Одними Шекспиром, Шиллером и Гёте сколько можно прожить?

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Андрей Низовский. Маргарита Рудомино. М.: Молодая гвардия, 2025. Содержание

Для самой же Маргариты Ивановны возвращение в Москву началось с сурового и несправедливого разноса, устроенного не только ей, но и всей дирекции ГЦБИЛ руководством Комитета по делам культурно-просветительных учреждений. Все началось с того, что летом 1946 года, когда Маргарита Ивановна еще находилась в Германии, в управление библиотек от некоей Р. Лихачевой, многолетней читательницы ГЦБИЛ, поступил донос о том, что в абонементе библиотеки читателям выдается «идеологически вредная литература». Назначенная для проверки этого «сигнала» комиссия установила вопиющий, по ее мнению, факт: абонемент, и в меньшей степени читальный зал ГЦБИЛ, служат «каналом распространения среди советских людей буржуазной литературы», отрицательно влияющей на «неустойчивую» часть советского общества: «Читателям доступны не только произведения классиков мировой литературы и лучшие произведения современных писателей, но и вся сомнительная продукция второ- и третьестепенных буржуазных писателей, имеющаяся в фонде: детективная литература, мистика и низкопробные приключенческие романы, как например: „Миллионы за убийство“, „Непохороненный мертвец“, „Влюбленные молодые люди“, „Сарабанда для мертвого любовника“, „Разговор в полночь“, „Книга духов, или Они опять ходят. Антология рассказов о привидениях“, „Она была королевой“, „Новая золотая книга лучших детективных рассказов“, „Сфинкс полусвета“, „Возлюбленные полковника“, „Тайна лиловой змеи“, „Дочь вина“ и т. д. <…> Подобная литература широко выдается, особенно — в абонементе, где книги буквально зачитываются до дыр…» Комиссия была чрезвычайно возмущена тем, что «…политически вредная, детективная, мистическая, пошлая литература выдавалась читателям, и многие произведения таких авторов, как Могэм, Честертон, Де ла Мар и др., переходили из рук в руки», способствуя «распространению буржуазной идеологии» среди советских читателей, и категорически требовала от руководства ВГБИЛ прекратить выдачу читателям «произведений, идеализирующих капиталистическое общество, мистических, мещански-любовных, низкопробных детективных романов».

Исполнявший в то время обязанности директора ГЦБИЛ Я. И. Менцендорф и парторг С. В. Голубятко пришли в замешательство. За полгода до этого они направляли председателю Комитета по делам культурно-просветительных учреждений Т. М. Зуевой ходатайство о награждении ГЦБИЛ орденом Ленина в связи с исполняющимся 22 ноября 1946 года 25-летием библиотеки. Однако теперь речь, похоже, шла уже не о праздновании юбилея, а о том, сможет ли библиотека (или ее руководители) физически пережить этот юбилей. 7 августа Менцендорф и Голубятко отбили М. И. Рудомино в Германию тревожную телеграмму: «Ждем вашего срочного приезда в связи [с] создавшимся положением». Между тем в комитете уже готовился приказ, в котором деятельность библиотеки подвергалась суровой критике. Этот приказ за подписью Т. М. Зуевой был опубликован 10 ноября 1946 года — то есть почти в канун 25-летия ГЦБИЛ. За допущенные в работе политические ошибки директору библиотеки М. И. Рудомино, которая только-только вернулась из полуторагодичной командировки в Германию, было поставлено на вид, а заместителю директора Я. И. Менцендорфу объявлен выговор. Абонемент библиотеки впредь до особого распоряжения был закрыт, действующие при ГЦБИЛ курсы иностранных языков ликвидированы.

Тем же приказом от 10 ноября 1946 года библиотеке предписывалось расширить читальные залы и организовать дифференцированное обслуживание читателей — то есть разделить их на категории с различными правами доступа к иностранным изданиям. Однако выполнить это требование было непросто: читальные залы в Лопухинском переулке, и без того не отличавшиеся большой вместимостью, летом 1946 года пришлось временно закрыть из-за угрозы обрушения потолка и начавшегося в связи с этим капитального ремонта помещения. Правда, нет худа без добра: в том же 1946 году ГЦБИЛ впервые за десять лет получила валютные средства в размере 50 тысяч рублей, благодаря чему удалось выписать из-за границы 15 тысяч книг, преимущественно на английском языке. Библиотека получила также более 200 тысяч томов трофейной и дарственной литературы. Однако на следующий, 1947 год валютные ассигнования всем библиотекам, за исключением Библиотеки им. В. И. Ленина в Москве, Библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде и библиотеки Академии наук, были отменены вообще, и, таким образом, ГЦБИЛ лишилась поступлений новой литературы из-за границы.

