Они — это и есть мы

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Уилл Гомперц. Вот что вы упускаете, или Видеть мир как художник. М.: Синдбад, 2025. Перевод с английского Дарьи Панайотти. Содержание

Мексиканское федеральное шоссе 95 ведет от Мехико на юг, к знаменитому курорту Акапулько на побережье Тихого океана. Это одна из главных магистралей страны — торговый путь длиной 370 километров, которым еще в XVI веке пользовался Эрнан Кортес, испанский конкистадор, положивший конец государству ацтеков. Примерно с 250-го километра шоссе начинается гористый штат Герреро; дорога пересекает живописную реку Рио-Бальсас, а затем — величественный горный хребет Южная Сьерра-Мадре. Если свернуть на первом съезде после реки и проехать пятнадцать километров на запад по шоссе, вы окажетесь в городке Шочипала, посреди которого высится горчичного цвета церковь и гуляют на вольном выпасе мулы. Здесь живет около 3500 человек, но мало кто из них ведет свою родословную от коренных народов, которые тысячи лет назад возделывали эти некогда плодородные, а ныне засушливые земли. 

Археологи не могут прийти к общему мнению о том, когда именно было основано первое поселение в этой части бассейна реки Бальсас, но ясно, что дело было очень давно. По последним оценкам ученых, это произошло в предклассическую (формационную) эру — между 2000 годом до н. э. и 250 годом н. э. Таким образом, культура реки Бальсас оказывается в одном ряду с гораздо более известной цивилизацией ольмеков, существовавшей на побережье Мексиканского залива, на территории нынешних штатов Табаско и Веракрус. Обычно вся слава достается ольмекам, которые вырезали из базальтовых глыб гигантские головы с полуоткрытыми ртами и выпученными глазами. Ольмеков считают прародителями культуры Мезоамерики (историко-географической области, простирающейся от северной части Коста-Рики до севера Мексики) и представителями одной из первых «колыбелей цивилизации» — мест зарождения развитых культур — наряду с народами Месопотамии (современные Ирак, Сирия и Кувейт) и долины Инда (современные Афганистан, Индия и Пакистан). 

Ольмеки успешно торговали каучуком (само название народа в переводе с ацтекского означает «каучуковые люди»), выращивали кукурузу, они изобрели игру в мяч, а также, вероятно, питьевой шоколад и создали до сих пор не поддающуюся расшифровке письменность — впрочем, возможно, это вовсе не письменность. Они также преуспели в искусстве. Помимо двадцатитонных базальтовых голов, до нас дошло множество резных изделий, от потрясающих украшений из нефрита до изящных каменных бусин. Кроме того, они были первоклассными керамистами: изготавливали глянцевые чаши из белой глины и стилизованные терракотовые фигурки людей с выпуклыми лбами, миндалевидными глазами, большими ушами и полуоткрытыми ртами. Их эстетика повлияла на последующие мезоамериканские культуры, в частности майя и ацтеков, которые чтили художественные достижения ольмеков. И майя, и ацтеки сохранили ольмекскую традицию изготовления массивных каменных скульптур и сидящих фигурок и передавали предметы древнего искусства ольмеков из поколения в поколение. Но если не считать этого наследия, мы знаем об ольмеках очень мало. Мы не знаем, во что они верили и как было устроено их общество. Мы не знаем, откуда они происходили и какие обстоятельства вынудили их бесследно покинуть свои земли в тропических низменностях около 400 года до н. э. 

По одной из версий, их история началась неподалеку от нынешнего шоссе 196, в безвидных окрестностях Шочипалы, где сегодня пасутся мулы; история этого региона столь же долгая и еще более загадочная. Гипотезу эту выдвинул в 1950-х годах мексиканский художник, иллюстратор и археолог Мигель Коваррубиас, который дружил с Фридой Кало и ее мужем Диего Риверой и был одним из первых исследователей культуры ольмеков. Он заметил явное сходство между резными каменными статуэтками, обнаруженными при раскопках вблизи Шочипалы, и теми, что были найдены на землях ольмеков на побережье Мексиканского залива. На этом основании он сделал вывод, что именно из этих мест и происходили ольмеки. Гипотеза Коваррубиаса не получила всеобщего признания ни тогда, ни сейчас, но подогрела интерес к Шочипале среди западных коллекционеров, кураторов и артдилеров. Одним из них был Джиллет Гриффин, научный сотрудник Художественного музея Принстонского университета, который провел много времени в Мексике, исследуя доколумбовы культуры древней Америки. В конце 1960-х годов он колесил на своем старом красном «жуке» по каменистым дорогам и грунтовым проселкам, соединявшим общины коренных народов, которые жили по берегам ныне высохшего озера в центре штата Герреро. 

