Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Тинто Брасс, Катерина Варци. Жажда свободы: этика, эстетика и эротика. М.: Издательство АСТ, 2023. Перевод с итальянского М. А. Козловой. Содержание
Карла Чиприани по прозвищу Тинта — оно возникло вследствие наших с ней отношений — первая в моей жизни настоящая любовь. Дочь Джузеппе, основателя «Бара Гарри», она работала там на кассе.
История этого заведения — одна из многочисленных венецианских легенд. Тинта рассказала мне, что его название происходит от имени одного молодого студента, Гарри Пикеринга; он переехал в город в двадцатые годы вместе со своей тетушкой, но вскоре они разругались, и та бросила племянника. Отец Тинты работал барменом в отеле «Европа и Британия», где и жил американец; его история растрогала Джузеппе, и тот из жалости одолжил парню десять тысяч лир — по тем временам большие деньги, — чтобы он мог вернуться на родину. Два года спустя Пикеринг приехал в Венецию и вернул бармену долг, прибавив к нему еще тридцать тысяч лир — на открытие собственного заведения. Тогда Джузеппе решил назвать его «Бар Гарри», в знак признательности своему благодетелю.
Именно там однажды утром, во время завтрака, я впервые увидел Тинту. Низенькая, с выдающейся грудью и широкими бедрами, с тонкими чертами лица. Ее большие глаза, внимательный и лукавый взгляд удивительным образом сочетались с ее смехом, чувственным и вызывающим. На ней был серый костюм, как будто по ней сшитый. Она смотрела на меня, точно пытаясь подбодрить. Я тоже смотрел на нее, но не решался заговорить. Я вечно ходил, напустив на себя нахальный вид, выставлял напоказ мускулы, но на самом деле робел. Она первой обратилась ко мне. Сказала нечто, что принято говорить в таких случаях, пригласила меня присесть за стол, справилась, хочу ли я поесть или только выпить. Принесла мне треугольные сэндвичи с креветками. А в конце попросила сходить с ней в кино.
После дневного закрытия бара, где-то около трех часов пополудни, мы встретились перед кинотеатром «Сан-Марко». Войдя внутрь, мы заняли места на балконе. Этот выбор уже стал своего рода заявлением. Балкон предназначался для пар, которые только начали физически сближаться. И тут произошло нечто странное. Я так увлекся фильмом Чаплина «Месье Верду», что совершенно позабыл о своей спутнице. Только в самом конце я осознал, что она сидит рядом со мной. Поэтому я попросил ее задержаться на следующий сеанс, с условием, что мы будем целоваться. Когда мы вышли из кинотеатра, я проводил ее до «Бара Гарри» и, прежде чем попрощаться с ней, уже стоявшей на пороге, предложил встретиться еще раз. Она назначила мне свидание в конце рабочей смены. Помню, как она удивилась, когда в тот же вечер, пока мы плыли на катере в сторону квартала Сант-Элена, я спросил: «Ты девственница?».
Она не оскорбилась. Только деликатно осадила меня: «Неприлично задавать такие вопросы. Подожди, и сам все узнаешь», — ответила она.
Типичная фраза для незрелого и малоопытного парня. Прибыв на место, мы углубились в сосновую рощу и занялись любовью, прислонившись к одному из деревьев; мы чувствовали себя свободными, счастливыми и удовлетворенными.
Я еще не знал, что наша встреча выльется в долгие и серьезные отношения: Тинта отличалась живым умом, острым языком — она на все отвечала с иронией и юмором, — и это меня особенно забавляло. Не сказать что я влюбился с первого взгляда, но с той самой минуты, как познакомился с ней, я стал искать с ней встречи и всякий раз представлял, как будет здорово снова оказаться с ней рядом и заняться любовью.
В этом отношении она казалась безгранично смелой. Соблазнительная, порывистая — но с холодной головой. Уже тогда она с удовольствием нарушала все возможные условности в том, что касалось нашей близости, и поэтому вызывала у меня одновременно смущение и желание. Она хвалилась, что занималась этим со многими мужчинами, что жизнь ее полна приключений, и щедро сдабривала свои рассказы разными выдумками и эротическими фантазиями.
Сначала мы виделись не каждый день, однако постепенно наши встречи стали рутиной. Я заходил за ней в «Бар Гарри» днем или вечером. Мы занимались любовью по три-четыре раза в день, снимая в городе комнаты по часам. Меня пленил ее сильный характер, то, сколько в ней было страсти.
Мы часто катались на лодке. Она сидела на дне, облокотившись спиной на сиденье, я стоял и греб по-венециански. Отыскав самое безлюдное место, мы купались голышом и, естественно, отдавались любви.