«Вначале мы с молодым легкомыслием считали, что несколько лет мы еще можем прожить на старом, на том, что есть, — вспоминала Маргарита Ивановна. — Но старые фонды — это старые фонды, но правда сегодняшняя нужна — когда появились новые имена, новые взаимоотношения с зарубежными странами, когда война кончилась, когда появились социалистические страны… И печать, и журналы нам были нужны сегодняшнего дня. Одними Шекспиром, Шиллером и Гёте сколько можно прожить? И мы быстро поняли, что через некоторое время можем скатиться до обыкновенной маленькой библиотечки, которая ни для науки, ни для культуры той помощи, которую она давала, уже дать не сможет».

Маргарита Ивановна и ее коллеги по библиотеке еще не предполагали, что грядут скорые и большие перемены. В том же 1946 году, 4 мая, Совет министров СССР принял решение о создании Государственного издательства иностранной литературы (Госиноиздата) с правами министерства. В соответствии с указанием Сталина «…превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны», основной задачей Госиноиздата должен был стать отбор, перевод на русский язык и издание зарубежных публикаций, отражающих передовой уровень науки и техники с тем, чтобы советские ученые и инженеры могли быть в курсе последних мировых достижений. Директором издательства был назначен уже известный к тому времени литературовед Борис Леонтьевич Сучков, его заместителем — Семен Александрович Ляндрес, имевший репутацию умелого организатора издательского дела. Планы руководителями издательства строились грандиозные, перспективы вырисовывались самые радужные: говорили, будто бы сам Сталин дал издательству карт-бланш на самые невероятные действия, вплоть до заграничных командировок по всему миру.

Постановление Совета министров СССР от 4 мая 1946 года предусматривало также создание при Госиноиздате библиотеки иностранной литературы. Этот пункт вызывал недоумение: зачем нужна еще одна библиотека, если в Москве уже имеется ГЦБИЛ? Или прежнюю библиотеку придется ликвидировать и перепрофилировать? «И вот в один прекрасный день приходит ко мне Сучков, — рассказывала Маргарита Ивановна, — и делает предложение: у нас, говорит, в постановлении есть строчка: „Организовать библиотеку иностранной литературы“. Но я знаю вашу библиотеку и считаю, что это нецелесообразно. Создавать новую библиотеку не стоит». Позиция Госиноиздата действительно заключалась в том, чтобы, не мудрствуя лукаво, просто присоединить ГЦБИЛ к себе, изъяв ее из ведения Комитета по делам культпросветучреждений.

Маргариту Ивановну такая перспектива, конечно же, очень заинтересовала: в случае перехода в Госиноиздат горизонты перед библиотекой разворачивались просто головокружительные, тем более что недостатка в средствах новое ведомство не испытывало: по словам Б. Л. Сучкова, издательству выделили полмиллиона золотых рублей. Однако решиться на этот шаг было непросто: переход в ведение Госиноиздата был сопряжен с изменением профиля библиотеки и значительным расширением масштабов ее деятельности. Хватит ли на это сил, умения и опыта? «Что сразу меня очень смутило — это профиль, — рассказывала Маргарита Ивановна. — Потому что тут были естественные науки, а у нас главным образом было языкознание и литературоведение... Я посоветовалась со своими сотрудниками, со своими друзьями, со своим мужем. Услышала разные мнения и пришла к заключению, что в подчинении издательству иностранной литературы есть риск — тогда библиотека из гуманитарной превращалась бы в почти универсальную. Но все близкие и я дали свое согласие». И 25 июля 1947 года оргбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о передаче ГЦБИЛ из ведения Комитета по делам культпросветучреждений при Совете министров РСФСР в ведение Государственного издательства иностранной литературы.

За этим решением последовало постановление Совета министров СССР от 1 марта 1948 года, в соответствии с которым Библиотека иностранной литературы приобретала статус всесоюзной и становилась центральным хранилищем иностранной естественно-научной, общественно-политической, филологической, художественной литературы и литературы по искусству; за пределами комплектования остались технические дисциплины и медицина. Это был по-настоящему качественный скачок: библиотека, до той поры имевшая исключительно филологический и языковедческий характер, отныне приобретала функции универсальной; она становилась инструментом масштабной государственной программы, санкционированной на самом верху и нацеленной на решение важных научных, политических и идеологических задач; из республиканской она превращалась во всесоюзную, ее роль и значение разрастались до масштабов всего СССР. Тем самым было положено начало той яркой и знаменательной эпохе в истории ВГБИЛ, которую Маргарита Ивановна Рудомино позже называла «золотым веком» библиотеки: в течение следующих 10–12 лет она выросла в одну из крупнейших библиотек Советского Союза.

