800 лет Нижнего Новгорода: пересборка. Истории города и его людей. Екатеринбург: TATLIN, 2021
При Петре Великом в обиход вдруг вошли новые слова: губернатор, префект, бургомистр, асессор, аудитор... Царь спешил изменить мир, данный ему во владение, накрепко связать Россию с Европой. Перемены следовало ускорить всеми способами, и в 1715 году в Петербурге была запрещена постройка мостов — чтобы горожане научились пересекать протоки Невы под парусами (с закреплением в последующих поколениях инстинкта мореплавания).
Воспитание природы — в том числе и человеческой — извечная практика отечественных реформаторов. Эта практика аукнется нам через три века после Петра замораживанием семян с целью выведения морозоустойчивых сортов в бредовых замыслах Лысенко или, скажем, переливанием крови для омоложения организма в опытах Богданова. Благого бреда хватало и при Петре. Так, по преданию, нижегородский губернатор Измайлов, опасливо глядя на новую столицу, приказал сжечь единственный мост через Оку, исправно служивший соединению нагорного центра с заречной ярмаркой. Сожгли мост с той же целью — прививать жителям водоплавание. И нижегородские купцы вынуждены были учиться судоходному делу, переправляясь в Кунавинскую слободу на самодельных плотах и баркасах. Река Ока как-то поддавалась навигации, о плавании поперек Волги сухопутные нижегородцы и не помышляли — слишком широка...
Хорошо известно, что Петр учредил Академию наук, основал Кунсткамеру (первый отечественный музей), стал издавать газету «Санкт-Петербургские ведомости». Потребовалось просвещение — и при Петре возникли цифирные и навигационные школы, обсерватория, морская академия и аптекарский огород, были отправлены экспедиции на Дальний Восток и в Азию (Беринг, Чириков, Миллер, Гмелин, Крашенинников, Стеллер, Красильников...). Так и в Нижнем появилась «цифирная школа» для обеспечения нужд навигации и инженерного дела. В 1722-м нижегородская цифирная школа была закрыта, вместо нее открыли три школы при епископской кафедре. А в 1737-м в Нижнем Новгороде появилась семинария. Семинария многие годы была единственным учебным заведением Нижнего, пока, уже при Екатерине II, в 1786-м не было открыто Главное народное училище. Нижний Новгород рос, со своими четырнадцатью тысячами жителями к началу XIX века он занимал 19-е место в стране. В 1791 году здесь появилась типография, в 1810-х — две начальные школы, уездное училище и мужская гимназия, а в 1812-м — целый университет! Правда, временно. Это был Московский университет, эвакуированный из захваченной Наполеоном столицы. Когда Москву освободили, университет отбыл восвояси, в Нижнем же назревало важное событие, связанное с переносом сюда истребленной пожаром в 1816 году знаменитой Макарьевской ярмарки на Волге.
Кадр из мультфильма «Московский пассажир Льюис Кэрролл»
Ярмарку власти решили восстановить в Нижнем Новгороде. Первоначально думали устроить ее на правом берегу Волги, над Печерской слободой, но приглашенный архитектор (французский подданный, испанец по происхождению, много строивший в Москве и Петербурге) Августин Бетанкур утвердил другое место: стрелку Оки и Волги. Место удобное в смысле пересечения транспортных путей, но очень сложное инженерно: низкий берег, болота, весенние разливы обеих рек. Бетанкур спланировал П-образный канал, собравший окрестную воду, а кроме того ставший удобным путем подвозки грузов прямо к складам и торговым павильонам. Другой канал, подземный, стал канализационной системой, одной из первых в мире такого масштаба. Для связи с Нижним посадом и нагорной частью города Бетанкуром был устроен широкий плашкоутный мост, что разводился на ночь для прохода судов. Словом, гидротехнические преобразования местности были грандиозны, но до конца цель Бетанкуром достигнута не была: весенние паводки время от времени затапливали ярмарку. Вот что писал коллега Бетанкура инженер Дельвиг о своем пребывании на ярмарке. «Весною 1844 года вода в Волге была очень высока, и наводнение ярмарочного гостиного двора и предместья Кунавина было значительно. Я с женою жил в двухэтажном доме, в верхнем этаже, а внизу была кухня. Когда вода прибыла в реке, она дошла почти под самый пол верхнего этажа, так что ... кушанья нам привозили в лодках, из которых очень легко было перелезть на наш балкон. Таким же образом к нам входили и все нас посещавшие».
