиться, чтобы убедить вас словами и заставить воспользоваться его услугами. Кардинал Толедо будет входить с покорностью и благочестием. Оказывайте ему почет и доверие в благих делах, чтобы он давал вам в них хороший совет. Доверяйте ему в том, что он посоветует вам хорошего и без пристрастия в делах, которые обсуждает с вами, и в том, чтобы набрать хороших людей, которые не увлекаются [злоупотреблениями при исполнении] обязанностей. А в остальном не полагайтесь на него одного, ни на кого-нибудь другого, ни теперь, ни в какое-нибудь время, прежде обсудите дела со многими, не держитесь, не привязывайтесь лишь к одному [советнику], хотя бы потому, что вам не подобает более пребывать в праздности, особенно в этих ваших начинаниях, так как потом сказали бы, что вами управляют, что, возможно, было бы правдой, и тот, кто имел бы в руках такое доверие, обольщался бы своей гордостью и умением возвыситься, что потом привело бы к тысяче ошибок, и, в конце концов, все остальные остались бы недовольны.
Герцог Альба желал войти с ними [в соглашение], и я полагаю, что он [стоит] не за партию, а за то, что выгодно ему. И я не пожелал допустить его до управления королевством, что не является благом, когда в него вступают гранды, из-за чего он остался немало удрученным. Я узнал с тех пор, как приблизил его к себе, что он претендует на большие дела и все превзойдет, хотя он вошел, осеняя себя крестным знамением, очень смиренно и скромно. Смотрите, сын, что он будет делать возле вас, потому что вы еще слишком молоды. Не ставьте ни его, ни других грандов во внутренние дела управления, что вы должны сохранить, потому что всеми путями, которыми он и они смогли бы, они сломили бы [вашу] волю, что потом будет вам дорого стоить. И думаю, что он не перестанет предпринимать попыток к этому, от которых я прошу вас весьма остерегаться, хотя бы это было [предпринято] через посредство женщин. В остальном я полагаюсь на него в государственных и военных делах; почитайте его и благоволите ему, чтобы он служил вам, потому что, думаю, он лучший из тех, кто есть у нас сейчас в этих королевствах.
Кобоса я держу в качестве верного [слуги]: до этого момента он имел мало пристрастия; теперь же мне кажется, что оно не отсутствует у него. Он теперь не такой большой труженик, как обычно. Его изнуряют возраст и болезнь. Я считаю, что его очень обременяет жена, и [это] является достаточной причиной для того, чтобы ввергнуть его в пристрастия, и еще непременно распространить дурную славу о том, что он берет [взятки]; хотя, я думаю, он не возьмет [взятку] в важном деле, достаточно того, что маленькие подарки, которые делают его жене, обесславливают его. Я предупредил его об этом, полагаю, что он исправится. Он опытен во всех моих делах и очень хорошо информирован о них. Я хорошо знаю, что вы не найдете человека, который в том, что касается их, сможет служить вам лучше, чем он, и думаю, что он будет делать это хорошо и безупречно. Дай Бог, чтобы пристрастия или дела, что будут дарованы ему с ними, не заставили его сбиться с пути. Будет правильно, если вы положитесь на него так, как это делаю я, но только не давая ему больше власти, чем та, которая полагается по инструкциям, однако благоволите к нему, так как он послужил мне, и, думаю, многие желали бы для него противоположного, что не является ни подобающим, ни подходящим. Я хорошо знаю, что он будет стараться понравиться вам, как это будут делать все, и поскольку он дружил с женщинами, то если бы заметил в вас намерение следовать за ними, несомненно, прежде содействовал, а не препятствовал бы ему; вы должны остерегаться этого, так как это вам не нужно. Я оказал ему много милостей, и все же он желал бы в несколько раз больше; устремившись к почестям, как другие, [он притворно] скажет, что надо перестать их оказывать, потому что о нем распускают слухи. Самая большая и чрезмерная [милость] заключается в том, что он имеет доход от переплавки [драгоценных металлов] из Индий. Он держит его для себя и своего сына. Я предупредил, что его сын не должен им пользоваться. Он получил несколько папских булл на исполнение обязанностей аделантадо Касорлы, и я издал грамоту, которая есть у Гранвеля, чтобы он исполнял их, и, когда его сын воспользуется этим [правом], можно было бы забрать у него доход от переплавки [драгоценных металлов]. У Гранвеля имеется грамота об этом; если я умру, вы можете попросить ее и использовать соответствующим образом. Также [Кобос] имеет доход от соляных копей в Индиях, ныне это незначительное дело, но со временем оно может стать очень большим. Вы хорошо сделаете, если после моей смерти конфискуете у него эту [привилегию], а также у других [людей], которые могли бы иметь [привилегию] на подобное дело или [на производство] квасцов и на дела, которые происходят из королевского права (regalia). Но после конфискации вы должны сохранить их для себя и не давать другим людям, которые, я знаю, стали бы просить [их, и это] было бы хуже, чем если бы вы позволили им пользоваться пожалованиями, которые я им сделал.
