Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Джейсон Белл. Взламывая нацистский код. Нерассказанная история агента А12, предсказавшего Холокост. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2025. Перевод с английского Марины Кедровой. Содержание
В 1918 году ни один британец не знал о Германии больше, чем Белл. В то время как другие студенты-феноменологи из Гёттингена были склонны общаться только между собой, Белл заводил дружбу с интересными людьми, где бы ни находился. Среди этих людей были такие математики и физики, как Рихард Курант, Вильгельм Рунге и будущий лауреат Нобелевской премии Макс Борн. Когда началась война, эти люди стали руководителями военно-научной разведки Германии. Они рассказывали Беллу свои секреты, потому что знали, что он любит Германию и демократию и ему можно доверять. Навстречу Англии плыл ценный источник важной инсайдерской информации.
27 ноября «Фредерик» прибыл в док Кинг-Джордж в Халле в сильном тумане. Освобожденных заключенных ждал восторженный общественный прием, сопровождавшийся сиренами и музыкой. Первая группа высадилась, а Белл и другие остались на борту. Туман сменился дождем. Ожидание длилось несколько часов. Провизия закончилась. Белл сообщает о «борьбе за печенье», когда чай наконец был подан.
Наконец вечером Белл и его группа покинули корабль и погрузились в военные грузовики. После ухабистой трехкилометровой поездки на цельнолитых шинах они прибыли в армейский лагерь Рипон в 8 часов вечера. Рипон был командным пунктом Северного командования, возглавляемого генералом Джоном Максвеллом, который был близко знаком с новой британской секретной разведывательной службой благодаря совместной работе по разгрому ирландского повстанческого движения. Сомнительно, что под командование Максвелла группу Белла привело простое совпадение.
Белл выпрыгнул из грузовика прямо в дождь и грязь. Он присоединился к своим близким друзьям Майклу Пизу и Гранту Локхеду. Как и Белл, в 1914 году, когда разразилась война, они учились в немецких университетах. Теперь они стояли в очереди, чтобы побеседовать с человеком, который направлял свет фонарика им в лицо и устраивал блиц-опрос. Его задача заключалась в том, чтобы распределить прибывших по жилью — с офицерами, сержантами или рядовыми, каждый со своей кастой. Солдат с фонариком оценил Белла по высшему разряду, отправив к офицерам.
Белл завершил день приятным вечером в казино Рипона. Офицер завязал разговор. Могут ли коммунисты (Советы, большевики, красные) действительно прийти к власти в Германии? Многие думали, что могут. Социалисты были новой правящей силой в стране, и среди них агитировали коммунисты.
Белл покачал головой. Социал-демократы временно объединились с Коммунистической партией, образовавшейся в Германии в конце 1918 года, но их разделяли глубокие разногласия. Между тем воинственная ветвь коммунистов оказалась дискредитирована. Он объяснил, что солдаты ненавидели крайне левых, возглавляемых Либкнехтом, потому что его люди раздавали оружие, из которого стреляли по солдатам во время Ноябрьской революции. А демократические политики ненавидели коммунистов, потому что они захватили правительственные посты и пытались управлять страной.
Хотя Либкнехт пользовался поддержкой некоторых профсоюзов в Берлине, большинство немцев поддерживали демократию по принципу «один человек — один голос». Сам факт, что немецкое правительство было «социалистическим», вводил в заблуждение. «Революцию поддержали не только социалистические партии, — отмечал Белл, — но и широкие круги немецкого народа, который не был революционно настроен». Несмотря на свое «социалистическое» название, которое пугало некоторых высокопоставленных лиц Великобритании, ненавидевших левых и иногда смешивавших социализм и революционный коммунизм, Социал-демократическая партия на самом деле была центристской и демократической.
Далее Белл сказал, что пока невозможно получить исчерпывающую политическую информацию о немецких офицерах. Все офицеры, которых он знал лично, поддерживали демократию. Такие люди, как Курант и Борн, «поддерживали революцию и работали в полном согласии с властями». Но, учитывая полный хаос в офицерских рядах после войны, Белл признал, что ему было трудно представить общую ситуацию.