Свой «золотой век» библиотека начала с переезда в новое здание на улице Разина — в самый центр Москвы, близ Кремля. С этого времени в читательской среде за ней почти на два десятилетия закрепилось прозвище «Разинка» — подобно тому, как Библиотеку им. В. И. Ленина в народе для краткости называли (да и сейчас еще продолжают называть) «Ленинка». «Получился курьез: по аналогии с библиотекой им. Ленина — „Ленинкой“, на бытовом жаргоне Библиотеку иностранной литературы называют „Разинкой“, поскольку она длительное время размещалась на улице Степана Разина. Вот бы удивился удалой казак такой незаслуженной чести! У него было немало доблестных подвигов, но его связь с зарубежной культурой, насколько мне помнится, ограничилась лишь утоплением персидской княжны», — писала одна из давних читательниц Библиотеки иностранной литературы, позже заведовавшая кафедрой в Институте иностранных языков.

1948 и 1949 годы прошли в приятных хлопотах. Библиотека получила новый устав, новую организационную структуру и новое штатное расписание. В здании на улице Разина было организовано шесть читальных залов — в том числе профессорский, для научных работников, для студентов, для преподавателей иностранных языков и переводчиков и, кроме того, большой зал для лектория. Одновременно переоборудовали помещение бывшей церкви в Столешниках, благодаря чему удалось организовать дополнительное книгохранилище на 70 тысяч томов и разместить отделы комплектования и трофейных фондов. Таким образом, к 1950 году ВГБИЛ имела главное здание с читальными залами и книгохранилищем на улице Разина, основное книгохранилище в Столешниковом переулке, специальное хранилище на Ново-Алексеевской улице, отдел выдачи на Петровских линиях и гараж на Таганке. Помимо этого, началась подготовка к строительству нового здания ВГБИЛ, чему Маргарита Ивановна была несказанно рада. «Замечательно идут дела в библиотеке, — писала она 10 ноября 1948 года Мусе Минкевич. — Штат увеличен вдвое, смета тоже значительно увеличена. Помещение ремонтируется вовсю. Пристройка в Столешниковом продвигается к концу. Проект для нового здания Моссоветом утвержден, и начали проектирование изыскательские работы. С новым штатом начали подготовку научных работ к изданию. Начинаем сводный каталог новой иностранной литературы, получаемой в крупнейших библиотеках Москвы. Расписали 1500 названий журналов, получаемых из-за границы. Одним словом, начали приближаться к центральной библиотеке. Большой подъем и удовлетворение». В прошлое уходили давние, застарелые проблемы: плохое материальное положение, тесное помещение, низкие зарплаты сотрудников; в связи с повышением ставок можно было надеяться на привлечение в библиотеку свежих молодых сил.

До 1948 года ВГБИЛ пополнялась главным образом изданиями по гуманитарным наукам. Постановление 1948 года намного расширило сферу ее деятельности. С этого времени фонды начали комплектоваться общественно-политической и естественно-научной литературой. Основу естественно-научного фонда составило обширное собрание английских и немецких изданий — довольно эклектически подобранных и в значительной части трофейных, к которому прибавилось большое число книг, полученных в результате единовременной выписки в 1948-1949 годах. Изменения в послевоенном мироустройстве способствовали расширению сотрудничества ВГБИЛ с зарубежными странами — прежде всего со странами советского блока, в связи с чем начался быстрый приток литературы на языках стран Восточной Европы — польском, чешском, венгерском, болгарском и др. К началу 1950-х годов книги из стран так называемой народной демократии составляли более четверти всей поступившей во ВГБИЛ зарубежной литературы.

Благодаря переходу в систему Госиноиздата перед библиотекой открылись широкие возможности для развертывания собственной издательской деятельности. До войны ГЦБИЛ сумела опубликовать лишь считаное количество брошюр, теперь же счет изданий пошел на сотни. Библиотека издавала периодические бюллетени, отражавшие новые поступления иностранных книг в крупнейшие библиотеки СССР, сводные каталоги, систематические и биобиблиографические указатели, указатели переводов зарубежных писателей на русский язык и советских и русских писателей на иностранные языки и т. д. Обретя статус всесоюзной, ВГБИЛ получила возможность наладить постоянные связи с библиотеками всего Советского Союза. Это был отнюдь не праздный вопрос, поскольку за пределами РСФСР о московской Библиотеке иностранной литературы зачастую даже не слышали. Теперь же сотрудники ВГБИЛ получили возможность выезжать на места, налаживать помощь библиотекарям всей страны в работе с зарубежной литературой, вести методическую работу и т. п. В свою очередь, сотрудники республиканских и областных библиотек получили возможность, приезжая в Москву, работать в стенах ВГБИЛ. Маргарита Ивановна и другие ведущие сотрудники ВГБИЛ охотно делились с ними опытом своей работы с иностранной книгой. Об одной из таких встреч с Маргаритой Ивановной позже вспоминал Л. И. Владимиров, в 1948–1964 годах директор библиотеки Вильнюсского университета, в дальнейшем возглавлявший библиотеку ООН:

