Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Бруно де Никола. Женщины в Иране. 1206–1335 гг. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2023. Перевод с английского Андрея Разина. Содержание
Исследования кочевых обществ в основном повествуют о том, что женщины отвечали за домашнее хозяйство, в то время как мужчины обычно были заняты охотой и войной. Как отмечает Россаби, монголы были патрилинейным обществом, где мужчины владели большей частью семейного богатства, которым в домашней сфере управляли женщины. По мере того как монголы становились все богаче за счет накопления завоеванных богатств, мужчины могли брать в жены большее количество женщин и распределять свое имущество для управления между ними. Поэтому, следуя этому доимперскому обычаю, главные жены правителя или мужчины — члена правящей семьи — имели свои собственные орды или уделы, где имущество, скот и люди управлялись и приумножались ими. Однако монгольским женщинам не препятствовалось владеть и своей собственностью. Некоторые женщины получали имущество от своих мужей (в виде приданого), управляли соответствующими ордами и использовали их для реализации собственных политических планов. Если орды хатунов играли роль не только в экономике, но и в политике Монгольской империи, возникает два вопроса: кто имел право возглавлять орду? Все ли женщины имели в своем подчинении орду? На второй вопрос, возможно, ответить легче. В источниках однозначно указано, что некоторые женщины присутствовали в ордах других женщин, но сами никогда не получали орду в управление. Следовательно, похоже на то, что только знатные мужчины и их жены имели в своем подчинении соответствующие лагеря. Что касается первого вопроса, то здесь ситуация сложнее и, по-видимому, она зависела от исторического контекста, в котором жили женщины на разных этапах расширения империи. Все женщины, имевшие право управлять ордой, были главными женами правителей или других членов правящей семьи; разница заключается в том, каким образом они становились хатунами. Право монгольской женщины на собственность укреплялось по мере того, как менялось ее положение на протяжении жизни. В отношении алтайских обществ в целом отмечено, что, когда женщина не замужем, ее статус низок и она экономически зависит от своей семьи, потому что «ее правосубъектность низшего порядка». Выйдя замуж, она получает контроль над своим брачным приданым, что повышает ее экономический статус в семейном хозяйстве. Наконец, после рождения сына она получает полное право распоряжаться имуществом и управлять не только своим личным состоянием, но и средствами своих несовершеннолетних сыновей в случае смерти мужа.
В ранний период жизни Чингисхана, до создания империи, самыми ценными товарами, которые могло накопить скотоводческое общество, были стада и люди. О первом в источниках сказано немного, однако стада были привязаны к людям, и если установить контроль над людьми, то можно было извлечь выгоду и из их скота. Как отметил Олсен, «политическая борьба, сопровождавшая формирование монгольского государства, была связана с контролем над людьми и стадами скота, а не над землей как таковой». Все большее число людей включалось в семью монголов, и этот ресурс находился в распоряжении монгольских женщин. Постепенно побеждая соперничающие племена, Чингисхан отправлял пленников в уделы разных членов правящей семьи. Хотя источники расходятся по вопросу о количестве людей, приписанных к матери Чингисхана, она была включена в это распределение и получила больше подданных, чем сыновья Чингисхана. Интересно отметить, что в ряде источников подчеркивается тот факт, что Оэлун оспаривала количество своих людей и, похоже, не хотела делиться ими со своим сыном. Жена Чингисхана получила тысячу человек, которые служили ее личной охраной, а две другие жены монгольского хана получили каждая в свою орду выделенных им людей.
