Никогда не умирающий кимирсенизм

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Федор Тертицкий. Ким Ир Сен: Вождь по воле случая. М.: Альпина нон-фикшн, 2025. Содержание

14 апреля 1969 года, за сутки до очередного дня рождения Ким Ир Сена, Коммунистическая партия Китая приняла новый устав. Один абзац преамбулы этого документа выглядел для любого наблюдателя по-настоящему сенсационно:

«Товарищ Линь Бяо неизменно высоко нес великое красное знамя идей Мао Цзэдуна и был самым верным и твердым защитником и исполнителем пролетарской революционной линии товарища Мао Цзэдуна. Товарищ Линь Бяо — близкий соратник и преемник товарища Мао Цзэдуна».

Это было крайне необычное нововведение. Ранее ни в одном социалистическом государстве руководитель не назначал себе наследника. Соцстраны блюли демократический фасад: формально главу партии избирал ее съезд или Центральный комитет, а не назначал предыдущий вождь. То, что случилось в Китае в тот апрельский день, означало сильное изменение неписаных правил игры. Теперь заместитель председателя ЦК КПК Линь Бяо стал наследником Мао Цзэдуна при живом вожде.

Похоже, что именно это событие подало Ким Ир Сену идею, как он сможет избежать посмертной судьбы Сталина. Ким хорошо помнил, как советская пресса прекратила славить кремлевского вождя всего через месяц после его смерти и как Хрущев осудил Сталина сначала на XX, а потом и на XXII съезде КПСС. Ким Ир Сен не хотел для себя такой участи. Но теперь, если он лично выберет себе наследника, как это сделал Мао, думал северокорейский вождь, то сможет добиться того, чтобы преемник продолжил его курс и после его смерти.

Следовать китайскому примеру стало идеологически проще после нормализации отношений с КНР. В апреле 1970 года премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай, третий человек в Китае после Мао и Линя, посетил Северную Корею. В ходе визита стороны договорились покончить с северокорейско-китайским расколом. Примирение с КНР было для Пхеньяна отчасти вынужденным шагом: северокорейская экономика находилась в плачевном состоянии. Принятый в 1961 году семилетний план остался невыполненным, и Северу требовались большие объемы иностранной помощи. Пхеньян пробовал занять денег у стран соцлагеря, однако последним быстро надоело спонсировать «братскую КНДР», и они перестали в полной мере выполнять северокорейские запросы. Тогда Пхеньян вышел на капиталистические страны и занял у них немалые суммы денег, позже объявив по ним дефолт — платить по долгам Северная Корея не собиралась.

Альтернативой дружбе с Китаем могла бы стать дружба с СССР, и Ким Ир Сен действительно встречался с Брежневым в 1966 году. Однако, поскольку ни саммит, ни последующие переговоры с Москвой не принесли требуемых результатов, Пхеньян предпочел вместо этого забыть о ссоре с Китаем, и Пекин ответил взаимностью. Все разговоры о «догматике Мао Цзэдуне» и «ревизионисте Ким Ир Сене» были полностью свернуты — теперь Ким и Мао называли друг друга «великими вождями» китайского и корейского народов соответственно. Важным знаком новой эпохи стала публикация статьи «Отстоим диктатуру пролетариата и пролетарскую демократию» в прессе КНДР. Она вышла в свет 4 февраля 1971 года и явным образом копировала стиль достопамятной статьи «Защитим социалистический лагерь» 1963 года, в том числе и в том, что в ней цитировался Ленин, чьи работы находились в КНДР под запретом. Эта статья была посланием Китаю: «Мы снова на вашей стороне, прошлое забыто».

В КНДР существовала одна социальная группа, которая существенно выиграла от потепления отношений с Китаем. Это были бывшие граждане КНР, которым разрешили восстановить их прежнее гражданство. Процесс осложнялся бюрократическими проволочками, но подавляющее большинство «бывших китайцев» его прошли и по завершении вернули себе паспорта КНР.

В том же 1970 году в КНДР состоялось важное партийное мероприятие — V съезд ТПК. Съезд должен был быть в первую очередь посвящен вопросам экономики. Однако на нем произошло еще одно довольно заметное событие. Сын Ким Ир Сена Ким Чен Ир решил упрочить свои позиции проверенным способом: лестью в адрес отца. По некоторым сведениям, Ким Чен Ир, к тому времени уже занимавший видное место в партийной иерархии, предложил на съезде, чтобы все население КНДР начало носить значки с портретом Ким Ир Сена. Предложение было принято, и вскоре северокорейские фабрики произвели миллионы таких значков. По некоторым сведениям, какое-то время эти значки даже отражали статус носителя в упомянутой в предыдущей главе квазикастовой социальной иерархии.

