Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Эдуард Эверсман. Путешествие из Оренбурга в Бухару. Оренбург: Оренбургское книжное издательство им. Г. П. Донковцева, 2024. Перевод с немецкого Игоря Храмова. Содержание
Предпринять путешествие в Среднюю Азию показалось мне проще всего и надежнее с сибирско-киргизской границы (линии). Поэтому, чтобы осуществить мою давнюю мечту, я несколько лет провел в юго-западной Сибири, выучил татарский язык, познакомился с магометанской религией и ее традициями, в намерении начать мое путешествие с одним из прибывающих/отправляющихся отсюда бухарских караванов.
Во время моего пребывания в Сибири я познакомился с военным губернатором Оренбурга, генералом от инфантерии фон Эссеном, который во время поездки по губернии побывал также и у меня в гостях. Ему очень понравилась моя затея, и он выправил мне в Санкт-Петербурге поддержку от Двора Его Императорского Величества, сделав это по своей собственной инициативе, мне даже не пришлось его об этом просить, за что я вдвойне обязан этому человеку.
Еще позже я получил поддержку от Прусского министерства культуры и оказался таким образом в финансовом плане настолько оснащен, что мечтал уже о вершинах Тибета. Итак, летом 1820 года я покинул место своего обитания в Сибири и отправился по совету губернатора в Оренбург, чтоб по осени начать свое путешествие с отходящим оттуда бухарским караваном.
Так удачно совпало, что российская сторона решила направить с караваном свое посольство в Бухару, ну а поскольку они собирались выступить из Оренбурга осенью 1820 года, то и я присоединился к каравану в качестве купцов, которых там было немало.
Мы успешно добрались до Бухары, и после трехмесячного пребывания там я был уже готов отправиться с ближайшим караваном в Кашгар, когда при странных обстоятельствах я узнал, что один бухарец, с которым я познакомился еще в Оренбурге, донес на меня как на русского шпиона. И бухарский хан уже нанял людей, которые должны были напасть на меня, как только я покину Бухару, и убить. Поскольку не возникало ни малейших сомнений в достоверности этой информации, я, дабы спасти свою жизнь, вынужден был примкнуть к возвращающемуся назад посольству, прервав таким образом свое грандиозно спланированное путешествие.
Все, что я сообщаю в своих заметках ниже, было написано мною по ночам в Бухаре, тайно, с расчетом на то (я ведь собирался путешествовать дальше), что я перешлю текст с возвращающимся посольством Берлинскому университету. Поскольку освещение того или иного вопроса или шаг в сторону от своих собственно коммерческих задач в тех или иных странах зачастую связаны с опасностью для жизни, мне остается надеяться на ваше понимание при чтении моих заметок. Во время нашего пути в Бухару природа уже полностью замерла, поэтому с точки зрения зоологии и ботаники нам попалось мало. А то, что мы встретили и собрали на обратном пути, я надеюсь описать, если это будет ново и привлекательно, для Берлинского музея.
Рассказ о путешествии по бескрайней степи, и в этом я должен признаться, представляет собой довольно скучное чтение, но я могу лишь утешить читателя тем, что в действительности само путешествие еще скучнее. Здесь вы можете прочесть это за один час, а там нам потребовалось два месяца и девять дней, чтобы пройти степь.
Постоянно указываемое число пройденных верст абсолютно точное, оно зафиксировано одометром, которым было оснащено посольство.
Описание Бухары я мог бы сделать более подробным, но мне не хватило на это времени в Бухаре, а сейчас меня волнуют куда более привлекательные темы.
Путешествие из Оренбурга в Бухару
После всевозможных торжеств мы наконец покинули Оренбург 10 октября 1820 года. Наш караван насчитывал 500 верблюдов, около 230 казаков, столько же пешего люда и два орудия. Поскольку киргизы с большим недоверием относятся к России, то было непросто уговорить их предоставить верблюдов. Они согласились лишь благодаря хорошо взвешенному поведению и мудрым распоряжениям Оренбургского военного губернатора генерала от инфантерии Эссена.
Хороший верблюд несет на себе во время длительного перехода 16 пудов (1 русский пуд равен 40 фунтам) и за день может преодолеть от 40 до 50 верст. Но и это тоже варьируется в зависимости от того, пролегает ли путь по песчаной пустыне или по твердой степной почве.
Верблюды, которых берут для транспортировки грузов в длительные караванные переходы, как правило, старые, большей частью уже вышедшие из возраста, пригодного для производства потомства, или как минимум уже не использующиеся для этой цели. Караван может идти целый день напролет или же сделать привал, а то и несколько в течение дня — в зависимости от времени года, жары, наличия воды и пастбищ.