По мере расширения империи увеличивалось количество подчиненных людей, находящихся в распоряжении женщин, а структура орд все более усложнялась. Массовое накопление богатства после военной экспансии означало, что к 1230-м годам монголам пришлось провести перепись населения для организации «взимания налогов, обеспечения воинской повинности и поиска культурных и технических специалистов». Однако, несмотря на такое изобилие, похоже, что только главные жены повелителя или военачальника имели долю богатств в своих личных ордах. Путешественники из оседлых обществ, которые не общались с алтайскими скотоводами, были впечатлены существованием этих женских лагерей и их организацией. В своей поездке ко двору Гуюка (ум. 1248) Карпини заметил, как четко разделялись орды разных женщин в лагере: «Когда у татарина много жен, у каждой из них есть свое жилище и хозяйство, и муж ест, пьет и спит один день с одной, а другой — с другой». Особо отмечается, что та или иная орда принадлежала женам мужчины, в то время как наложницы или другие женщины в монгольском доме были лишены личных орд. Гильом де Рубрук дает нам более четкое представление о построении этих индивидуальных орд при Монгольском дворе, упоминая, что
замужние женщины сами управляют повозками при перевозке своих жилищ, и когда они выгружаются из повозки, группа кибиток, образующих их орду, распределяется иерархически с запада на восток в лагере, начиная с главной жены, а затем следуют остальные в соответствии с их рангами.
Далее он описывает, как хан проводит одну ночь в орде одной из своих жен, и в этот день «там собирается двор, и подарки, которые преподносятся повелителю, кладутся в сокровищницу этой жены», тем самым проливая свет на распределение богатства среди этих дам. Похожие описания можно найти в рассказе Ибн Баттуты об уделах жен узбеков в Золотой Орде, где женщины сами управляли своими повозками. Он упоминает о том, что у хана было четыре главных хатун, которые распределялись по иерархии, подобной той, которую наблюдал Рубрук, и подтверждает то, что правитель проводил свои ночи последовательно с разными своими женами в их ордах. «У каждой хатун была отдельная орда, и он посещал своих женщин по очереди; у каждой из них было свое имущество и люди, ей подчиненные».
Персидские источники не очень конкретны в отношении принадлежности орд потомкам Чингисхана. Например, и Рашид ад-Дин, и Банакати отмечают, что у Угедэя было четыре главных хатун, но упоминают только первых двух: Боракчин-хатун, которая была старшей женой, и Дорегене-хатун. Нет никаких указаний на то, что у первой была своя орда, в то время как у второй она явно была, что позволило ей принять на себя регентство в империи. Разница между этими женщинами заключалась в том, что у Боракчин не было сыновей от хана, и поэтому она не могла распоряжаться своим имуществом. Из наложниц упоминается только Эркене, мать шестого сына Угедэя Кадан Огула. Любопытно, что Рашид отмечает, что он был воспитан в орде Чагатая, в то время как те, кто был рожден от жены хана (например, Гуюк), похоже, воспитывались в орде своей матери. Аналогичная ситуация описывается в рассказе о женах второго сына Чингисхана — Чагатая. Хотя у него было много жен, две из них были старше остальных: Есулун-хатун и ее сестра Тоген-хатун. Однако сын Чагатая Муджи Яя родился не от одной из этих хатунов, а от девушки-рабыни. Она была в орде Есулун и подверглась насилию со стороны Чагатая, пока его жена была в отъезде. Этот эпизод не только указывает на существование орды Есулун, но и определяет статус сына, родившегося от этой незаконной связи. Упоминается, что Чагатай «не признал Муджи Яя и дал ему меньше войск и земель».