Отношения с Тинтой были весьма противоречивыми. Сначала — потому, что мой отец думал, будто она отвлекает меня от учебы, затем — потому, что он считал ее девушкой легкого поведения, о ней ходили разные слухи, ведь она когда-то водилась и с моим братом Бугой; к тому же она была старше меня. С другой стороны, и семья Чиприани подбирала для дочери более достойных женихов, чем я: вроде тех, кто планирует стать предпринимателем или торговцем, для кого существование ограничивается ничтожной и пошлой рутиной. Меня держали за неудачника, от которого в будущем не следует ждать ничего хорошего, поэтому ей запрещали со мной видеться.
Как-то в летний день я пришел к ней домой и постучал в дверь. Мне открыла экономка. «Я к Карле». — «Нету ее», — ответила она на диалекте.
Я оттолкнул женщину, грубо ворвался в дом, бегом взбежал по лестнице. На втором этаже я натолкнулся на ее брата, Арриго, он попытался меня остановить. Я ударил его кулаком, и он растянулся на полу. Потом, не обнаружив в доме Карлу, я спешно ретировался. Чиприани начали угрожать, что доложат на меня в полицию, но мой отец попытался прибегнуть к дипломатическим уловкам и решить дело, избежав судебного разбирательства. Так или иначе, примерно после пяти лет отношений мы поженились.
После защиты диплома я вдруг решил поехать в Рим, но задержался там ненадолго. Я уже пристрастился к миру кино, однако столичная атмосфера меня разочаровала. Я не обнаружил у местных киношников ожидаемого пыла и решил вернуться в Венецию, откуда затем планировал отправиться во Францию. Странное дело, я зачем-то соврал друзьям о причине своей поездки, заявив, будто еду в Париж, чтобы работать там с Йорисом Ивенсом.
Он был режиссером-документалистом, и я видел все его фильмы; его еще называли «Летучим голландцем», потому что он постоянно колесил по миру. Встретить его во Франции казалось совершенно невозможным. Но самое интересное в том, что через несколько недель после моего приезда в Париж туда явился и Ивенс — снимать документальный фильм про Шагала. Таким образом, по предложению Ланглуа я стал работать с ним в Синематеке в качестве помощника монтажера.
Перед тем как уехать во Францию, я спросил у Тинты, не хочет ли она присоединиться ко мне, но она ответила отказом. Тогда я решил покончить с этими отношениями. Я приехал в Париж и спустя два месяца погрузился в бесконечную печаль. Я понял, что по уши влюблен в нее и хочу, чтобы она была рядом. Я принялся писать — по меньшей мере по два письма в день, — но она не отвечала.
Я просил приехать ко мне, говорил, что готов на все, даже жениться и обвенчаться с ней в церкви. По природе своей я отрицал брак и связанные с ним религиозные обряды, но без ума любил ее — это казалось мне достаточным основанием, чтобы принять любое поставленное ею условие.
Мы поженились в Венеции в 1957 году, в часовне на набережной Дзаттере. После церемонии мать Тинты устроила утомительный прием для гостей у себя дома. Я вспоминаю о нем как о невероятно скучном мероприятии, в течение которого меня теребили завистливые и злоязыкие родственники, а сам я сгорал от нетерпения — тем же вечером я должен был уехать обратно в Париж.
Там мы примерно месяц прожили в гостинице, потом переехали в комнату с прилагавшейся к ней ванной, часть квартиры некоей мадам Берже. Мы жили как настоящие представители богемы. Достаточно прочитать биографию любого художника, чтобы убедиться — он существовал в таких же условиях, что и мы. Пикассо, например, по вечерам ходил вместе с Жаклин Рок в бистро, встречался там с друзьями. Мы посещали кафе в квартале Сен-Жермен или в Монпарнасе, виделись с разными личностями: Росселлини и Сонали Дасгупта, Ланглуа и Мэри Меерсон, Трюффо и Джин Сиберг, Годар и Анна Карина, Блез Сендрар. Мы же — неразлучная парочка: Тинто и Тинта. Именно французы дали Карле это прозвище: оно так хорошо звучало по-французски рядом с моим именем.
У нас было мало денег, но нас обоих это почти не заботило. Тинта привыкла справляться с трудностями благодаря опыту работы в заведении своего отца, а я относился к происходящему с определенной долей легкомыслия. В этом плане я считаю, что для отношений лучше, если у партнеров разные характеры, если они дополняют один другого. Мы с Тинтой совсем не могли похвастаться сходством, но взаимно уравновешивали друг друга. Наши взаимоотношения были глубокими и искренними. Близость, что постоянно подпитывается общением и желанием: как правило, в постели любые непонимания между нами улаживались.
Мы каждый день решали те или иные жизненные неурядицы. Если верить слухам, я всегда был обеспеченным человеком, однако это совсем не так. С тех пор, как меня выгнали из дома, и до периода, когда ко мне пришел успех вместе с фильмом «Салон Китти», я жил весьма скромно и не раз оказывался крайне стеснен в средствах. Когда Тинта забеременела, мы решили вернуться в Италию. Шел 1959 год.