Гриффин посетил Шочипалу и познакомился с местными жителями. Они были приветливы, но не наивны. Вместо того чтобы показать ученому и его богатым друзьям интересные археологические места и позволить им раскопать древние трофеи, они сами принесли эти трофеи Гриффину. И таким образом жители Шочипалы получили контроль над перспективным западным рынком с огромным спросом на великолепные артефакты с юга. Это была продуманная бизнес-стратегия, но сегодня ясно, что в итоге она обернулась провалом и для покупателя, и для продавца. Раскопки проводились небрежно, варварскими методами, а важные мексиканские культурные ценности вывозились из страны без надлежащего оформления. В результате мы располагаем крайне скудной информацией о том, что было найдено, продано и где именно обнаруживали артефакты. И все же нашлись кое-какие необычайно красивые, невиданные творения древних мастеров, многие из которых Джиллет Гриффин бережно собрал и увез с собой в Нью-Джерси. 

Среди сокровищ, которые он приобрел не то у мексиканских, не то у нью-йоркских торговцев, оказалась серия удивительных глиняных статуэток, которые выглядят весьма современно, хотя были вылеплены и обожжены 2400–1500 лет назад: после ольмеков, но до ацтеков. Они отличаются натуралистичностью, совершенно не свойственной большинству древних мексиканских статуэток. Вылепленные вручную керамические фигурки из коллекции Джиллета не были условными изображениями, а больше походили на портреты реальных людей с ярко выраженными индивидуальными чертами и характером. Художники Древней Греции идеализировали моделей, древние египтяне изображали людей схематично — а мастера железного века из Шочипалы, похоже, придерживались гораздо более реалистичного взгляда: их статуэтки людей настолько правдоподобны, что вы почти слышите их дыхание. 

Все они по-своему примечательны, но особое восхищение вызывает небольшая двухфигурная композиция «Сидящий взрослый и юноша» (400 до н. э. — 200 н. э.). Мужчина средних лет изображен сидящим на полу со скрещенными ногами, его руки радушно раскинуты, а голова слегка наклонена вперед — он разговаривает с мальчиком-подростком, который тоже сидит, скрестив ноги, слева от него. Оба настолько поглощены интересной беседой, что вам хочется наклониться и послушать, о чем же они говорят. 

Было бы здорово побольше узнать об этой загадочной паре и ее происхождении. Но это статуэтки без провенанса. Возможно — хотя и маловероятно, — что они были созданы вовсе не в Шочипале. Впрочем, у нас есть по крайней мере приблизительные данные об их возрасте. Образец, взятый из левой ягодицы взрослого персонажа, был отправлен в Оксфорд, где ученые использовали метод термолюминесцентного датирования, чтобы определить, когда глина обжигалась в последний раз. Удалось установить, что это было около 2000 лет назад, но погрешность составляет 500 лет в обе стороны. 

Неудивительно, что обе глиняные фигурки демонстрируют признаки преклонного возраста. Обе уже ломались в нескольких местах и были склеены, и ни одна не пережила без потерь испытания двух тысячелетий — у персонажей не хватает многих пальцев. Но главное осталось невредимым: это по-прежнему единая скульптурная композиция, которую сразу же узнал бы ее создатель, чего не скажешь о современной Шочипале. 

В 1972 году Джиллет Гриффин в своей статье называл Герреро «диким, довольно примитивным штатом». Его преемник в Художественном музее Принстонского университета говорит, что сегодня штат еще менее гостеприимен для приезжих ученых и археологов, желающих провести раскопки важных исторических объектов под профессиональным надзором. Организовать их так и не удалось, а тысячи древних артефактов постепенно были вывезены и проданы в ходе массовых разграблений, которые длились на протяжении десятилетий. Сегодня власти США настоятельно не рекомендуют американцам посещать регион, где находится Шочипала, предупреждая, что в штате перекрывают дороги, похищают людей, а вооруженные банды и наркокартели прибегают к крайним формам насилия. 