Революция была продемократической. Новые правители пытались научиться управлять. Большинство немцев, даже высокообразованных, не имели политического опыта. В Англии существовала давняя традиция парламентской демократии, но немцы настолько привыкли к тому, что всем управляли прусские юнкеры (древний военно-политический правящий класс), что большинство из них мало обращало внимания на политику. Друзья Белла принадлежали к широкому классу людей, которые «до войны не интересовались политикой. Среднестатистический образованный человек редко обладал политическими взглядами и совершенно откровенно говорил, что оставляет это тем, кто занимается деловой политикой и искусством государственного управления».
Эти люди были обычными немцами-патриотами, которые долгое время верили в пропаганду оправданности военных целей своей страны и ее неизбежной победы. Но к концу войны «резкий крах военной позиции Германии за столь короткое время убедил народ в том, что те, кого он признавал своей военной и политической властью, обвели его вокруг пальца».
Было демократическое политическое пробуждение мимолетным изменением или чем-то устойчивым? Белл ответил: «По словам моих друзей, события прошлого года убедили их, что именно эта политическая апатия того класса людей, к которому они принадлежат, была фатальной для Германии, и они готовы и верят, что подавляющее большинство молодых людей их типа также готовы всем сердцем поддержать умеренную, то есть демократическую революцию, а не любой вид большевистской».
Британский офицер одобрительно кивнул. Он узнал нечто новое. После революции появились газеты экстремистского правого и левого крыла немецкой политики. Тем временем демократы страны хранили молчание, потому что были заняты попытками понять, как управлять страной. Поток угроз со стороны экстремистов заставил Британию испугаться ситуации в Германии и подготовиться к продолжению борьбы. Тем не менее Белл сказал, что у Британии есть веские причины надеяться на немецкую демократию и помогать ей.
Белл сначала не знал, что его проверяют. Насколько ему было известно, он просто беседовал на интересные темы, о которых случайно захотели узнать британские офицеры. Он очаровал своих хозяев и поделился ценной информацией, которую из британских подданных знал только он. Через Рунге он имел доступ к секретным военным шифрам Германии, что, в свою очередь, давало ему доступ к строго секретной информации. Один шифр, который видел Белл, показал, что Кильское восстание, ставшее началом конца немецкого милитаристского правительства, началось с ошибки. В Киле моряки ошибочно решили, что начальство отправляет их на самоубийственную миссию сражаться с британским флотом, и поэтому взбунтовались. Фактически боевой приказ против Британии был предложен и отклонен. Слушатели Белла подались вперед, понимая, что человек перед ними — ключ к немецкой разведке. Между тем сам Белл был рад поделиться важной информацией и своим взглядом на нее из-за свойственного ему чувства лояльности.
На следующий день Белл отправился в Рипон, чтобы купить воротнички и побриться, и вернулся на базу в хорошем настроении. Ему всегда хотелось выглядеть как можно аккуратнее, но, возможно, он также подозревал, что претендует на должность.
Между тем для Майкла Пиза мысль о том, что он застрянет в армейском лагере Рипон, едва вырвавшись из немецкого лагеря для военнопленных, казалась абсурдной. Он провел годы в качестве одного из ключевых организаторов академической жизни Рухлебена и теперь с нетерпением ждал заслуженного отпуска. Ему также очень хотелось познакомиться с Хелен, своей будущей женой, пламенной интеллектуалкой, которая начала с ним переписку во время его заключения. Он вышел из Рипона, но перед этим не забыл пригласить Белла в гости. Среди высших слоев британского интеллектуального общества у Пиза были друзья и родственники, которые его ждали. Неподалеку от Пизов, в благородном Лимпсфилде, графство Суррей, жил Морис Ханки, высокопоставленный деятель британского Министерства иностранных дел и секретарь военного кабинета. Майкл Пиз думал, что его отцу Эдварду, движущей силе Фабианского общества, и Беллу будет о чем поговорить. Если к ним присоединится и Ханки, политические дискуссии станут чрезвычайно интересными.
