Иэн Урбина. Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. Перевод с английского Сергея Чернина и Андрея Гришина. Содержание
В начале 2015 г. я заинтересовался вырабатывающими свой срок платформами. Некоторые защитники природы утверждали, что установка буровой платформы представляет собой загрязнение иного типа, чем сброс нефтепродуктов, сточных и балластных вод, и происходит вдали от берега и при вольном толковании законов (как правило, все это делается с одобрения правительства конкретной страны). Энергичные дебаты по поводу того, как избавиться от платформ, разгорелись в Малайзии, где более 600 морских нефтедобывающих установок и других сооружений подлежали скорому выводу из эксплуатации. Правительство заявило, что не хотело бы затапливать их, но реальные альтернативы представляет себе плохо.
Среди идей, которые рассматривало правительство, было и предложение об устройстве на платформах — по крайней мере, на некоторых из них — отелей. Единственным примером осуществления такого плана, который мне удалось найти, был отель Seaventures, рекламирующий себя как центр для аквалангистов и ныряльщиков. Я решил посетить платформу, чтобы посмотреть, можно ли воспроизвести этот подход в другом месте. Честно сознаюсь, что я надеялся провести время в отеле на океане, даже если условия там будут далеки от роскоши, — в любом случае это был бы хороший отдых после плавания на кишащих крысами судах.
Ближайшим участком суши к Seaventures является крошечный малайский остров Сипадан, славящийся как рай для любителей дайвинга. Однако известен он не только этим: в 2000 г. исламские террористы похитили там 21 туриста и удерживали их на Филиппинах. Уже более десяти лет в этом регионе действуют вооруженные группировки, и, прежде чем отправиться туда, я посоветовался с другом из Госдепартамента. Друг отговаривал меня от поездки, поскольку группа филиппинских мятежников недавно убила там одного малайзийского полицейского и похитила другого. Я не послушал дружеского совета, надеясь добраться до места и вернуться достаточно тихо и незаметно, чтобы не попасть в неприятности.
Как и многие другие промышленные предприятия, буровые установки стараются располагать в отдаленных местах — там, где действует меньше правил (или не так внимательно следят за их исполнением), а пошлины за бурение ниже. Отель Seaventures расположен недалеко от побережья штата Сабах в малайзийской части Борнео. Попасть туда оказалось не так уж просто. Сначала пришлось добраться до столицы Малайзии Куала-Лумпура. Оттуда винтовым самолетом в Тавау. Затем последовала часовая поездка в крошечный портовый город Семпорну. Завершающим этапом явилось двухчасовое плавание по Целебесскому морю. Так что в подобных путешествиях в отель попадаешь отнюдь не сразу.
Мое исследование беззаконного океана давно превратилось в непрерывное путешествие. Не раз я мог бы заподозрить у себя раннее слабоумие, потому что, проснувшись утром, далеко не сразу вспоминал, в какой стране нахожусь и почему сюда попал. Отправляясь на суда, где условия проживания были стесненными, а то и очень плохими, я делал трудный выбор насчет того, что уложить в единственный рюкзак. Дрон для фотосъемки или шерстяной свитер? Сардины, жевательную резинку и сигареты, чтобы налаживать отношения с командой, или арахис, драже M&M’s и курагу для себя? К счастью, о воде заботиться не приходилось. Обычно моряки берут в рейс большой запас воды в бутылках, а на крупных судах имеются цистерны для питьевой воды или опреснители.
За год такой работы в моем паспорте появились штампы почти двух дюжин стран, и свободные страницы закончились. Я заказал новый паспорт и дубликат: один экземпляр оставался у меня, а другой лежал в очередном посольстве в ожидании визы для следующего отрезка моей поездки.
Особые отношения у меня сложились со службой безопасности компании, выпустившей мою кредитную карту. Однажды, когда я находился в Сомали, они заблокировали мою карту Visa из-за подозрительной активности (моей собственной). Это стоило мне немало нервов, потому что мне позарез нужно было купить авиабилеты и пополнить счет «Скайпа», чтобы сделать телефонные звонки. «По вашей карте отмечена активность на Мальдивах, в Сомали, в Объединенных Арабских Эмиратах и в Мексике, — сказали мне, когда я в очередной раз позвонил в службу безопасности. — Вы можете объяснить, как такое возможно?»
