Юрий Виноградов. Счастливый город в войне. Военная история Ольвии Понтийской (VI в. до н. э. — IV в. н. э.). СПб.: Евразия, 2020. Содержание
Готы появились на землях к северу и востоку от Дуная к рубежу первой и второй четвертей III в. Нет сомнения, что они были германцами, но, откуда пришли сюда эти племена, все еще не вполне ясно. Историк готов и сам по происхождению гот Иордан, написавший в 551 г. книгу «О происхождении и деяниях гетов», заметил, что эти германцы пришли на европейский материк с северного острова Скандза, «вырвавшись, подобно пчелиному рою, из недр». Из его очень неясного рассказа о передвижениях готов по материку можно составить представление, что часть варваров, достигнув Скифии, ушла на запад, к Истру (Дунаю), а другая — на восток, к Меотиде (Азовскому морю). Вскоре начались походы готов на земли Римской империи, при этом вполне можно считать, что в них принимали участие не только готы, но и более мелкие германские племена (вандалы, герулы, тайфалы), а также, пусть в меньшей степени, иранцы и, может быть, даже славяне. Иными словами, империи стала угрожать целая коалиция варварских племен, возглавляемая готами. Нет сомнения, что по причине этих походов греческие государства на берегах Понта оказались в очень трудной ситуации. Что касается Ольвии, то для нее, скорее всего, наибольшую опасность представляли походы восточной части готов из Приазовья, если они проходили вдоль северного побережья Черного моря, вне зависимости от того, были ли они сухопутными или морскими.
Война на Дунае началась в 232 г., когда главные военные силы империи участвовали в походе против персов. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, германцы стали переходить Рейн и Дунай и нападать на местные города и села. Несмотря на скудность имеющейся информации, можно считать, что эта война закончилась в 238 г. Для готов она была вполне успешной, во всяком случае, они стали получать от римлян ежегодную дань. Затем последовали морские походы варваров на города Восточного и Южного Причерноморья, а также в восточную часть Средиземноморья. Новый грандиозный поход за Дунай произошел в 269 г. В нем участвовала целая коалиция племен: певкины, грейтунги, австроготы, тервинги, гепиды, герулы и др., при этом германцы, по всей видимости, были намерены поселиться на римской территории, поскольку вместе с воинами шли их семьи. Поход был комбинированным, то есть морским и сухопутным; флот варваров двинулся на запад из устья Днестра, а сухопутные силы устремились через Мёзию. Историк Поллион, один из авторов «Истории Августов», о результатах столь масштабного натиска заметил, что «готы опустошили Кизик и Азию, а потом и всю Ахайю (то есть Грецию)». Чтобы бороться с такой напастью, против варваров были выдвинуты значительные военные силы империи; решающее сражение произошло у города Наисса. В нем готы были разбиты. Отступая на юг, в Македонию, они несли тяжелые потери от преследовавших их римских войск, голода и вспыхнувшей эпидемии чумы. Несмотря на эту и другие неудачи, разрозненные отряды варваров продолжали действовать на территории империи и в следующем 270 г. Более того, с этого времени готы расселились по ее восточной границе.
Нет никаких сомнений в том, что готские походы должны были сказаться на судьбе Ольвии самым непосредственным образом, но письменные источники не сохранили об этом никакой информации. Можно лишь предполагать, что соседями Ольвии стали гревтунги, поскольку позднее, во время вторжения гуннов, автор «Римской истории» Аммиан Марцеллин здесь разместил «степи гревтунгов». В такой ситуации остается полагаться на данные археологии, а они, как известно, могут быть поняты по-разному. Результаты археологического изучения ольвийского городища позволяют сделать заключение, что город тогда дважды подвергался разрушениям. Эти разгромы принято увязывать соответственно с походами 232–238 гг. и 269–270 гг. Исследователи подчеркивают при этом, что два разгрома Ольвии «готскими» следует считать условно, ибо в событиях могли принимать участие не только готы, но и выходцы из других варварских племен. Относительно первого разгрома предполагается даже, что он был осуществлен сарматами.