Наконец, при участии Бетанкура, а также приглашенного им Огюста Монферана (будущего архитектора петербургского Исаакиевского собора) был спроектирован и построен целый ярмарочный городок с двухэтажными торговыми рядами, складами, двумя соборами, мечетью и кирхой, армянской церковью, многочисленными кабаками, кафешантанами и аттракционами вроде каруселей, «волшебных фонарей», «живых картин», «фантасмагорий», «всемирных панорам» и кукольных театров — словом, весь мир в миниатюре.
Именно на ярмарке (гораздо позже, конечно) чуть ли не впервые в России появилась будка кинематографа. Там же, на ярмарке, гастролировал первый в России цирк Никитиных. Два летних месяца ярмарка будоражила весь город, сюда приезжали тысячи гостей, устье Оки загромождалось сотнями барок и расшив, между которыми в 1820 году (сенсация!) прошел первый на Волге пароход камского заводчика Всеволожского. Новинка заинтересовала конкурентов, через два года воды Оки и Волги бороздили еще пять пароходов, но уже к 1829 году все они отправились на слом — сказалась та же, что и во времена Кулибина, проблема: нехватка механиков, ремонтников, отсутствие, как мы бы сейчас сказали инфраструктуры. Лишь к середине 1840-х пароходы вернулись на Оку и Волгу. К тому моменту и Нижний Новгород заметно преобразился — благодаря инициативе другого инженера, по призванию, не по должности — по должности, уж так получилось, он был царем.
Николай Первый в 1834 году впервые посетил Нижний и был удручен его стихийным устройством, обилием грязи и неудобством планировки. Именно Николай повелел устроить Верхне-Волжскую набережную, засыпав прорезающие склон овражки. Владимир Иванович Даль, бывший в то время начальником Удельной конторы Нижегородской губернии писал, что подряд на работы взял Петр Егорович Бугров, основатель купеческой династии, видный представитель которой Николай Бугров позже будет описан Горьким — с большой симпатией и любопытством. Так вот, Даль пишет, что Бугров-дед привел тысячи работников, которые срыли землю до глиняного слоя, уложили дубовые бревна вдоль подземных ручьев, покрыли эти бревна несколькими рядами других и вновь засыпали землей. Этот дренаж безупречно служит до сих пор. А на склоне вдоль Георгиевского съезда был разбит названный Александровским садом пейзажный парк. Уже с середины XIX века набережная, обустроенная перилами и видовыми балконами, стала популярным и многолюдным променадом — им же и остается. Также по указанию царя его инженерами-архитекторами Ефимовым и Готманом были спланированы (уже вдоль оврагов побольше) Зеленский, Почайновский и Похвалинский съезды, а также Казанский и Георгиевский съезды вдоль волжского склона. Все эти съезды действуют и поныне. Были спрямлены центральные улицы, появились Красные казармы под кремлем, арсенал и манеж в кремле. Более того, две кремлевские башни, Северную и Часовую, царь облюбовал для себя и супруги на то время, когда он передаст бразды власти наследнику и переберется в Нижний Новгород на покой. Так что совершенствовал Нижний царь, можно сказать, под себя.
Кадр из мультфильма «Московский пассажир Льюис Кэрролл»
В 1842 году столичный инженер Андрей Иванович Дельвиг переехал в Нижний и подключился к работам по доделке Московского шоссе. Тут возникло много проблем — низко устроенное шоссе заливалось паводком так, что как пишет в дневнике сам Дельвиг, посланный с инспекцией «подпоручик Глинский, проезжая верхом по одному из мостов, едва не потонул». Конечно, замечает Дельвиг, «не делает чести строителям шоссе, что они не подняли его выше уровня весенних вод, но тут могла быть ошибка. Поставка же щебня известковых пород вместо булыжных, и в количестве гораздо меньшем, чем полагалось по смете, есть гнусное казнокрадство». Дельвиг распорядился поднять все полотно шоссе, поверх него добавить щебня, «а вместе с тем поднять все устроенные на шоссе мосты, что нельзя было сделать иначе, как устроив их вновь: мосты были деревянные». Так или иначе, завершение строительства прямого как стрела шоссе позволило наладить меж Москвой и Нижним ежедневное омнибусное сообщение — влекомые тремя парами лошадей дилижансы вмещали до двадцати пассажиров (правда поездка занимала до пяти дней).
