Сергей Никитин. Как квакеры спасали Россию. М.: Новое литературное обозрение, 2020
В конце августа 1921 года квакеры направились в Самару, чтобы на месте определить размах катастрофы и оценить, где Общество Друзей может приложить свои усилия с наиболее эффективным результатом. В поездку — вместе с группой русских врачей — отправились американка Анна Хейнс и Маргарет Торп, квакерея из Австралии, которая вспоминала:
В Самару я выехала Ташкентским поездом 28 августа 1921 года. Мы везли с собой провизии на 10 дней, утварь для приготовления пищи, свечи и очень много порошка Китинга (персидский порошок, который в Англии выпускался под таким названием и считался надежной защитой от клопов и блох). Нас сопровождал важный чин из НКИД, который — с достоинством и тихим упорством — держал нас под контролем. Мы могли осматривать все, что пожелаем. По прибытии в Самару мы нанесли визит местным советским властям, где нам предоставили статистику и рассказали о том, что происходит... На автомобиле нас провезли по деревням в радиусе 30 миль от Самары... Большинство местных жителей собирались сняться и уехать, поскольку хлеба не было, картошки не было, даже травы не было. Практически в каждой избе я видела скамьи, на которых лежали ветки с листьями: березовые и липа. Их сушат, перетирают, потом смешивают с семечками подсолнуха или с желудями, добавляют арбузные корки, немного глины и воды, а затем пекут некую субстанцию, которую они зовут хлебом, но запах и вид которой скорее напоминает запеченный навоз. Дети не могут этим питаться, они умирают от несварения. Младенцев вообще практически нет, а те, что еще живы, выглядят ужасно. В некоторых селах, как, например, в Ставрополе-на-Волге, едят глинистый сланец. У всех детей вздутые животы, головы у многих рахитичные, увеличившиеся в размерах. Одеты все ужасно: рваные рубашки и никакого нижнего белья.
Верблюд у Бузулукского зернохранилища
Результатом поездки в Самару Торп и Хейнс стал выбор Бузулукского уезда как области приложения усилий квакеров — как английских, так и американских — в деле спасения умирающих от голода людей. К началу осени во многих деревнях уезда были организованы местные комитеты Помгола, открыты питпункты, ждали поставок продуктов питания. Многие школьные учителя были освобождены от работы и направлены на борьбу с голодом. Транспортировка грузов в сельской местности была серьезной проблемой: тягловые животные либо сдохли, либо были ослабевшими от недокорма. Наиболее надежными оказались верблюды: они питались колючками, были выносливы, хотя и очень неторопливы.
Самарский сборник «На фронте голода» писал в 1921 году:
Работа квакеров началась приблизительно 10 сентября с. г. Первоначально она выразилась следующим образом: получено было три вагона продуктов и одежды, которые распределялись между учреждениями Губнароба, Губздрава и Губсобеза, при участии членов общества квакеров.
Дальнейшей своей задачей квакеры поставили исключительно работу в Бузулукском уезде, где благодаря отсутствию продуктов выдавалось только 5 000 порций для 45 детдомов. В программу свою квакеры поставили кормление 25 000 детей, и по мере поступления продуктов, — увеличить эту цифру до 100 тысяч порций на два месяца. Общество квакеров проводит свою работу при помощи Бузулукского Уисполкома, при наличии ничтожного количества технического аппарата, в размере 10 человек, которые содержатся на средства квакеров.
Первоначальный план распределения питания у квакеров был прост: кормить только те деревни, где дела обстояли хуже всего. Однако от этой схемы пришлось быстро отказаться: крестьяне из всех деревень, прослышав о раздаче продуктов в некоторых селениях, бросали свои дома и детей, устремлялись туда, где кормят. Это привело к резкому увеличению числа детей в детприемниках и детских домах. Поэтому квакеры решили кормить весь уезд, причем кормление осуществлялось через следующие точки:
А. Кухни (питпункты). В них кормили детей, отобранных местными комитетами Помгола. В питпунктах выдавали пайки, в которые входили мука, бобы, какао, сахар, рис, жир, шоколад и сухое молоко.
Б. Детские учреждения. Пайки передавались местным государственным детдомам, расположенным по всему уезду (включая и Бузулук). Эти учреждения постоянно инспектировались квакерами, которые контролировали выдачу продуктов.
В. Кормящие матери. Пайки выдавались во все родильные дома.
Г. Младенцы. Пайки передавались в ясли или тем матерям, которые находились со своими младенцами дома.
Список продуктов, входивших в паек, был одинаков, разнились объемы. Кроме того, в пайки, выдаваемые кормящим матерям, входили еще овсянка, рыбий жир и мыло.