В следующем году возможное назначение наследника по образцу КНР столкнулось с неожиданной проблемой — низвержением Линь Бяо с китайского политического олимпа. Всего через год после назначения Линя Мао начал конфликтовать с ним, а в сентябре 1971 года «близкий соратник и преемник товарища Мао Цзэдуна» погиб в авиакатастрофе в небе над Монголией. Линь Бяо, уже после своей гибели, был объявлен заговорщиком, замышлявшим свергнуть Мао Цзэдуна. Эти обвинения, по всей видимости, не лишены оснований. Но независимо от их истинности сомневаться в том, что Ким Ир Сен воспринял их всерьез, не приходится.

Вывод, который северокорейский вождь сделал из истории с Линь Бяо, заключался в том, что назначить наследника — дело правильное, но к выбору кандидатуры надо подходить тщательно и осторожно, чтобы потом преемник не всадил Ким Ир Сену нож в спину, как это едва не сделал Линь в отношении Мао. «Мой преемник не должен быть просто каким-то большим чиновником, — примерно так думал Ким Ир Сен. — Он должен быть человеком, сама законность пребывания у власти которого будет полностью завязана на меня самого, человеком, который будет заинтересован в том, чтобы, после того как я умру, продолжать мой курс. Ведь он будет знать, что, если он этого не сделает, его самого свергнут». Под эти условия отлично подходил сын вождя — Ким Чен Ир.

Назначить преемником родного сына! Для отвергавшей феодальное прошлое социалистической страны это была почти немыслимая идея. Частично то, что она пришла в голову Ким Ир Сену, можно объяснить тем, что непотизм в КНДР к тому времени уже принял очень широкие масштабы. Как показывает составленная в 1969 году справка Первого главного управления КГБ СССР, к концу 1960-х годов на руководящих постах в Северной Корее находилось немало родственников вождя. Брат Ким Ир Сена Ким Ёнчжу возглавлял организационно-инструкторский отдел ЦК. Жена вождя Ким Сонэ была первым заместителем председателя Союза демократических женщин Кореи; вскоре она заняла кресло председателя. Ким Сонэ сменила на этой должности Ким Оксун — еще одну родственницу Ким Ир Сена. Муж Ким Оксун Чхве Гван был генералом КНА.

Не забыл вождь и об обоих братьях Ким Сонэ — Сонюне и Сонгапе. Ким Сонюн работал в Кабинете министров и отвечал за распределение среди населения «подарков Ким Ир Сена», а Ким Сонгап работал в Министерстве общественной безопасности под началом Ким Бёнха — мужа еще одной родственницы Ким Ир Сена.

Двоюродная сестра Ким Ир Сена Ким Чонсук была заместителем председателя молодежного союза, а ее муж Хо Дам — первым замом министра иностранных дел. Другая кузина вождя, Ким Синсук, была деканом истфака университета имени Ким Ир Сена. Ее муж Ян Хёнсоп возглавлял Министерство высшего образования.

Поэтому карьера Ким Чен Ира выглядела не столь уникальной. Ранее сын вождя окончил Университет имени Ким Ир Сена, после чего начал работать в аппарате ЦК партии, в отделе агитации и пропаганды и в оргинструкторском отделе. В 1969 году Ким Чен Ир стал командующим охраной отца — тем самым он и показывал вождю, что он хороший и преданный сын, и получал дополнительный доступ к главе государства.

Но сама мысль о том, что во главе страны встанет семейная династия, полностью противоречила коммунистической идеологии. Северокорейский «Словарь политической лексики» 1970 года определял «систему наследственной власти» как «реакционную систему, узаконенную в обществе эксплуатации, когда класс, наделенный статусом, дающим ему особые привилегии, передает следующему поколению этот статус или имущество». Но теперь, когда Ким Ир Сен принял принципиальное решение, в Северной Корее как раз и готовились воссоздать эту «реакционную систему».

Хронологически первым из всех известных на момент написания этой книги документов во славу Ким Чен Ира был текст клятвы верности ему, подписанный членами одного из музыкальных ансамблей КНДР. Документ был датирован 2 ноября 1971 года, то есть он был составлен ровно через год после начала V съезда. Вполне возможно, что дата была выбрана намеренно — с учетом того, как серьезно в КНДР относятся к годовщинам таких событий. Вот перевод текста этого документа:

Клятва

Перед лицом партии мы, личная гвардия Великого Вождя Маршала Ким Ир Сена, отряд готовых пойти на смерть, все как один, исполняя высокую волю Великого Вождя, будучи последовательницами вечно живущего и никогда не умирающего кимирсенизма, торжественно клянемся стать верным отрядом штурмовиков обожаемого руководителя. (подписи)

Женский музыкальный ансамбль, 2 ноября 1971 года

Это была довольно типичная риторика для КНДР 1970-х, когда все в Северной Корее клялись быть членами отрядов верных штурмовиков и личной гвардии, готовой пойти на смерть. Довольно любопытно, что такой высочайший градус идеологической мобилизации поддерживался несмотря на то, что как раз тогда в межкорейских отношениях наступила разрядка: в июле 1972 года Сеул и Пхеньян подписали своего рода пакт о ненападении. В соответствии с духом этих перемен в декабре 1972 года была принята новая Конституция КНДР, которая наконец-то признавала, что столица страны находится в Пхеньяне, а не в Сеуле, как утверждала предыдущая Конституция 1948 года.

