Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Дмитрий Курдыбайло. Куррикулум для теурга. Монография. Калининград: Издательство БФУ им. И. Канта, 2024. Содержание
Первая неоплатоническая иерархия добродетелей принадлежит Плотину, один из трактатов которого специально посвящен понятию добродетели и ее видам. В нем Плотин, во-первых, различает добродетели гражданские (или «общественные», «политические», πολιτικαί ἀρεταί) и очистительные. Из числа первых Плотин перечисляет «практическую мудрость, направленную на рассуждение; мужество, направленное на гнев; благоразумие, которое заключается в некоем согласии и созвучии побуждения с действием рассудка; справедливость, которая приводит каждую из этих добродетелей к согласию в том, что является свойственным ей делом — главенствовать или подчиняться». То, что позже получит название «очистительных добродетелей», Плотин сначала обозначает немного иначе: это те добродетели, «посредством которых происходит уподобление Богу» (т. е. единому) и которые Платон «назвал очищениями». Можно сжато сформулировать различие между «гражданскими» и «очистительными» добродетелями следующим образом: первые связаны со взаимоотношениями человека с другими людьми, с общественной жизнью, тогда как вторые заключены исключительно во «внутреннем человеке», «их основная задача — избавить его от ложных мнений, направив по пути любви к истинной красоте и диалектическому искусству».
Далее, в каждом из видов добродетелей Плотин выделяет два уровня: один, низший — уровень собственно добродетелей, как они присутствуют в душе человека, а второй, высший — парадигматический, находящийся в мировом уме и выступающий идеальным началом для каждой из добродетелей:
Мудрость и рассудительность состоят в созерцании того, чем обладает ум, ум же обладает ими посредством касания. Обе двояки: одна находится в уме, другая — в душе. И если она в уме, то она не является добродетелью; она добродетель, если в душе. А что же она в уме? Его энергия и то, что он есть; а то, что пришло оттуда и существует в другом, является здесь добродетелью. Ибо и справедливость-в-себе, и каждая добродетель не являются добродетелями, но подобны парадигме; добродетель же есть то, что в душе произошло от парадигмы.
Таким образом, хотя Плотин не вводит строгой терминологии, мысль его отчетливо выделяет четыре ступени добродетелей, которые можно изобразить следующей схемой:
⦁ парадигматические добродетели в уме:
очистительные-сами-по-себе
гражданские-сами-по-себе
⦁ добродетели в душе человека:
очистительные
гражданские (политические)
ИЕРАРХИЯ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ У ПОРФИРИЯ
Опираясь на эту схему, Порфирий написал свой комментарий на трактат Плотина «О добродетелях», который в виде фрагментов сохранился до нашего времени. Схема Порфирия также четырехчастна, но уже вводит технические термины, обозначающие отдельно каждую из ступеней:
ИЕРАРХИЯ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ У ЯМВЛИХА
Ямвлих едва ли мог не быть знакомым с этими построения и Порфирия, и Плотина, тем более что они непосредственно связаны друг с другом. По мнению Вестеринка, Ямвлих увеличил число ступеней этой иерархии как вверх, так и вниз. Что касается дополнительной верхней ступени — это иератические добродетели, об упоминании которых в трактате Ямвлиха «О добродетелях» (наряду с парадигматическими) свидетельствует Дамаский. Что касается дополнительных нижних ступеней, то Вестеринк предполагает, что они заимствованы из «Никомаховой этики» Аристотеля, где идет речь о природной («физической») и нравственной («этической») составляющих человеческого этоса.
Если предположить, что Ямвлих действительно расширил иерархию добродетелей до семи ступеней, то можно ожидать упоминания их в других его произведениях. Наибольший интерес представляет «Протрептик», в котором термин ἀρετή («добродетель») употреблен не менее 80 раз. Значительная часть этих употреблений не содержит уточнений, о какого именно вида добродетели идет речь (отметим, что в трактате «О египетских мистериях» все упоминания добродетели именно такого рода, без дополнительных характеристик). Небольшая оставшаяся часть содержит следующие сочетания:
— «божественная добродетель», цитата из пифагорейских «Золотых стихов» (45–46), которую Ямвлих сначала приводит целиком, а потом использует оттуда этот оборот;
— «человеческие добродетели», противопоставленные «божественным». Совершенство божественной добродетели — это познание богов, а человеческой — «обогащает опытом в повседневных делах, помогает различать пользу и вред, исходящие из таких дел, оберегает от неприятного и предоставляет необходимое для смертной жизни»;
— «практическая добродетель», противопоставленная теоретической философии;
— «добродетель, соответствующая природе» человека, ἡ κατὰ φύσιν ἀρετή — единственная формулировка Ямвлиха, сколь-нибудь близкая к понятию «физической (природной, естественной) добродетели»;
— «мышление и созерцание — дела добродетели», возможно, это еще одно указание на созерцательный вид добродетели; — «добродетели тела» (τοῦ σώματος ἀρετῆς) в противоположность «добродетелям души», в качестве примера первых упоминаются те, что связаны с искусством врачей и гимнастов;
— можно говорить не только о добродетели души и тела, но и неодушевленной вещи, какого-либо орудия или инструмента (σκεῦος).