По дороге в Малайзию и на Seaventures я связался с несколькими инженерами из малайзийских университетов, изучающими варианты использования платформ, которые выработали свой ресурс. По их мнению, лучше всего устраивать на их базе рыбоводные садки, подвешивая их модули к надводной части платформы. Для обеспечения энергией маломощного оборудования, например освещения или приборов, подойдут солнечные батареи или ветряки. Океанские течения смывали бы рыбьи экскременты, которые накапливаются в береговых рыбоводческих хозяйствах и представляют серьезную опасность для здоровья людей, объясняли они.
Один из главных аргументов против переоборудования буровых платформ в отели для аквалангистов, рыбоводческие хозяйства, солнечные электростанции и т. д. состоит в том, что металл, из которого сделаны эти сооружения, порой не уступающие по площади футбольному полю, будет очень долго корродировать и, значит, оставаться источником загрязнения. «Нельзя превращать океаны в свалки», — говорит Ричард Чартер, старший научный сотрудник Океанского фонда, занимающегося исследованием и защитой морей. Но и затопление буровых установок для превращения их в основу для рифов, по его словам, ничуть не лучше. Обрушившиеся на дно огромные конструкции не способствуют развитию жизни в океане, а лишь привлекают рыбу, облегчая ее вылов. Хотя за последние десятилетия правила сброса отходов в море других отраслей промышленности все еще разрешают сбрасывать в море отходы горных выработок, сточные воды и старое оборудование, чего на суше им ни за что не позволили бы делать.
Другой важный аргумент против затопления или переоборудования платформ состоит в том, что такая практика поощряет дальнейшее бурение. Затапливая платформы или переделывая их в отели, компании (и потребители) снижают свои накладные расходы, что подталкивает их на увеличение добычи ископаемого топлива. Перепрофилирование платформ также позволяет нефтяникам перекладывать ответственность и бремя долгосрочного обслуживания на общественность.
Когда я вышел на лодке из Семпорны, буровая установка казалась бесформенным пятном на горизонте. Как и при плавании на Силенд с побережья Англии, по мере продвижения моего водного такси пятно медленно увеличивалось с той разницей, что Seaventures располагался под тропическими небесами, откуда на меня изливался солнечный свет. Океан искрился и манил поплавать, в отличие от темных, мутных и непривлекательных вод Северного моря.
Платформа смахивала на судно, подпертое сваями, а бывшая вертолетная площадка, выдающаяся вперед и подпертая косыми балками, выглядела точь-в-точь как нос корабля. На платформе устроили обзорную и прогулочную палубы — с купальней в тропическом стиле, окруженной гамаками, шезлонгами и пальмами в кадках. Лодка подошла прямо под платформу, к причалу, на котором были вывешены старые автомобильные покрышки. Я сошел с лодки, и лебедки подняли причал до уровня нижней палубы. Там находилось с полдюжины китайских аквалангистов. Насколько захватывающим был вид с платформы, настолько непритязательными были условия проживания. Номера для постояльцев были устроены в транспортных стальных контейнерах со шкафчиками, как в раздевалке спортзала. На одной палубе, где работяги некогда ворочали буровые головки, теперь помещался бар в форме полумесяца, где гости могли выпивать и слушать регги.
«Ни москитов, ни мух, ни песка, забивающего снаряжение, и не нужно таскать это снаряжение до и после погружения», — так Сюзетт Харрис, управляющая Seaventures, объяснила мне достоинства отеля. Номера в нем стоили 3050 малайзийских ринггитов (около $700) за три ночи.
За обедом служащие рассказали, что отдаленность Seaventures от суши создает серьезные проблемы. Приходится вести тотальную войну с непогодой и коррозией. Морская вода быстро разъедает металлический каркас платформы, его перекрашивают каждые несколько месяцев. Лифт, поднимающийся с уровня моря на платформу — на высоту трех этажей — несколько недель не работал, его отремонтировали недавно, после того как с материка доставили запасные части.
Ночью, после нескольких часов наилучшего за последние годы сна, я проснулся в спартанской обстановке своей спальни и поднялся наверх, чтобы побродить по верхней палубе и полюбоваться звездами. Но вместо красот природы я увидел полдюжины мужчин в черном военном обмундировании и с полуавтоматическими винтовками в руках. В первый миг я решил, что это те самые боевики, о которых говорил мой друг из Госдепа, и попытался затаиться под фальшбортом в темноте, но оказалось, что это малайзийский спецназ. Один из солдат сказал мне, что они охраняют платформу от возможного нападения повстанцев, похищающих туристов ради выкупа.