Белл принял приглашение, но на время остался в Рипоне, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. У него не было никаких связей поблизости, и он, вероятно, также начал понимать, как его информация может способствовать дружбе между Великобританией и новой демократической Германией. Днем 28 ноября он встретился с генералом Максвеллом, который во время войны с разрешения МИ-6 создал Восточно-Средиземноморское специальное разведывательное бюро. Затем Белл провел еще один приятный вечер в казино, где его развлекал лейтенант Дайер, который потчевал его рассказами о сражениях на Западном фронте. Взамен Белл поделился своими знаниями о неопределенной ситуации в Берлине. Дайер задавался вопросом, сможет ли правое крыло бороться за власть в Германии. «Это предложение, по крайней мере в Берлине, разве что встретят с саркастической улыбкой». Белл ответил: «Но многие из моих информаторов считают, что в случае хаоса, к которому неизбежно приведет большевистский переворот, большое количество людей, которые в настоящее время готовы принять демократическую революцию, возможно, будут готовы поддержать реакционное движение исключительно из желания снова обеспечить порядок любой ценой».
Он объяснил, что правые милитаристы могут только строить планы на будущее, поскольку в настоящем у них нет шансов. «Подавляющее большинство немецкого народа, несомненно, в настоящее время более враждебно и ожесточенно по отношению именно к этим кругам, чем к чему-либо или кому-либо еще». Милитаристы втянули Германию в свою войну и постоянно лгали о предстоящей победе, а затем проиграли. Ценой невероятных страданий.
Надежда, которая делала лишения войны терпимыми, как объяснил журналист Себастьян Хафнер (который лично пережил события в Берлине), заключалась в постоянной уверенности в том, что Германия вот-вот победит. Шокирующую новость о поражении было трудно принять. Хафнер, которому в день вступления перемирия в силу было 11, впал в глубокую депрессию. «Где найти стабильность и безопасность, веру и уверенность, если мировые события могут быть такими обманчивыми? Если триумф за триумфом в конце концов ведет к катастрофе, а истинные законы истории раскрываются лишь ретроспективно, когда все уже разрушено? Я смотрел в бездну». Он был не единственным. В автобиографии Адольфа Гитлера описывается такое же замешательство по поводу этой новости, но с более драматичным исходом: он зарыл свою «горящую голову в простыни и подушки».
Британских офицеров также интересовал неисчерпаемый источник влияния высших немецких военачальников, генералов Гинденбурга и Людендорфа. Что касается Гинденбурга, номинального главнокомандующего вооруженными силами, он был популярен благодаря поддержке демократической революции. Но, продолжал Белл, «в течение последних двух лет вся реальная власть принадлежала Людендорфу. Он, по-видимому, создал всевозможные подотчетные ему учреждения, ответственные за самые разные дела, которыми он в своем номинальном официальном качестве не должен был заниматься. Людендорф был настоящим диктатором в течение полутора лет. Это подтвердили для меня некоторые из моих информаторов, обладающих лучшими полномочиями для вынесения суждений».
Людендорф совершил то, что можно было назвать военным переворотом. По крайней мере, на данный момент он находился в изгнании в Швеции и вне власти. Но структура его организаций продолжала существовать. Информаторов Белла беспокоило не столько непосредственное насилие, которое могли совершить его учреждения, сколько то, что может произойти в будущем.
Быстрая демобилизация немецких вооруженных сил привела к тому, что до 300 000 безработных солдат наводнили Берлин, и их число продолжало расти. Это «главный вопрос», продолжал Белл, «занимающий умных людей». У бывших солдат было оружие, но не было еды и денег, что делало их «постоянным источником опасности». Он видел столпотворение на вокзалах. Бывшие солдаты забирались на крыши поездов, чтобы прокатиться бесплатно, несмотря на смертельный риск. Вооруженная полиция стояла на станциях, не позволяя солдатам высадиться без доказательств, что они проживают в Берлине. Столкнувшись с вражескими войсками на поле боя, теперь они столкнулись с неулыбчивой немецкой полицией на родине.