Вот — для примера — короткая выписка из отчетов по распределению квакерских продуктов в ноябре 1921 года. Это самое начало квакерской эпопеи спасения людей. Продукты и вещи распределялись по детским учреждениям Бузулука и детским домам в уезде:
Распределение продуктов Обществом Друзей в Бузулукском уезде за ноябрь 1921 года.
Бузулукские ясли (ул. Уфимская, 41): мука (8 пудов), рис (1 пуд), какао (15 фунтов), мыло (30 фунтов), рыбий жир (15 фунтов).
Бузулукские ясли (ул. Почтовая, 20): мука (2 п.), рис (25 ф.), какао (7 ф.), мыло (15 ф.), рыбий жир (7 ф.) <...>
Разная одежда:
д/д № 11 (Воронцовка, Твердиловской волости): 72
д/д № 4 (Бузулук): 10
д/д № 10 Самарская: 42
д/больница УЗДР Театральная: 14
для детей переселенцев (молокан): мука (18 п. 30 ф.), сало (1 п. 10 ф.), рис (7 п. 20 ф.), сахар (1 п. 10 ф.), какао (25 ф.), мыло (25 ф.), шоколад 25 кор.
Ранней осенью 1921 года в Бузулук прибыл Артур Уоттс. Он стал руководителем английской квакерской группы, которая на первых порах была чрезвычайно малочисленна. Уоттс сам вел переговоры с Наркоминделом, добиваясь получения разрешения на въезд большего числа британских сотрудников.
В начале декабря 1921 года Уоттс писал в Лондон:
Население уезда 618 976 человек, из которых 252 100 — дети. Железная дорога пересекает уезд через центр, с запада на восток. В уезде 53 волости. Для удобства анализа нужды мы разбили их на 5 категорий. Первые три уже полностью исчерпали местные ресурсы продуктов питания, а другие две, предположительно, исчерпают все к 1 января и к 2 февраля 1922 года соответственно. Следует отметить, что самые худшие регионы — к югу от ЖД. По всему уезду организованы местные комитеты Помгола, во многих селах и деревнях уже созданы питпункты — ждут только припасов.
Выдача питания планировалась при участии местных комитетов Помгола, квакеры использовали их кормокухни, просили, чтобы они открыли новые питпункты там, где была в том нужда. Строгий контроль осуществлялся в каждом районе: проверки проводили двое супервизоров (сотрудники миссии на полной ставке). Весь уезд был разбит на восемь административных районов, в пяти из которых создавались склады, или точки поставок (близ железной дороги). С этих складов, которыми заведовали квакеры, продукты развозились по деревням, на склады же привозили отчеты о раздаче продовольствия на местах. Эти отчеты пересылались в Лондон. В деревнях работали три, а то и четыре питпункта, причем в каждом таком пункте раздачи питания за правильностью распределения следил ребенок, которого выбирали всеобщим голосованием.
Местные комитеты принимали решение, кого кормить, — они выбирались в каждой деревне либо местным сельсоветом, либо сельсоветские просто входили в такой комитет. Отчеты с полей и частные письма сотрудников квакерской миссии нередко содержали истории о мелких хищениях и жульническом распределении продуктов комитетами, но такие нарушения не ставили под вопрос саму систему распределения: квакеры на местах решали проблемы с присущим им терпением. Такие нарушения квакеры объясняли характером русского крестьянина, а также частично оправдывали суровостью ситуации, в которой оказались селяне. Квакеры настаивали на том, чтобы на местах имелись четко составленные списки людей, получавших питание. При этом Друзья подчеркивали, что им приходилось сохранять строгость и никому не делать исключений.
Те, кто выжил, питаясь квакерскими продуктами, вспоминали, что «продукты квакеров были высокого качества: белый хлеб, мясо, сгущенное молоко, разнообразные консервы, крупы, жиры».
Сначала планировалось, что английская группа квакеров будет работать совместно с американской, но потом решили, что американцы должны взять на себя три точки в восточной части уезда. Для трех участков из восьми, где не было точек поставок продуктов, продукты доставлялись напрямую из Бузулука, Павловки или Тоцкого.
Первыми квакерами, прибывшими в Бузулук, были Катберт Клейтон, Алберт Коттерелл и Том Коупман. Все вопросы касательно распределения помощи обсуждались с местными властями и решались довольно быстро. Власти также обеспечивали вооруженную охрану складов, где хранились квакерские запасы продуктов питания. Артур Уоттс был вынужден постоянно курсировать между Москвой и Бузулуком.