Такой сюрреалистической сцены я не мог предвидеть: болтовня о том о сем с вооруженными до зубов солдатами в причудливом отеле для богатых туристов. Я спросил спецназовца, что он думает о переделке других платформ в отели. Он рассмеялся и сказал, что охрана разбросанных по морю точек обойдется чересчур дорого. По его мнению, куда дешевле затопить их.
***
Вернувшись из этой поездки в Малайзию, я поделился с несколькими активистами защиты океана тем, что узнал о выведении из эксплуатации морских нефтяных платформ. Они сразу же напомнили, что нефтяные компании и правительства — не единственные преступники, сваливающие отходы вдали от берега. Этим занимаются также исследователи и предприниматели — как правило, под маской науки. Я попросил предоставить примеры. Все они в один голос назвали мне предпринимателя и морского исследователя Расса Джорджа.
В июле 2012 г. Джордж, который прежде занимал видное положение в рыболовецкой отрасли, зафрахтовал судно, нагрузил на него более 100 т железосодержащей пыли и вывез этот груз в международные воды Тихого океана, за несколько сот миль от берега Британской Колумбии. Там он вывалил отходы железной руды в море. Объявленная цель эксперимента состояла в том, чтобы помочь противостоять эффектам изменения климата и возродить традиционную ловлю лосося индейцами хайда, коренными жителями архипелага Хайда-Гуаи, расположенного у северного побережья Британской Колумбии. За этот эксперимент хайда заплатили Джорджу $2,5 млн. Поскольку работа производилась за пределами национальных вод, Джордж заявил, что не нуждается ни в одобрении научной общественности, ни в разрешении властей на то, что он назвал передовым научным исследованием (и действительно не запрашивал его). Зато нашлись люди, которые сочли его действия вопиющим загрязнением окружающей среды.
По словам Джорджа, этот эксперимент воплощает творческий и инициативный подход к решению проблемы глобального потепления, и он с энтузиазмом будет его пропагандировать и распространять. Он уверяет, что железная руда, восполняя недостаток питательных веществ в океанской воде, будет стимулировать цветение планктона, а тот по мере размножения будет поглощать из воды углекислый газ, как земные растения поглощают его из атмосферы. Фитопланктон станет своего рода морским «пастбищем», где будут питаться многие растительноядные виды обитателей океана, которых, в свою очередь, будет поедать лосось, восстанавливая численность популяции. У плана имелся и финансовый аспект. Хайда надеялись, что благодаря накоплению углерода в фитопланктоне они смогут продавать компаниям лицензии на выброс углерода, добывая деньги для племени. В рамках принятых в ряде стран программ ограничения промышленных выбросов с помощью квот, компании, загрязняющие выбросами окружающую среду, возмещают ущерб от эмиссии парниковых газов, покупая лицензии у проектов, осуществляющих связывание углерода или иным образом замедляющих глобальное потепление.
Многие ученые не разделяют энтузиазм Джорджа по поводу этого эксперимента. Его называют ненаучным, безответственным и нарушающим международные соглашения, призванные защищать океаны. Среди критиков были и коллеги Расса Джорджа, специалисты в области геоинженерии, осуществившие в недавнем прошлом менее масштабные и санкционированные властями эксперименты по «железному оплодотворению» — внесению в океан железной руды.
У экспериментов, которые проводит Джордж и его более умеренные коллеги, общая научная база. Железо — микроэлемент, необходимый для фотосинтеза растений. Оно очень плохо растворяется в морской воде и как питательное вещество весьма способствует росту фитопланктона. Ученые не уделяли особого внимания вопросам плодородия океанов, но в 1980-х гг. были опубликованы работы океанографа Джона Мартина, который утверждал, что дефицит железосодержащих питательных микроэлементов сдерживает рост фитопланктона и, следовательно, плодородности самых «пустынных» областей океана. Дальнейшие исследования показали, что уменьшение массы фитопланктона из-за нехватки железа усугубляет изменения климата. Мартин не сомневался, что мог бы легко стимулировать активный рост фитопланктона и сдержать глобальное потепление, задиристо заявляя: «Дайте мне полтанкера железа, и я устрою новый ледниковый период».