Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Нэнси Шилдс Коллманн. Россия и ее империя. 1450–1801. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2023. Перевод с английского Владимира Петрова. Содержание
В течение XVIII столетия, по мере того как Россия подчиняла казаков и кочевые народы от Причерноморья до Урала, она неуклонно заселяла степь земледельцами. В первой половине века поселенцы направлялись преимущественно в низовья Волги, где губернаторы усиленно побуждали землевладельцев выписывать крепостных; крестьяне, как всегда, стремились бежать от крепостной зависимости. Крестьянское население Саратовской провинции (Астраханская губерния) почти утроилось к 1740-м годам. Во второй половине столетия государство начало привлекать сюда русских и украинских крестьян из перенаселенных районов при помощи разнообразных стимулов — денежных субсидий, временного освобождения от податей, раздачи земель. Однако условия для переселенцев из-за рубежа неизменно были более выгодными.
Как уже говорилось, в 1750-х годах, при Елизавете, власти начали привлекать иностранцев (сербов, болгар, молдаван, македонцев) для несения воинской службы, размещая их в поселениях вдоль северной границы Запорожской Сечи: в 1752 году возникла Новая Сербия, в 1754-м — Славяносербия. В обоих действовали налоговые льготы. Начиная с 1764 года, в течение царствования Екатерины, эти территории преобразовывались в русские губернии. В 1776 году местные землепашцы были приравнены к русским государственным крестьянам и крепостным — на них легла обязанность поставлять рекрутов и вносить подушную подать. В то же время создавались все новые колонии для иностранцев, десятилетиями сохранявшие свои привилегии.
В 1760-х годах Екатерина II поощряла иммиграцию из-за рубежа в соответствии с меркантилистскими представлениями: чем больше население страны, тем она успешнее. В своем «Наказе» (1767) императрица выражала беспокойство: «Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает еще чрезмерным пространством земель, которые ни населены, ниже́ обработаны». В середине столетия правители по всей Европе старались привлечь в свои страны переселенцев, что часто раздражало их соседей. Так, Фридрих Великий активно заселял прусские земли протестантами и жителями других немецких государств. То же самое делали Габсбурги. Что касается Британии и Франции, то они пытались наладить приток европейцев в свои заморские колонии. Екатерина II в этом смысле ничем не отличалась от европейских монархов. Начиная с 1762 года русские представители в Европе раздавали щедрые обещания: земли, свобода от налогов (на срок до 30 лет), свобода от рекрутской повинности, ссуды, гарантии свободы вероисповедания, самоуправление. Тем, кто намеревался заводить мануфактуры, даже разрешалось покупать крепостных. Крупные европейские государства высылали российских агентов, отказывались публиковать их манифесты, запрещали своим подданным переезжать в Россию. Поэтому переселенцы по большей части представляли свободные города и государства южной и западной Германии. Примерно 30 тысяч немцев прибыли в 1762–1775 годах, обосновавшись в семи-восьми колониях на западном берегу Волги, близ Саратова. Среди них было много моравских братьев, которых в России называли гернгутерами. В 1770-е на запорожские земли в низовьях Днепра прибыло несколько групп меннонитов. Благодаря единонаследию (тогда как у русских крестьян участки делились между сыновьями), свободе от военной службы, постоя и прямого налогообложения, гарантированных на много лет вперед, эти немецкие земледельцы быстро пришли к процветанию. В страну хлынули также тысячи других иностранцев — болгар, греков, румын. В начале XIX века раздача льгот иностранцам прекратилась — власти сочли ее дорого обходящейся и неоправданной. Субсидии перестали выдаваться с 1819 года. В 1780-е годы, когда в Саратовском наместничестве (бывшая Саратовская провинция), где проживала большая часть немецких колонистов, и на остальных ́ территориях южного приграничья началась административная реформа, права колонистов, связанные с языком и обычаями, были сохранены в судах низшей инстанции.
Между 1782 и 1795 годами 56 % всех, кто переселялся в империю, оседали в причерноморских степях, ставших особенно привлекательными после окончания войны с Турцией (1792). Новороссия была разделена на две губернии: Херсонскую (восточнее Днестра, включая земли за Бугом) и Екатеринославскую (восточнее земель донских казаков). Поселенцы стекались со всех сторон. В Очаковской степи, помимо меннонитов, обосновались молдаване. В Новороссию прибывали крестьяне из Левобережья и Слобожанщины, русские, бежавшие от крепостной зависимости или перемещенные сюда помещиками из перенаселенного центра, староверы из-за рубежа, которым предлагали заселять степные районы. Крепостное право было здесь исключением, а не правилом; иммигранты получали привилегии, становясь колонистами или государственными крестьянами. Все это, плюс постоянный приток крестьян из Украины, привело к стремительному росту населения Новороссии, начиная с 1760-х годов.
Крупнейшим приобретением России в степной зоне стало Крымское ханство: из всех государств, образовавшихся на развалинах монгольской Орды, оно было наиболее организованным в политическом отношении и самым успешным. Крымские татары, говорившие на одном из тюркских языков и исповедовавшие ислам, были потомками степняков-кочевников, давно образовавшими землевладельческую элиту Крымского полуострова и причерноморской степи. Как чингизиды, они обладали довольно высоким статусом: став вассалами Османской империи, они тем не менее настаивали на своем сюзеренитете над Московским и Польско-Литовским государствами, требуя от них дань на протяжении значительной части XVIII века и получая ее. Ханы из династии Гиреев, потомки Чингисхана, правили, опираясь на многочисленную элиту, состоявшую из родовитых мирз и беев. Население полуострова было многонациональным, немалая его часть жила в городах (Кафе и других), включая греческих, армянских и еврейских купцов. В степях севернее Крыма и на самом полуострове разводили скот, занимались земледелием, в том числе виноградарством, и ремеслом. В сельском хозяйстве использовали, среди прочего, рабов. Часто говорится о том, что в 1769 году крымские татары совершили последний крупный набег на южные земли России, но и позже крымские невольничьи рынки пополнялись пленниками с Кавказа. После русского завоевания рабство было упразднено, невольничьи рынки закрыты. Однако работорговля близ южных границ России продолжалась и в XIX веке на протяжении нескольких десятилетий.