Если требуется снарядить караван, то нужно вести торг с богатыми и самыми влиятельными киргизами. Как только цена определена, они начинают собирать по всей степи столь много верблюдов, сколько может позволить им их состояние и насколько им доверяют. Часть верблюдов — их собственные, а часть они арендуют у киргизов победнее.
Каждый владелец верблюдов или целого каравана обязан не только заботиться о животных, кормить их, возвращать в караван убежавших, но и нагружать и разгружать поклажу, вести верблюдов в пути — так, чтобы владелец товара не испытывал никаких забот. Для этого хозяин верблюдов нанимает определенное число погонщиков — в зависимости от количества животных. Хороший погонщик управляется, как правило, с 8–12 верблюдами.
У киргизов принято проделывать отверстие в носовом хряще верблюда, в которое сбоку вставляется подобие деревянного гвоздя со шляпкой. На острие гвоздя, торчащем с левой стороны, закрепляется веревка, при помощи которой верблюдом можно управлять без труда. После того как верблюдов нагрузили, все животные, относящиеся к одному погонщику, связываются друг с другом этой веревкой, и лишь первого ведет собственно погонщик — пеший или конный, едущий на осле или быке. Или же погонщик восседает на самом верблюде и направляет того при помощи этой тоненькой веревки — налево или направо, — в зависимости от того, куда потянет веревку. Поход с караваном — непростое дело, но здоровый человек быстро привыкает.
Для меня поначалу все было в новинку и потому увлекало, затем бесконечная степь наскучила, но вскоре я привык и кочевая жизнь в шатрах стала даже приятна. Когда караван останавливается на ночь, в первую очередь разбиваются шатры. Как в жизни при дворе, так и в открытой степи первое правило — следить, откуда дует ветер! Тогда с противоположной стороны шатра открывают полог, чтобы вытягивало дым. И лишь потом быстро пьют из больших чашек чай — главный напиток азиатов, — готовят скудный ужин, а после, не дожидаясь, пока Морфей развеет свои семена, усталый путник сладко засыпает на земле, устланной войлоком.
Наш погонщик верблюдов, наш проводник, был пожилой киргиз, Яманчибай. Он скачет впереди каравана, за ним следует авангард, состоящий из казаков, далее — верблюды, солдаты, пушки и прочее, процессию завершает арьергард. По обе стороны от каравана, на значительном удалении, нас сопровождают конные казаки. В их задачу входит как можно раньше обнаружить опасность возможного нападения.
Уже ранним утром в день нашего выступления караван был в пути, и лишь офицеры дипломатической миссии припозднились, чтобы еще несколько часов насладиться пребыванием на родной земле, пока, наконец, убывающий день не заставил нас сесть в седло. В мгновение ока мы оказались за городскими воротами, быстро, но осторожно преодолели хилый мостик, ведущий через Урал, — и вот уже мы на азиатской земле, а перед нами необозримые степи свободных киргизов!
В трех верстах за Уралом, в степи, располагается Меновой двор — большая площадь, окруженная по периметру каменными постройками. Там азиаты и русские круглый год обмениваются товаром. Он остался справа от нас, а мы повернули на юго-восток и вскоре могли различить в темной дали лишь колокольни Оренбурга, затем исчезли и они. Некоторое время спустя мы увидели наш караван, расположившийся в 21,5 версте от Оренбурга, на берегу Бердянки — маленькой речушки, впадающей в Урал примерно в 8 верстах от этого места. Эта Бердянка, или, как называют ее киргизы, Дараталди, состоит, как и большинство маленьких степных речушек, из глубоких ложбинок или запруд, соединяющихся между собой узенькими неглубокими участками с небольшим течением. В засушливый год или когда подземные ключи дают мало воды, течение в них прекращается и остаются лишь одиночные озерца с застоявшейся водой. Причина нехватки воды в степях лежит, бесспорно, в недостатке лесов.
Справедливо отмечено, что леса способны не только осушать болотистую местность, но и орошать сухую безводную почву, давать жизнь новым источникам и поддерживать уже существующие. Там, на Бердянке, находятся упоминавшиеся еще Палласом старые медные рудники, сейчас они уже заброшены. В разработке их нет никакого смысла. Во-первых, из-за отсутствия поблизости дров, во-вторых, из-за их истощенности, ну а в-третьих, потому что находятся они в молодом горном формировании, где шахтное дело весьма рискованно.
Штольни, пробитые там, по большей части уже осыпались. Они проложены не горизонтально, а круто вниз, причем довольно беспорядочно. Шахтных стволов я не заметил. На окружающих это место склонах в отдельных местах еще можно найти полезные руды, но качество их оставляет желать лучшего, поэтому они не стоят того, чтобы заниматься их добычей. Они состоят из медной зелени, землистой медной лазури, красной медной руды, появляющихся в виде вкраплений или жил в толстых стволах окаменевших до состояния хрупкого роговика деревьев.