Для финансового ведомства [Кобос] главный чиновник, и, если некоторым [людям] кажется, что он разоряет и губит казну, это не его вина, даже не моя, как я сказал, причина же этого заключается в делах; когда они позволили бы это, думаю, что он был бы такой же хороший реформатор, как и любой другой. Он не исполняет обязанности счетовода (contadurya), за исключением того времени, когда я отсутствую, так как после возвращения [из похода на Алжир] я мог удалить его, но не хотел проявлять к нему этой немилости. Если я умру, вы хорошо поступите, если подтвердите за ним [должность главного счетовода] и его службу вам. Не подобает держать его одного в управлении финансами, как держу его я, поэтому, мне кажется, что вам не стоило бы поручать [управления] никому другому, кто лучше подошел бы для этого дела, кроме дона Хуана де Суньига. И если бы я учредил другую должность счетовода9, я потом отдал бы ее ему, хотя бы ее просил герцог Альба и другие люди, которые остались бы очень недовольны, однако им не подобает занимать ее; и я думаю, что эта пара, [Кобос и Суньига], хорошо дополнит друг друга. И чтобы иметь меньше объяснений с другими, мне кажется, что, когда вы пожелаете, уместно назначить дона Хуана вашим счетоводом, чтобы потом он мог с большим основанием остаться в должности.
И если бы они оба или любой из них попросил бы у вас эту [должность] для своих сыновей, вы не должны предоставлять ее, потому что они еще слишком молоды и такие должности следует занимать людям, которые по своему характеру и способностям могут нести эту службу. И таким образом вы должны делать то же самое при замещении всех других должностей и осуществлении всех поручений, которые вам надлежит давать, потому что у вас будет много подходящих людей и много таких людей, которые будут для вас большой опорой.
Кобос устроил в Арагоне брак для своего сына, и я оставил вице-короля, который является [родственником] его снохи, потому что нет другого, лучше него характером, и в действительности меньше зла в этом, чем в том, что это даст большую [пищу] людской молве. И поскольку Совет Арагона никогда не был [устроен] так хорошо, чтобы в нем не имелось того, что надлежало удовлетворительно исправить, я полагаю, что появятся большие жалобы, хотя также думаю, что из-за этого они не перестанут делать то, что подобает. И поскольку также говорят, что вице-канцлер [Арагона] зависит от него и что по своей слабости он не делает ничего, кроме того, что он хочет, все это будет дополнением к этому. Несомненно, я желал бы, чтобы вице-канцлер оставался у себя дома из-за своей болезни, лени и слабости. Я опасаюсь, что не смогу покончить с ним, поэтому [следует] возложить обязанности правителя [канцелярии Арагона] на господина Нуэроса, который является добрым человеком, старательным и хорошим судьей, приказав ему, чтобы он исполнял свой долг честно, без пристрастности в каком-либо отношении, и чтобы уведомлял вас о необходимых делах, и я уверен, что он неплохо сделает это; и было бы хорошо, чтобы вы оказывали ему благоволение и любую помощь, и в таком случае делали так, как если бы он был вице-канцлером. Я написал об этом в данном секретном письме, потому что это касается Кобоса.
О доне Хуане [де Суньига] будет сказано мало, потому что вы знаете его. И хотя вам он представляется в чем-то жестким, но вам не подобает держать зла, прежде вы должны иметь уверенность в том, что привязанность, которую он к вам испытывает, желание и забота о том, чтобы вы были таким, каким нужно, заставляет его увлекаться в этом и быть суровым, поэтому вы не должны переставать его любить, почитать, благоволить и демонстрировать полное удовлетворение им. И таким образом вы будете проявлять признательность за тот труд, который он принял [на себя], чтобы вырастить и воспитывать вас до сих пор, за что я воздаю хвалу Богу, ибо в вас не видно ничего, за что сильно порицают; нет ничего плохого в стремлении стать лучше, но необходимо, сын, чтобы вы это сделали и стали столь совершенным, что не было нужды упрекать и осуждать вас, и так я прошу вас об этом. И вы должны заметить, что все те [люди], которых вы держали и будете держать возле себя, проявляют мягкость и желают угодить вам, так что дон Хуан иногда кажется суровым, и, если бы он был таким же, как все остальные, все происходило бы по вашей воле, а это не подобает никому, ни старым, ни тем более молодым [людям], которые не могут иметь ни знания, ни выдержки, что дают другим опыт и возраст; и так я уверен, вы сделаете это, чтобы мне не пришлось распространяться об этом далее.
По моему мнению, у дона Хуана есть две особенности: одна заключается в том, что он несколько пристрастен, особенно в отношениях с Кобосом и даже с герцогом Альбой; он больше держит сторону кардинала Толедо, и большим его другом является граф де Осорно. Думаю, что он испытывает ревность, особенно из-за того, что не имел столько благодеяний, сколько желал бы, и, видя то, что я сделал для Кобоса, считает, что Кобос не оказал ему помощи и уменьшил их; и кроме этого, [дон Хуан] огорчен тем, что Кобос уступает ему по рождению и по продолжительности пребывания на службе. И это другая причина того, что он имеет немного алчности. Я хорошо знаю, что множество детей и жена слишком утомляют его; и так как [она] вмешивается или они желают вмешаться и сделать из этого дело чести. Все это присуще ему, и так он продвигался через посредничество кардинала и беседы графа де Осорно, которые, считаю, очень много сделают в крайнем случае. Но я думаю и уверен, что ни в одном из этих дел он не перестанет очень честно служить и советовать вам. Также я думаю, что в том, что касается его цели, он непременно достигнет ее всеми разумными подходящими ему способами. Сын, вы должны поручить ему верно и разумно советовать вам, и пусть он говорит то, что ему покажется для вас необходимым.
Наконец, несмотря на эти пристрастия, к которым, я думаю, также причастен Кобос, вы не сможете найти лучших людей, которые к моему удовольствию советовали бы вам лучше, чем эти двое, {как я говорю, во всякого рода вещах и делах, и прикажите им обоим иметь ради этого большое согласие, правду и искренность; и это касается кардиналов, герцога Альбы и других грандов, так же как и президента [Совета Кастилии], и иных дел и случаев, которые произошли бы у вас в королевстве, при вашем дворе и на службе, и обо всем остальном написано в ваших инструкциях.