Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Кейт Манн. Логика мизогинии. М.: Издательство Института Гайдара, 2025. Перевод с английского Анны Лаврик
Что может быть более естественным основанием для проявляемых мужчиной враждебности и агрессии, если не отказ женщины исполнять роль внимательной и любящей подчиненной? И представители определенного гендера (а именно мужчины), являющиеся типичными выгодоприобретателями в силу своей гендерной идентичности, ожидаемо будут чувствовать себя отвергнутыми и видеть в этом посягательство на свою власть. И, выражаясь эмоционально, эта комбинация может привести к катастрофе.
Тут может оказаться полезным схематичный пример. Представьте посетителя ресторана, который ожидает не только уважительного отношения — ведь клиент всегда прав, — но и того, что к подаче заказанной им еды отнесутся со всем вниманием и обслуживать его будут с улыбкой. Он рассчитывает получить не только заказанное им блюдо, но и заботу; он ожидает, что будет чувствовать себя особенным (позиция для него одновременно и довольно уязвимая, и властная). А теперь представьте, что клиент остается разочарован: официантка обслуживает не его, а другие столики. А может, она лениво прохаживается неподалеку или занимается своими делами, игнорируя его по необъяснимым причинам. Хуже того, загадочным образом поменявшись с ним ролями, она может ожидать оказания услуг от него. В любом случае ее поведение оказывается для него непривычным в такой обстановке. Легко представить, что посетитель сначала испытывает смущение, а после — негодование. Легко представить, как он начинает стучать ложкой по столу. Легко представить, как он выходит из себя от отчаяния.
Очевидно, это всего лишь один схематичный пример. Но, я думаю, он предлагает ту основу для дальнейшего дополнения и развития. Если говорить о реакциях, возникающих из-за гендерной принадлежности женщины — в данном случае связанных еще и с нарушением патриархальных норм и ожиданий, которые были бы близки к ненависти или агрессии, — это первый пример, который может быть без труда понят. И если мы согласимся, что эта иллюстрация уместна, она также поможет нам увидеть, чем мизогиния может и не быть. Во-первых, она не обязательно должна распространяться на всех без исключения женщин; достаточно, чтобы под ударом оказались определенные женщины, например те, чьи действия будут восприняты как неподчинение, пренебрежение или угроза существующему порядку. Во-вторых, этот пример ставит крест на идее (идее странной, но у которой, как мы заметили, есть сторонники), что мизогиния и сексуальное влечение — вещи несовместимые. Сексуальное влечение Роджера*Эллиот Роджер — американский массовый убийца, совершивший 23 мая 2014 года нападение на общежитие студенческого сестринства Alpha Phi в Айла-Висте. — Прим. ред. «Горького» к девушкам из Alpha Phi — и его желание, чтобы к нему испытывали ответное влечение, — это именно то, что распалило его негодование. Он чувствовал, что бессилен перед этими девушками: в его понимании, они «имели власть» над ним. И неминуемая угроза унижения вызывала в нем глубокое негодование — так же и гость ресторана, оказавшись в уязвимом положении, подпитываемом чувством голода, скорее всего, сорвется на официантке, которая ушла в самоволку.
На основании этой модели можно также составить приблизительные прогнозы относительно того, кто обычно становится мишенями и жертвами мизогинии. К первым относятся женщины, признанные неподобающими — предательницы дела своего гендера, женщины негодные или «заблудшие». По этой причине жертвами мизогинии часто становятся женщины, имеющие властные полномочия или получающие руководящие посты, а также женщины, которые избегают или отказываются исполнять социальные роли, предполагающие обслуживание мужчин. Среди прочих, естественными мишенями мизогинии будут (сюрприз) феминистки.
В этой связи обратимся к истории писательницы-феминистки Линди Уэст, которую преследовал интернет-тролль, впоследствии раскаявшийся. В приведенном фрагменте интервью, которое Уэст взяла у мужчины спустя несколько лет, он дает необыкновенно искренние и вдумчивые ответы на вопросы о его прежнем образе мышления:
Мужчина: Когда ты говорила, что гордишься собой и гордишься тем, чего достигла и к чему стремишься, эти слова взбесили меня.
Линди Уэст: Окей, вот ты нашел мои работы, и они тебе не понравились.
Мужчина: Некоторые детали. Ты часто пользовалась капслоком. Ты просто очень... ты пишешь практически бесстрашно. Знаешь, это как если бы ты взобралась на стол и сказала: «Я Линдси Уэст, и вот во что я верю. Идите к черту, если вы не согласны со мной». И хотя этих слов ты не произнесла, я такой: «Кто эта сучка, которая решила, что она все знает?»
Линди Уэст: Я спросила, испытывает ли он эти чувства только потому, что я женщина.
Мужчина: О да, точно. Точно. Женщины более прямолинейны в своих работах. Они не колеблются, когда пишут или говорят. И говорят они громко. И я думаю, что... я воспринял это в первую очередь как угрозу.
Линди Уэст: Понятно. Тебе следует знать, что я... я это делаю потому, что люди не привыкли, что женщина может так писать. И я хочу, чтобы другие женщины знали, что и они могут так же, — я хочу, чтобы их голоса зазвучали громче.