В 1774 году, после ожесточенной военной кампании, в ходе которой было уничтожено несколько городов и погибли тысячи людей, Россия установила протекторат над Крымским ханством. Первоначально Шахину, последнему хану из династии Гиреев, разрешили сохранить трон, строго наблюдая за ним, но вскоре из-за его интриг Россия взяла Крым под свой прямой контроль (1783). Это случилось в разгар административных реформ, проникнутых духом стандартизации, но в Крыму Екатерина II проводила политику, направленную на сохранение местных особенностей. В Тавриде (как стал называться полуостров) были подтверждены права (включая те, что касались пользования землей) и налоговые льготы татарской знати и других групп (греков, валахов, армян). Крымских татар освободили от подушной подати и рекрутской повинности. Конфессиональные права мусульман были закреплены с созданием Таврического магометанского духовного правления (1791). Аналогично Оренбургскому, созданному в 1788 году для Среднего Поволжья и Урала, оно задумывалось как орган надзора за религиозными институтами и связующее звено между мусульманами и российскими властями. На него, кроме того, возлагалась особая задача — наблюдение за странствующими муллами, подозревавшимися в разжигании протурецких настроений. Таврическое правление, как и Оренбургское, возглавлял муфтий, опиравшийся на религиозную иерархию — новосозданные институты, которых не было прежде. Несмотря на многочисленные проявления прагматизма со стороны России, в 1780-е годы начался отток населения из Крыма. Еще до его присоединения в 1783 году русские власти переселили бо́льшую часть крымских христиан — армян и греков, живших в городах (более 30 тысяч человек), — на побережье Азовского моря, а большинство ногайских татар — в кубанские степи, где было создано казачье войско. В это же время более 200 тысяч татар переселились в Османскую империю. Новые волны эмиграции последовали после присоединения Крыма к России и русско-турецкой войны 1787–1792 годов, когда уехали тысячи человек, встревоженные мерами по разоружению татар, предпринятыми в ходе войны. Как утверждает Келли О’Нил, процесс «интеграции» Крыма шел не так, как в других местах, из-за тесного отождествления крымских мусульман с их единоверцами в Османской империи; территориальная близость и культурные связи приводили к тому, что многие попросту не стремились пополнить ряды русского дворянства, в отличие от казаков, прибалтийских немцев, грузин, поляков и прочих. Те же, кто остался, вынуждены были бороться за сохранение своего политического преобладания. В 1785 году, с обнародованием Жалованной грамоты дворянству, татарские мурзы первоначально были приравнены к дворянам, а их земельные права подтверждены, независимо от состояния. Около 5000 мурз были причислены к дворянству на своих местных собраниях. Но затем русская политика по всей империи ужесточилась, стало необходимо предъявлять подтверждающие документы. Отчасти это было связано с боязнью того, что нерусская знать (украинская, немецкая, польская, крымская) может численно превзойти русское дворянство. После этого крымские чиновники начали предпринимать проверки, и в 1820-е годы осталось менее 100 семейств мурз, официально принадлежавших к дворянству.
И все же татары по-прежнему господствовали на полуострове. Изначально Россия создала Таврическое областное правление, в котором основная роль отводилась местной знати — мурзам; общий надзор за его деятельностью осуществлял русский генерал-губернатор, в ведении которого оставались финансы и вопросы, связанные с безопасностью. Всего через год, в 1784-м, правление было распущено, и на полуострове стали реализовываться административные реформы 1775 года. Благодаря этой системе, при которой административные и судебные учреждения заполнялись местной знатью, многие должности оказались заняты родовитыми татарами. О’Нил указывает, что мирзы занимали лишь около 15 % высших должностей, но около 80 % должностей на уровне уездов и, таким образом, сохранили властные позиции в этом многонациональном сообществе. В период до 1802 года Россия ограничивала для татар доступ к административным должностям выше уездных, чтобы создать больше возможностей для русской, греческой, армянской и других элит. Кроме того, Россия старалась привлечь татар на военную службу в легкоконные части, предоставляя им земли и жалованье: эти иррегулярные войска действовали вместе с русской армией, наподобие казаков. Россия использовала их в войнах с Польшей и Наполеоном, но предусмотрительно старалась не посылать против турок.
Будучи таврическим генерал-губернатором, Потемкин старался уравновесить влияние татар, поощряя переселение в Крым государственных крестьян и православного духовенства из областей с русско- и украиноязычным населением. Прибывали и иностранцы — молдаване, валахи, шведы, поляки, немцы, греки, болгары, корсиканцы; образовалась меннонитская община. Все пользовались различными правами и привилегиями. Русские агенты в Европе даже зазывали в Крым торговцев и ремесленников, чтобы те заменили уехавших горожан и помогли возродить виноградарство, шелководство, скотоводство и другие отрасли экономики. Большинство их осело в степях к северу от полуострова, и доминирование татар в Крыму продолжилось. В абсолютных цифрах татарское население сократилось наполовину, но в 1795 году все же составляло 75 % от общего числа; русских было 4 %, греков, армян, украинцев и евреев — примерно по 2 %. Татарам пришлось принимать участие в деятельности имперских властных структур, многонациональных по своему составу, но они сохранили господство у себя на родине.