<...>
В письмах и дневниках квакеры писали об ужасах голода в Бузулуке и уезде. Эти частные рассказы в прессу не попадут. Американец Мюррей Кенуорти так описывал ситуацию в регионе:
Статистика смертей увеличивается, пугающие условия в районах, охваченных голодом, показывают всю трагедию и ужас, разница по районам только лишь вопрос степени силы голода. На улицах все больше мертвых, гора незахороненных трупов на кладбище становится все больше с каждым днем, и т. д. и т. п. И это еще не все: мисс Уайт, с которой я работал в первые дни, сейчас находится на своем посту в уезде, она сообщает о росте каннибализма. Одна мать убила свою 9-летнюю дочку и съела ее, а другое семейство съело старуху, умершую в их доме. Вчера я видел, как собака напала на женщину, я кинулся на помощь, но она смогла сбросить с себя собаку, прежде чем я добежал. Не знаю причину нападения собаки: то ли от голода, то ли от злобы. В большинстве деревень собак уж нет — их там съели, но в Бузулуке их осталось еще сколько-то. Я уже значительное время предупреждаю наших сотрудников, чтоб они были осторожными, когда увидят пса. Всякий раз, когда пишу, я думаю, что больше не буду ничего говорить об ужасах голода, и все равно, как я полагаю, вы хотите знать о том, что происходит здесь ежедневно, даже ежечасно.
Донесения местных чекистов в центр были еще ужаснее:
Голод дошел до ужасных размеров: крестьянство съело все суррогаты, кошек, собак, в данное время употребляют в пищу трупы мертвецов, вырывая их из могил. В Пугачевском и Бузулукском уезде обнаружены неоднократные случаи людоедства. Людоедство, по словам членов волисполкома, среди Любимовки принимает массовые формы. Людоеды изолируются.
Советские чиновники докладывали в Самару из Бузулука о том, как голод влияет на умонастроения местных жителей. Ответственный секретарь Бузулукского уездкома РКП(б) Т. Ф. Ильин писал:
Политическое состояние уезда к 1 января определялось следующим образом: частью — апатией, безразличием к власти и ко всему окружающему, большей частью — злобным недовольством против Советской власти. Объясняется это тем, что к первому января голод всей своей полнотой обрушился на население... по мере увеличения выдачи на местах продовольствия, а с января широко развернули работу Общество квакеров, меняется и настроение крестьянства, и их отношение к окружающему, пропадает апатия и безразличие, и мало-помалу они втягиваются в общественную жизнь.
В первые месяцы число работников-квакеров в Бузулуке и уезде было невелико. До января 1922 года в бузулукском офисе квакеров трудились 2–3 человека, по селам и деревням уезда были разбросаны единицы. В силу ограниченности контингента все жили и трудились в состоянии нескончаемого аврала. Ни о какой стратегии на этом этапе говорить не приходилось, планировать что-либо заранее было невозможно. В своем интервью квакерскому журналу «Друг» (The Friend) доктор Нансен высоко отзывался о работе квакеров в России:
Их предвиденье, усилия, ими предпринятые, проторили дорогу, и сделали они это так, как никто иной не смог бы сделать. Они проложили путь для других, для международной мобилизации сил во имя спасения миллионов русских от голода. Общество Друзей прибыло в Россию в критический момент.
Интересно читать описание быта квакерских офисов в Бузулуке и в Сорочинском. Мюррей Кенуорти вспоминал:
Условия для проживания в Бузулуке хорошие. Выделено одно из лучших зданий в городе с комнатами, плюс еще и другие здания.
Здание в Бузулуке, в котором располагался офис
английских квакеров в 1921–1924 годах
Вскоре самого Кенуорти вместе с коллегами отправили в село Андреевка, в 60 километрах на юго-запад от уездного центра Бузулук. Сам он с двумя своими спутницами добрался туда на квакерском грузовике «Форд», в то время как запасы продуктов питания доставлялись в этот и другие квакерские центры лошадьми или верблюдами. Кенуорти писал, что его группа состояла из двух женщин и его самого. С ним — тридцатилетняя ирландка Дорис Уайт, у которой за плечами был опыт почти четырех лет работы по оказанию помощи во Франции, Германии, Польше и России. Дорис Уайт быстро выучила русский язык — она будет одной из последних квакеров, уехавших из СССР в 1931 году, проработав в стране десять лет. А пока ни Кенуорти, ни Уайт не знали русского, с ними была переводчица из Бузулука, немка, которая не говорила по-английски, только по-немецки и по-русски, так что она разговаривала с местными крестьянами по-русски, затем говорила по-немецки с мисс Уайт, которая переводила сказанное на английский для американца Мюррея Кенуорти. Квакеры отвечали за кормление голодающих на колоссальной территории, и в ожидании новых работников они делали все, что могли. «Если люди умирают, мы не можем выжидать, когда у нас появится все, что нам надо», — писал Кенуорти.