Мужчина: Я понимаю, я понимаю. Вот в чем дело. Я работаю с женщинами днями напролет, и у меня ни с кем из них не возникает проблем. Вот что я мог бы ответить тебе тогда, если бы кто-то мне сказал: «Да ты мизогин. Ты ненавидишь женщин». Я бы ответил так: «Не-а, я люблю свою маму. Я люблю своих сестер. Я любил свою... тех девушек, с которыми у меня когда-либо были отношения». Но ты не можешь заявлять, что у тебя все окей с девушками, а после идти и нападать на них в интернете — преследовать их, чтобы задеть побольнее.
Все верно. Мизогины могут любить своих матерей, как и сестер, дочерей, жен, девушек и секретарш. Они могут не испытывать ненависти к большинству или ко всем женщинам. Они скорее будут ненавидеть тех женщин, которые, помимо прочего, позволяют себе открыто выражать свою позицию.
Без сомнений, озвученная мною выше мысль вызовет возражения. Предполагается, что мизогиния должна заключаться в ненависти к женщинам как таковым, и иных причин не требуется. Кто-то будет настаивать, что мизогиния не может делать своей мишенью лишь некоторых женщин. Но это упорствование, на мой взгляд, безосновательно. Я подозреваю, что такой подход опирается на необоснованное допущение о сходстве мизогинии с наиболее распространенным — хотя и с точки зрения истории неточным — пониманием антисемитизма, который, в представлении многих, должен распространяться на всех без исключения евреев. Почему за парадигму должна быть принята именно эта форма угнетения? Зачем нам вообще принимать так называемую Парадигму Парадигмы? Гендерное угнетение может быть отчасти sui generis. Или оно может выступать в качестве полезной парадигмы для описания других форм угнетения, о чем я вкратце поговорю в главе 5.
Так или иначе, было бы опрометчивым считать, что цель патриархальной идеологии заключается в избавлении от женщин — или же в буквальном смысле заточении их в гетто. Женщины полностью интегрированы в классическое патриархальное домохозяйство, где от них требуется оказание целого спектра важных бытовых, общественных, эмоциальных и (гетеро)сексуальных услуг. Такие женщины оказываются слишком полезны для доминирующих, чтобы можно было просто избавиться от всех женщин; даже их пространственная сегрегация сделала бы удовлетворение нужд и интересов господ невозможным.
И то, что не все женщины становятся жертвами мизогинии, не означает, что сторонники кампании #YesAllWomen ошибались, считая, что каждая женщина потенциально уязвима перед мизогинными угрозами и наказанием. Вполне вероятно, что наряду с действительными нарушениями патриархальных норм и ожиданий и теми, что воспринимаются как таковые, существуют также чисто символические, или репрезентативные, нормы и ожидания, нарушая которые отдельно взятая женщина будет расплачиваться за проступки остальных.
В целом мизогинии свойственно распространять свой охват и шире в попытках восстановить патриархальный порядок, обращаясь к одним женщинам как к заместителям или представителям других, прибегая к практике «высмеивания слабых» — то есть вымещая недовольство на ней, потому что она попалась под руку или оказалась в ситуации, когда не может постоять за себя (например, в случае насилия со стороны сексуального партнера).
И самый важный для целей моей дальнейшей работы момент заключается в том, что небольшие нарушения могут неимоверно раздуваться и использоваться в качестве доказательства дурных свойств ее характера. Ее могут выставить той, кто нарушает обещания, лжет или отказывается выполнять свою часть сделки, — и заявить, что поэтому она безответственна, лицемерна, абсолютно не заслуживает доверия и т. д. Если постараться, всегда можно найти (более или менее) номинальные основания, чтобы упрекнуть женщину в подобном поведении. Но эти невыполненные обещания и нарушенные сделки были тайком и незаконно сделаны и заключены от ее имени патриархатом.
Это проливает свет на одно из возражений против диагноза, вынесенного феминистками при ретроспективном анализе стрельбы в Айла-Висте. Критика диагноза сводилась к тому, что мишени и жертвы Эллиота Роджера по отношению к нему на самом деле не нарушали никаких патриархальных норм. Они были просто представителями того типа женщин, из-за которых Роджер чувствовал себя отвергнутым и униженным. Но в действительности его мишенями в женском общежитии Alpha Phi Калифорнийского университета в Санта-Барбаре были девушки, у которых попросту не было шанса ответить ему взаимностью, ведь, несмотря на то, что Роджер одержимо следил за ними, он никогда не пытался с ними познакомиться.
Означает ли это, что Роджер настолько жил в мире иллюзий, что поставленный феминистками диагноз к нему неприменим? Нет. Мизогиния зачастую оказывается сопряжена с иллюзиями и заблуждениями подобного рода — их склонны питать и те, чья бесспорная восприимчивость к моральной критике зависит от того, что они точно знают, что делают, — именно об этом я буду говорить в следующей главе.
Если вам нужен наглядный пример сказанному выше, вбейте в поиск «Раш Лимбо».