Что касается Китая, информации об уделах женщин во времена Хубилая немного. По свидетельству Марко Поло, у Хубилая были четыре главные жены, и только их сыновья имели право на власть. Но, что более важно, он упоминает, что у каждой из них был свой двор, c которым было связано более десяти тысяч человек. Однако некоторые источники не указывают только четырех, а называют множество жен. Из этих упомянутых Марко Поло орд только орда Чабун, жены Хубилая, хорошо известна и отмечена учеными. Таким образом, чтобы иметь право на орду, женщине требовалось не только быть старшей женой или произвести на свет сына, но выполнить оба эти условия в одно и то же время. Однако на территории Ирана эта формула не применялась. Хотя Докузхатун не родила Хулагу сыновей, Рашид ад-Дин наделяет ее статусом старшей жены, потому что «она была женой его отца». Согласно Мустафи, у Хулагу было семь главных жен, но Докуз среди них не упоминается. Такое расхождение в источниках может быть результатом того, что статус правительницы Ирана был чистой импровизацией: в ней возникла необходимость, когда Хулагу решил присвоить себе эти территории, в то время как позднее Рашиду понадобилось обосновать положение этой женщины. С другой стороны, Мустафи, писавший в середине XIV века, не видел необходимости оправдывать правление Докузхатун, а Рашид ад-Дин не мог ставить под сомнение легитимность своего покровителя Газан-хана. Однако, несмотря на то что Докуз не была старшей женой и не имела сына от Хулагу, она управляла ордой, которая сохранялась в качестве орды хатун для всех поколений хулагуидских женщин вплоть до XIV века. Примеру Докуз, похоже, последовали и другие женщины в Государстве Хулагуидов во второй половине XIII века. Несмотря на то что от первого мужа (Абака) у нее была только дочь и ни одного сына, а от второго (Аргуна) детей не было вообще, Булуган-хатун «Бозорг» имела свою собственную орду. У нас мало информации о ее дочери, кроме упоминания о ее браке с Тогеномбугой. Почему же при таких обстоятельствах Булуган получила орду? Тому есть две возможные причины. Во-первых, Рашид говорит, что, поскольку Абака любил ее так сильно, она была поставлена выше двух других его жен, на которых он уже был женат. Из этого следует, что личная привлекательность хатун может быть достаточной причиной для предоставления ей орды. Во-вторых, поскольку она не могла иметь сына, она занималась воспитанием ханского внука Газана как своего собственного ребенка. В одном любопытном месте Рашид ад-Дин утверждает, что Абака решил, что, поскольку Булуган собиралась выступать в роли приемной матери Газана, ее орда будет принадлежать ему после ее смерти. Эти два обстоятельства могут быть причиной того, что Булуган получила орду, которая, как мы увидим ниже, в итоге сыграла ключевую роль в политическом развитии монгольского Ирана после ее смерти.
Наконец, последние три ильхана Ирана, принявшие ислам, похоже, следовали аналогичной схеме. Согласно Рашид ад-Дину, у Газан-хана было семь жен. В этом рассказе упоминается одна конкретная орда, орда Докуз-хатун, которая была дана Кокачин-хатун, женщине, сопровождавшей Марко Поло во время его возвращения из Китая. Она упоминается на четвертом месте в перечислении Рашидом жен Газана. Она умерла вскоре после воцарения своего мужа, и именно в этот момент Газан женился на своей седьмой жене, Караму, которой он передал орду, принадлежавшую когда-то Докуз, а затем Кокачин. В силу отсутствия точных данных о датах смерти некоторых из этих хатунов трудно оценить, всегда ли в стране в одно и то же время были четыре старшие жены. Нам известно, что всего у Газана были семь жен, и две из них умерли вскоре после того, как Газан-хан занял трон, после чего он женился на двух других. Судя по всему, на протяжении всего его правления было пять старших хатунов, при этом, возможно, что их было четыре, если его первая жена Йеди-курта умерла раньше супруга. Из семи жен Газана только одна упоминается как обладательница орды. Возможно, у остальных были свои уделы, но они не были такими важными и престижными, как тот, что принадлежал Докуз-хатун. Наличие сына, похоже, более не было обязательным условием, поскольку у Газана был только один сын от пятой жены, но мальчик умер в детстве.
Снижение уровня рождаемости среди монголов в Иране могло повлиять на политику, связанную с наделением женщин ордой. При низком уровне выживаемости среди потомков правящего дома, не говоря уже о скудости наследников мужского пола, требование родить сына, похоже, было отменено к XIV веку. Получив контроль над царством, Олджейту (ум. 1316), а затем Абу Саид (ум. 1335) были вынуждены изменить соотношение хозяйств между хатунами. Говорят, что, несмотря на то что у него было много жен, Олджейту передал орду жены Газанхана Караму своей собственной жене Кутлуг-хатун, хотя она, по-видимому, не родила ему сына. Последний ильхан Ирана также не смог произвести на свет потомков мужского пола ни от одной из своих шести жен.