Иными словами, Ямвлих ни разу не использует термины, обозначающие ступени добродетелей, ни в варианте Плотина–Порфирия, ни с учетом введенной им категории иератических или теургических добродетелей. Впрочем, с другой стороны, в сохранившихся текстах Ямвлиха нет и обсуждения платоновских диалогов — а ведь именно порядок чтения диалогов связан с иерархией добродетелей в «Пролегоменах». Пока все, что мы можем заключить из собственных слов Ямвлиха, сводится к тому, что он различает добродетели, нужные для ведения повседневных дел, и добродетели, возводящие человеческую душу к божественному миру, — та базовая дистинкция, которую Плотин ввел самой первой. Нечто действительно новое здесь — это «добродетели» человеческого тела и даже отдельных предметов. И хотя это может казаться новостью для предшествующей неоплатонической традиции, но с точки зрения традиционного греческого словоупотребления здесь нет ничего необычного, — античные авторы не раз писали об ἀρετή предметов и даже областей земли, местностей (так, например, у Геродота).
На этом месте мы оказываемся в значительном затруднении, и, чтобы сделать следующий шаг, нужно принять во внимание учение Ямвлиха о теургии. Из вопросов Порфирия к Ямвлиху о сути теургических обрядов, собранных в «Письме к Анебону», и из написанного в ответ на них трактата «О египетских мистериях» обнаруживается, что теургия кроме созерцательной деятельности предполагает произнесение молитв и совершение обрядовых действий с самыми простыми природными предметами — травами, камнями и т. п. Согласно Ямвлиху, такие предметы, а также участки земли, определенные животные и птицы находятся в особо тесной связи с теми или иными богами, способствуя тому, чтобы душа теурга вступила в особого рода отношение с умопостигаемым миром. Таким образом, добродетели самых простых предметов могут парадоксальным образом сходиться с самыми высшими, теургическими добродетелями. И если у Ямвлиха эта логика только угадывается, то позднее у Прокла эта своеобразная симметрия низшего и высшего будет дана уже предельно явственно.
Таким образом, на мой взгляд, утверждение Вестеринка о том, что Ямвлих продлил иерархию добродетелей Плотина–Порфирия вверх и вниз, вообще говоря, верно. Но на основе имеющихся свидетельств едва ли возможно говорить о том, что Ямвлих кроме «природных» и «иератических» (или «теургических») добродетелей вводил еще и нравственные как самостоятельный вид. Анализируя его этические доводы в «Протрептике», гораздо вероятнее допустить, что для него нравственные («этические») и гражданские («политические») добродетели относились к одной и той же области, связанной с человеческим общежитием. Точно так же и у Плотина «практическая мудрость», «мужество» и «справедливость», отнесенные им к гражданской добродетели, вполне могут быть отнесены и к этической сфере. Для тонкого различения этических и политических добродетелей необходим тщательный анализ этических построений Платона и Аристотеля, интерес к которым распространится гораздо позже, только в V веке.
С учетом сказанного, иерархии добродетелей в учении Ямвлиха и его предшественников должны быть соотнесены следующим образом:
Повторю, что из текстов, написанных непосредственно Ямвлихом и дошедших до нас, нигде не говорится о каком-либо порядке диалогов Платона, а значит, и того, что этот порядок обусловлен иерархией добродетелей. Равно и в анонимных «Пролегоменах» не сказано, что сам Ямвлих сформировал свой канон в соответствии с иерархией добродетелей. Но даже если это и так, то автор «Пролегомен» не настаивает на том, что его ряд из пяти добродетелей — тот самый, которым руководствовался Ямвлих. Строго говоря, «Пролегомены» свидетельствуют не более чем об устоявшейся традиции связывать канон Ямвлиха с иерархией добродетелей и репрезентируют ту ее модель, что была принята в школе, которой принадлежал анонимный автор.