К 1853 году работы по перепланировке и переустройству Нижнего в основном были закончены, чему подтверждением стал «план на шести планшетах», изготовленный землемером Медведевым и классным типографом Лебедевым. В 1858 году Москву и Нижний связал электрический телеграф, тогда же встал вопрос о строительстве железной дороги. К 1857 году уже была построена «чугунка» от Москвы до Владимира, на ее достройку до Нижнего поначалу пригласили французских инженеров, однако дело шло туго, были аварии с мостами через Клязьму: железнодорожная насыпь трижды пересекает эту капризную, весной очень полноводную, реку. Тот же Андрей Дельвиг все-таки наладил работы, к лету 1862 года дорога была окончена, по ней пошли первые пассажирские поезда из Москвы. Путешественники записывали впечатления. Так Петр Кропоткин, в будущем известный анархист, в 1862 году наблюдал из окна вагона: «беспрестанно деревни и села, дома крыты тесом, девки и бабы в плисовых поддевках...Крестьяне косят и все смотрят на диво — на чугунку, на „печку”, как они называют локомотив».
Любопытно, что одним из московских пассажиров стал в 1867 году Чарльз Доджсон, автор — под псевдонимом Льюис Кэрролл — знаменитой «Алисы в Стране чудес», а под своим настоящим именем — скромный участник церковной делегации, посетившей московского митрополита в связи с его юбилеем. «Монотонность нашего путешествия, — писал Кэрролл, — нарушила лишь одна неожиданность (не скажу, что особо приятная): в одном месте нам пришлось выйти и переправляться через реку по временному пешеходному мосту, ибо железнодорожный мост здесь смыло наводнением».
Уже известный нам Андрей Дельвиг так описывает в дневнике «неожиданность», задержавшую английского путешественника: «17 апреля 1867 года Ковровский мост на реке Клязьме был снесен весенними водами. Французские инженеры, проектировавшие мост, дали слишком малое живое сечение для протока весенних вод... наши тихо текущие и мелкие реки в иные весны превращались в быстро текущие огромные массы воды... Для принятия немедленных мер к устройству паромной переправы через Клязьму и впоследствии временного моста был послан один из инженеров путей сообщения...»
Кадр из мультфильма «Московский пассажир Льюис Кэрролл»
Чарльз Доджсон был не только ученым-математиком и литератором на досуге (а также энтузиастом фотографии), он, будучи англиканским священником, верил в идею сближения западной и восточной ветвей христианства. Побывав в Петербурге и в Москве, Кэрролл хотел взглянуть на знаменитую Нижегородскую ярмарку, для чего и отправился в трехдневный вояж до Нижнего, описанный им в дневнике. «Ярмарка — чудесное место. Помимо отдельных помещений, отведенных персам, китайцам и другим, мы то и дело встречали каких-то странных личностей с болезненным цветом лица и в самых невероятных одеждах». Посетил Кэрролл и городской театр (о котором отозвался весьма лестно), и собор, и мечеть — и остался весьма доволен поездкой. «С Мининой башни открывается великолепный вид на весь город и на излучины Волги, уходящей в туманную даль... Около трех часов мы отправились в обратный путь и около девяти часов утра прибыли в Москву усталые, но восхищенные всем увиденным».
Кстати, это было единственное заграничное путешествие Кэрролла. И вернувшись, он написал «Алису в Зазеркалье», книгу, где фигурирует железная дорога с летающими вагонами, а персонажи порой напоминают встреченных автором на ярмарке самых удивительных по манерам, одеждам и облику персон.