Существующие в научной литературе трактовки разразившихся тогда событий никак нельзя признать вполне удовлетворительными. Они вызывают немало недоуменных вопросов даже, так сказать, с формальной стороны. К примеру, указывается на «кратковременность» первой катастрофы, а значит, подразумевается, что в истории бывают катастрофы, которые, видимо, можно назвать долговременными. Еще одна неясная трактовка связана с тем, что после первого разгрома Ольвия вскоре была восстановлена, и по поводу этого события указывается, что без помощи римлян город вряд ли был бы столь быстро возвращен ольвиополитам. Такое заключение может быть понято как указание на то, что первоначально в сожженном городе поселились варвары, а это, в свою очередь, должно придавать событиям вполне определенную окраску. Но вряд ли стоит дискутировать по этим непростым и в общем мало продуманным исследователями вопросам.
Следует отметить, правда, что В. М. Зубарь высказал гипотезу о более ранней дате первого разгрома Ольвии, который он связал с нападением не готов, а карпов. В среде иллиро-фракийских племен того времени карпы были одними из самых сильных и воинственных, и в общем не вызывает особого удивления, почему именно этот древний народ навеки оставил свой след в мировой истории в виде известного всем топонима «Карпатские горы». Воинственные карпы, совершая вторжения в Нижнее Подунавье, вполне могли напасть на Ольвию в первой четверти III в. н. э., но доказать это на имеющихся материалах нет никакой возможности. В отношении второго разгрома В. М. Зубарь считает, что он произошел не ранее конца 50-х гг. и не позднее середины 60-х гг. III в., «ибо сомнительно, чтобы, грабя римские города на территории империи, варвары оставили бы нетронутыми небольшие греческие центры, находившиеся в непосредственной близости от района концентрации их сил...».
Для читателя споры историков о предпочтительности ранней или поздней даты разрушения Ольвии вряд ли представляют особый интерес, тем более что они почти не подкрепляются конкретными материалами. Заключая этот обзор, следует признать, что в III в. Ольвия дважды пострадала от сильных пожаров, и можно допустить, что первый из них относится к 232–238 гг., после чего город был восстановлен и вновь разрушен, вероятно, в 269–270 гг. Судьбу города разделили сельские поселения его округи. Ухудшение военно-политической обстановки в регионе, как это уже не раз бывало, проявилось здесь очень быстро и очень отчетливо. Жизнь на всех поселениях ольвийской периферии прекратилась приблизительно в середине III в... Возможно, часть местного населения, устрашенная угрозой варварских нападений, покинула свои жилища и перебралась на запад под защиту римских легионов.
Сведения античной письменной традиции о вооружении готов весьма любопытны; в них упоминается о готских щитах, копьях, мечах, стрелах, даже арканах. Археологические материалы позволяют взглянуть на этот вопрос более предметно. Принято считать, что готскому союзу племен соответствует так называемая черняховская археологическая культура, датируемая в основном III–IV вв., памятники ее распространены на огромной территории от Северского Донца на востоке до левобережья Дуная на западе. Находки оружия, обнаруженные при раскопках черняховских памятников, в высшей степени интересны и показательны. Оборонительное вооружение на них представлено в основном щитами, которые могли иметь круглую, овальную или четырехугольную форму. В центральной их части крепилась металлическая бляха-умбон, сзади имелась ручка.
Наступательное оружие более разнообразно. Прежде всего это мечи, среди которых встречаются как короткие (длина 0,60 м), соответствующие римскому гладиусу, так и длинные (0,80–0,90 м),сопоставимые с римской спатой. Очень любопытны кинжалы — все они обоюдоострые, с двумя вырезами у пяты клинка. Петербургский археолог М. Б. Щукин предположил, что кинжалы были оружием для левой руки воина. Вырез у пяты клинка, вероятно, был предназначен для того, чтобы на какое-то время можно было захватить и удержать клинок вражеского меча и, соответственно, оружием правой руки нанести по противнику неотразимый удар.