Что же касается текста клятвы, то ее самой необычной частью было, конечно, не желание записать участниц ансамбля в отряд штурмовиков. Необычным было присутствие в тексте «обожаемого руководителя» — явно не того же самого человека, которого называли Великим Вождем. Много позже, уже после смерти не только Ким Ир Сена, но и Ким Чен Ира, в северокорейских публикациях было упомянуто, что это был один из самых ранних титулов последнего.

Пока обожаемого руководителя еще не называли наследником вождя, и, что важно, здесь у него появился конкурент. Конкурентом, а точнее конкуренткой, была уважаемая председательница. Это был титул супруги вождя Ким Сонэ — председательницы Союза демократических женщин Кореи с 1971 года. Стоит обратить внимание и на то, что Ким Чен Ира «обожаемым руководителем» называли только на небольших собраниях работниц искусства, в то время как «уважаемой председательницей» Ким Сонэ открыто величала центральная пресса.

Конечно, и то и другое проходило по прямому указанию Ким Ир Сена. Но у Ким Чен Ира были все причины переживать из-за возвышения Ким Сонэ. Его мать Ким Чонсук умерла в 1949 году, а у Ким Сонэ было двое своих детей. При этом оба они — и Ким Пхёниль, и Ким Ёниль — столь же годились в преемники отца, как и сам Ким Чен Ир.

Одним из первых знаков того, что симпатии вождя склоняются к его первенцу, стало сообщение о результатах выборов в Верховное народное собрание 1972 года. На этих выборах «уважаемый и любимый вождь товарищ Ким Ир Сен» баллотировался по округу № 216. Тогда на это никто не обратил внимания, и номер округа мог бы показаться совсем незначительным, если бы не один важнейший и неизвестный большинству современников события факт. Число 216 было символом Ким Чен Ира. Оно было образовано от его дня рождения — 16 февраля, то есть второй месяц, 16-е число. Существуют прямые свидетельства того, что это число стало использоваться в качестве символа Кима-сына уже в 1970-х годах.

Ким Сонэ пыталась сопротивляться напору пасынка. В 1973 году в частях КНА прошла кампания по восхвалению «уважаемой председательницы» как «представительницы» военных. Похоже, что Ким Чен Ир решил провести контратаку немного необычным способом — через кино. За северокорейский кинематограф тогда отвечал он сам.

В 1973 году на экраны КНДР вышел фильм «У нас дома есть проблема». В этом фильме, что было чрезвычайно нехарактерно для тогдашнего северокорейского кино, присутствовал отрицательный персонаж-северокореец, точнее северокореянка. Злодейкой была жена добросовестного начальника почтового отделения. Фильм показывал, как эта эгоистичная и бессердечная женщина манипулировала своим мужем и в итоге привела его жизнь к краху. Что еще нетипичнее, хотя фильм и был посвящен современной КНДР, которую полагалось показывать как страну всеобщего счастья, у него был плохой конец: в заключительной сцене герой, ставший жертвой интриг своей жены, просто грустно шел вдоль берега реки. Причем Хан Гильмён — актриса, игравшая главную героиню, — внешне была довольно похожа на Ким Сонэ.

Все это указывает на то, что главным зрителем, для которого снимался этот фильм, был Ким Ир Сен. Через это кино Ким Чен Ир намекал ему: «Вот, смотри, отец, что бывает, если давать женщине слишком много воли». С течением времени чаша весов в противостоянии пасынка и мачехи неумолимо склонялась в сторону Ким Чен Ира. Об этом свидетельствует и то, что в издании 1973 года «Политического словаря» реакционная «система наследственной власти» уже не упоминалась. В то же время Ким Чен Ир был назначен секретарем ЦК и заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК ТПК. Все шло к тому, что скоро он будет назначен наследником.

В феврале 1974 года противостояние в верхах подошло к концу. Оно окончилось полной победой Ким Чен Ира. 16-го числа ему исполнялось 33 года, и можно предположить, что это стало одной из причин, почему отец решил назначить его своим преемником именно тогда — ведь и самому Ким Ир Сену было 33, когда он встал во главе Северной Кореи в 1945 году. VIII пленум ЦК ТПК V созыва официально провозгласил Ким Чен Ира преемником отца и ввел его в состав Политсовета ЦК — выше этого уровня был только пост самого генерального секретаря.