Все это кажется чрезвычайно далеким от статуэтки добродушного мужчины, беседующего с невинным мальчиком. Это абсолютно зрелое произведение искусства — как по композиции, так и по стилю. Вы бы не заподозрили подвоха, если бы вам сказали, что это пластилиновые куклы для мультфильма студии Aardman, сделанные на  прошлой неделе. Но зная, что они родом из Древнего мира, мы особенно поражаемся их кажущейся современности. Подавляющее большинство ранних мезоамериканских статуэток людей смотрят прямо на нас, или повернуты к нам в профиль, или же их взгляд устремлен вдаль. В каждом случае присутствие зрителя подразумевается, фигурка словно бы выступает перед нами. Но с «Сидящим взрослым и юношей» все иначе: герои пребывают в собственном мире и болтают о том, что известно только им одним. 

Можно предположить, что юноша получает наставления от старшего — может быть, это отец и сын или учитель и ученик. Или, возможно, мальчик рассказывает дедушке о том, как хорошо сыграл в деревенской игре в мяч, забив единственный гол, потому что никто не смог его нагнать, — может быть, он даже хвастается кубком победителя, которого теперь уже нет в его левой руке. А может, эти две фигурки были игрушками или частью большой композиции, которую выставляли на всеобщее обозрение в особых случаях. Они не похожи на божества, которым нужно поклоняться, или на обереги от злых духов, и это отличает их от многих других произведений искусства древности. Это обычные люди, позволяющие нам заглянуть в древнее общество, в котором они жили. 

Фигурки дают основания полагать, что их создатель жил в среде, где, несмотря на все тяготы простого и сурового быта, оставалось место для непринужденного общения. Между персонажами существует связь, основанная на доверии и любви; их позы выражают дружелюбие и радушие. Если скульптор запечатлел в этих статуэтках своих знакомых, то манера, в которой они исполнены, говорит о взаимной симпатии — художник явно относится к своим героям с теплотой. Налицо и хорошее знание анатомии: фигуры вполне пропорциональны, а мясистые тела и прихотливые позы указывают на понимание скелетно-мышечной структуры; у взрослого мужчины мы видим даже выступающую ключицу. Стоит отметить, что оба персонажа обнажены, но их гениталии не показаны, что может говорить о сдержанном отношении к мужской сексуальности в этой культуре (статуэтки женщин той же эпохи и из тех же мест имеют выраженную грудь) или о том, что некоторых персонажей здесь предпочитали изображать андрогинными — это не редкость для искусства доколумбовой эпохи (то есть периода до 1490-х годов, когда сюда прибыл из Испании Христофор Колумб). Здесь видна прочная связь поколений: в этой культуре молодежь и взрослые относятся друг к другу со взаимным уважением. Художественное чутье скульптора проявляется в том, как он передает в фигурах движения и эмоции. Такой навык развить непросто. У того, кто лепил эти статуэтки из красновато-коричневой слюдистой глины, явно имелись время и возможности для обучения, чтобы овладеть мастерством. 

«Сидящего взрослого и юношу» делает особенными их универсальность. В искусстве предпочтение часто отдается эпическим сюжетам или великим идеям, а не обычным людям, ведущим тихую беседу. А здесь нет события, нет драмы, о которой можно было бы рассказать, — абсолютно ничего захватывающего. В этом смысле композиция довольно скучна. Но с другой стороны, она обладает потрясающей внутренней красотой. Статус-кво приобретает в ней особый статус. Статуэтки из Шочипалы воспевают обыденное и возвышают прозаическое. Они заставляют нас остановиться и задуматься о том, чего мы часто не замечаем: о той радости, которую несет простое, ничем не примечательное повседневное общение с семьей и друзьями. 

Взаимная симпатия между сидящим взрослым и юношей очаровывает, а выразительность композиции — признак очень тонкого художника. Это скульптура на века. Каким бы безумным ни был мир, эти двое поднялись над шумом и бессмыслицей, чтобы насладиться мгновением в обществе друг друга. Они проводят время как нельзя лучше. И они не просто служат нашим отражением; они — это и есть мы.