Сравнительно популярным оружием были топоры-секиры. Можно обратить внимание, что ранее на страницах этой книги о подобном оружии не было сказано практически ни единого слова, и действительно, у древнего населения Северного Причерноморья оно до рассматриваемого времени не пользовалось популярностью. Почти все готские секиры имели неширокий обух и расширенное асимметричное лезвие длиной от 7,5 до 18,0 см. Некоторые небольшие экземпляры отличает очень маленькое отверстие для насаживания на топорище, его диаметр всего 2 см. Возможно, это были характерные для военного дела германцев метательные секиры.
Копья делятся на два типа: более крупные были предназначены для рукопашного боя, а небольшие (диаметр втулки около 2 см) — для метания. Выделяются также длинные (12–34 см) узкие четырехугольные в поперечном сечении острия-пики, которые, безусловно, обладали большой пробивной силой и могли использоваться против защищенных броней всадников. А вот такое оружие дальнего боя, каким был лук, в черняховской культуре не получило особого распространения, что вообще было типично для населения Центральной Европы с глубокой древности. Имеющиеся находки, правда, позволяют судить, что лук с костяными накладками здесь все-таки был известен, но он явно был заимствован у соседей-кочевников. Что касается наконечников стрел, то на всех черняховских памятниках их найдено всего около 40 экземпляров. Несколько странным при этом выглядит то, что среди них нет обычной для кочевников стандартности типов: в имеющемся наборе представлены наконечники черешковые и втульчатые с листовидным, ромбическим и двушипным пером, с одношипным пером и крученым стержнем и т. д. Такое разнообразие, возможно, связано со специализацией, особым назначением стрел с каждым типом наконечника, но нельзя исключать и того, что объяснение этому явлению кроется в пестроте состава готских племен, каждое из которых традиционно предпочитало определенный тип стрелы. Во всем этом наборе особо следует выделить тип с двушипным пером. Дело в том, что он представляет собой универсальную для Европы форму с древнейшей традицией. Такие наконечники появились здесь еще в каменном веке, затем их стали изготавливать из бронзы и, наконец, из железа. Любопытно, что в степном регионе эта древняя форма исчезла еще в предскифскую эпоху, но в европейских лесах, как видим, сохранилась надолго.
Б. В. Магомедов и М. Е. Левада обратили внимание, что в охарактеризованной совокупности можно выделить оружие, так сказать, универсальное и исключительно боевое. Копья, дротики, лук и стрелы считаются универсальным оружием, их могли использовать не только в бою, но и на охоте. Копья и дротики были в каждом доме, навыками обращения с ними владел каждый мужчина, во время военных действий ими вооружались рядовые ополченцы. Мечи, секиры, щиты — исключительно боевые виды оружия, их успешно могли использовать только специально подготовленные люди, иными словами, воины-профессионалы. Среди германцев, как считается, социальная прослойка профессиональных воинов выделилась довольно рано.
Находки оружия, происходящие с черняховских памятников Северо-Западного Причерноморья, то есть территориально наиболее близкие Ольвии, не столь многочисленны. Среди них — рукоять щита, топор, черешковые наконечники стрел и некоторые другие. Более яркие находки готского оружия концентрируются в западных районах, ближе к границе Римской империи, и этому, разумеется, есть историческое объяснение.
Вообще взаимоотношения Ольвии с «черняховцами» остаются очень неясными. В научной литературе нет единого мнения даже по такому важнейшему вопросу, как время появления памятников этой культуры в окрестностях города. Часть исследователей считает, что это произошло во II — середине III в., то есть до «готского» разгрома Ольвии, хотя большинство черняховских памятников здесь относится к концу III — IV в. Другая точка зрения сводится к тому, что черняховская культура формируется на этих территориях в середине — второй половине III в. в связи с приходом населения с севера, вероятнее всего, готов. С появлением этих варваров логичнее связывать описанные выше «готские» разгромы Ольвии.