«Впервые я встретился с ней весной 1954 г., когда с группой студентов библиотечного отделения Вильнюсского государственного университета приехал на практику в Москву. В процессе практики мы ознакомились со всеми крупными библиотеками Москвы и, конечно, не обошли и Библиотеку иностранной литературы, которая тогда ютилась на улице Разина. В библиотеке, несмотря на большое количество читателей и тесные помещения, царил удивительный порядок, а среди сотрудников библиотеки — дух доброжелательности и компетентности. Здесь со студентами встретилась Маргарита Ивановна. В непринужденной беседе она рассказала нам о сложной истории библиотеки, о ее задачах и значении и о библиотечной профессии, о высоком ее призвании и ее незаслуженно скромном положении в обществе, о трудностях и радостях библиотечной работы. Своей открытостью, простотой общения и убежденностью она просто обворожила моих студентов».

Важной стороной деятельности библиотеки в первой половине 1950-х годов стала подготовка статей для Совинформбюро, Радиокомитета и Славянского комитета. Этим Маргарита Ивановна занималась лично. «Я много писала для Совинформбюро, — вспоминала она на склоне лет. — Можно было бы из этого сделать книгу. Я очень жалею, что не нашла времени». В этих статьях рассказывалось о переводах зарубежных классиков в СССР, о знакомстве советских читателей с творчеством писателей разных стран, о деятельности ВГБИЛ. Эти статьи, распространяемые Совинформбюро, перепечатывались как зарубежными, так и советскими иноязычными изданиями, что способствовало не только налаживанию культурных контактов, но и известности Библиотеки иностранной литературы за рубежом.

Переезд библиотеки в здание на улице Разина позволил существенно расширить выставочную деятельность. Выставки в ее стенах нередко становились событием в культурной жизни Москвы, о них рассказывала городская и всесоюзная печать, снимались киносюжеты; многие посетители выставок, однажды придя в библиотеку, со временем становились ее постоянными читателями. Лекторий ВГБИЛ с середины 1950-х годов стал популярным местом встреч с зарубежными писателями и общественными деятелями, собиравшим широкую аудиторию, порой зал лектория даже не мог вместить всех желающих. Гостями библиотеки в эти годы были Альберто Моравиа, Пабло Неруда, Джеймс Олдридж, Джек Линдсей, Эрскин Колдуэлл. Встречи проходили на языке гостей, без перевода на русский язык, что явилось отражением общественных и культурных сдвигов, произошедших к середине 1950-х годов: к этому времени уже выросло и оформилось новое поколение советской интеллигенции — будущих «шестидесятников».

Лекторий ВГБИЛ работал практически ежедневно. На протяжении многих лет его слушателей знакомили с американской литературой — Владимир Познер, с французской — Инна Шкунаева, с немецкой — Лев Копелев и Элиза Ризель; обширный цикл, посвященный Шекспиру, вел известный литературовед Александр Аникст. Частым гостем лектория был «красный граф» Алексей Алексеевич Игнатьев, автор известной книги «Пятьдесят лет в строю». Вернувшись из Франции, он неоднократно выступал во ВГБИЛ с воспоминаниями, читал отрывки из своих книг. «Ходил он на третий этаж ужасно странно, — вспоминала Маргарита Ивановна. — У него ноги уже не сгибались, и, когда он шел, мне всегда казалось, что это просто мучение для него. Но то ли он был с очень сильной волей, то ли не так уж было и больно, но он очень быстро старался подняться по лестнице». Друзьями библиотеки в эти годы стали писатели и поэты Алексей Сурков, Сергей Смирнов, Константин Симонов, Николай Тихонов, Павел Антокольский, Василий Гроссман. Гроссмана очень интересовал опыт пребывания Маргариты Ивановны в Германии — он интересовался послевоенной жизнью этой страны, и они с Маргаритой Ивановной часто и много беседовали на эту тему.

* Фото в начале материала: ФГБУК «Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы имени М.И.Рудомино»