Таким образом, при этих конкретных обстоятельствах женщины, как монаршие особы в Монгольской империи, так и в других средневековых кочевых обществах, имели личный лагерь, где хранилось их имущество. Однако менее очевидно, как эти орды функционировали изнутри и какую управленческую структуру они имели. Имеющиеся у нас описания христианских путешественников не предоставляют достаточной информации о том, кто участвовал в управлении ими, или о функциях тех, кто был прикреплен к хатун. Изредка можно встретить упоминание о таких людях, но их роль в структуре лагеря не указана. Мы знаем, что скот был частной собственностью, и когда владелец скота присоединялся к орде, его стада сразу же становились прикрепленными к этому лагерю. Однако можно предположить, что в этих условиях пастух все же нес личную ответственность за своих животных.
Разрозненные упоминания можно найти о периоде до 1260 года, когда империя еще находилась под непосредственным управлением одного хана. В это время женщины имели в своих ордах различных амиров, которым поручалось выполнять их приказы и управлять их имуществом. Например, когда императрицей была Дорегене, некоторые из ее посланников были отправлены в Хорасан для сбора налогов на территориях, находившихся под юрисдикцией могущественного Аргун-ака. Другие представители были направлены с той же целью в улус Бату. У Сорхахтани-беки также имелись люди для управления ее доходами. По словам Жана Обена, по крайней мере трое из них по ее поручению находились под командованием Аргун-аки в Хорасане, а когда в 1251 году на престол вступил Мункэ-хан, им были переданы в управление различные регионы Ирана. Наконец, в Центральной Азии люди при Оргине-хатун в ее орде сыграли важную роль в выдвижении ее сына Мубарак-шаха на трон улуса после смерти Алгу в 1266 году. На присутствие таких «доверенных представителей» в ордах членов королевской семьи, как мужчин, так и женщин, ученые обратили внимание в последнее время. Однако свидетельств того, что женщины несли индивидуальную ответственность за управление этими структурами, мало. По мере роста империи увеличивалось количество имущества и число людей в орде, поэтому возникла необходимость в каком-то центральном управлении. На вершине управленческой структуры в персидских источниках несколько раз появляется фигура амира ордо (управляющего, или начальника лагеря). Их функции неясны, но похоже, что наряду с участием в управлении богатством в орде, они могли отвечать за воинов. Упоминания об этих людях можно найти, особенно в связи с женщинами ильханата. Среди жен Хулагу у Олджей-хатун был амир ордо по имени Занги, сын Найи. Также упоминаются другие амиры с различными рангами, такие как амир тумен, который командовал военным подразделением, состоящим из десяти тысяч воинов, и амир по оружию, задачи которого понятны. Хотя эти двое принадлежали к мужской орде, нет причин полагать, что в женских лагерях также не было амиров с подобными функциями. У Кутуй-хатун также был амир ордо по имени Асик, который управлял ее имуществом и командовал зависимыми от нее воинами. Он, как и Занги, сыграл важную роль в политических событиях, благодаря которым ильхан Аргун взошел на трон. Рашид ад-Дин рассказывает, что в 1282 году, незадолго до коронации Тегудера-Ахмада, сын Абаки отправился в Сиях-Кух и «завладел сокровищницей отца», чтобы помешать своему собирающемуся короноваться дяде взять под контроль ханские средства. Именно в этом контексте Асик приказал заключить сахиб-дивана Аргуна в тюрьму, и так он содержался в орде Тегудера-Ахмада. Хотя их конкретные обязанности не описаны в источниках, амир ордо, по-видимому, в XIV веке приобрели значительный статус, накопив значительные богатства. Это видно из брака ильхана Олджейту с Адилшах, которую Кашани конкретно называет дочерью Сартака, амира ордо Булуган-хатун. Это говорит о том, что, если человек был амиром ордо хатун, это придавало ему достаточный статус при Монгольском дворе, чтобы было позволено выдать замуж свою дочь за ильхана и тем самым связать с ним свою семью.