© Горький Медиа, 2025
Gorky Media
26 января 2021

Мигрантский автомобиль: заработать в России, купить на родине

Отрывок из статьи Сергея Абашина, вошедшей в сборник «Жить в двух мирах»

Трудовые мигранты давно стали неотъемлемой частью жизни крупных и малых российских городов, но как устроена повседневная жизнь приезжих из стран Средней Азии и республик Северного Кавказа, знают лишь те, кто непосредственно в нее вовлечен. Устранить этот пробел поможет сборник статей, подготовленных антропологами в рамках исследовательского проекта, проводившегося на базе Европейского университета в Санкт-Петербурге. Одна из них, написанная Сергеем Абашиным, называется «Мигрантский автомобиль: инвестиция, статус, престиж». Предлагаем вам ознакомиться с ее фрагментом.

«Жить в двух мирах»: переосмысляя транснационализм и транслокальность. М.: Новое литературное обозрение, 2021. Сборник статей под редакцией Ольги Бредниковой и Сергея Абашина. Содержание

Автомобиль как социальный капитал

План покупки машины не сводится только к экономическому расчету, хотя последний всегда присутствует, даже если специально не проговаривается. Аргументация мигрантов в размышлениях о возможной покупке автомобиля все время выстраивается как переключение экономической логики подсчета прибылей-убытков и моральных обязательств по отношению к кому-либо из своих близких. Эти две отсылки постоянно чередуются и смешиваются, подкрепляя друг друга или закрывая лакуны, где, например, в рациональном расчете возникает неопределенность и риск и требуется дополнительная аргументация. Возможная экономическая потеря в таком случае оправдывается отчасти выполнением морального долга.

Моральный долг, который формулируют мигранты, я описываю с помощью понятия «социальный капитал». Социальный капитал подразумевает совокупность социальных связей и взаимных обязательств, которые человек имеет, наследует или накапливает в течение жизни или каких-то периодов своей жизни. Эти отношения составляют самостоятельную ценность в глазах человека и регулируются особыми правилами, представлениями и эмоциональными привязанностями, которые не связаны напрямую с экономической выгодой и даже могут выглядеть экономически иррациональными, разорительными. Именно в таком неэкономическом ключе обычно обсуждается необходимость устройства многочисленных и дорогостоящих ритуалов в Средней Азии, смысл которых состоит как раз в выполнении социальных обязательств и воспроизводстве или даже расширении социальных сетей.

Вместе с тем по принципу «не имей сто рублей, а имей сто друзей» эти связи являются важным ресурсом, который можно использовать в том числе и в экономической деятельности. Люди вообще и мигранты в частности накапливают или поддерживают свой социальный капитал, даже если это нередко требует экономических затрат, в том числе и в надежде, что он позволит когда-нибудь максимизировать доходы и снизить издержки в сугубо рационально-экономическом смысле. Социальный капитал легко конвертируется в экономический и обратно.

Основным локусом, к которому привязан социальный капитал в планах мигранта купить автомобиль, обычно является расширенная семья, то есть ближайшие родственники по восходящей и нисходящей линиям, которые объединяются в представлении людей в общее домохозяйство. Такая семья является не только и не столько небольшим предприятием, сколько средоточием эмоциональных привязанностей, местом, где формируются социальные роли человека, местом и набором отношений, имеющим самостоятельную ценность, которую нужно беречь. Как и мигрантские заработки в целом, так и машина в частности рассматриваются в качестве элемента взаимных обязанностей внутри такой семьи, в которой все роли, действия, доходы и расходы взаимно увязываются — не без некоторых дискуссий и даже конфликтов — таким образом, чтобы сохранить саму семью (домохозяйство) как устойчивую социальную единицу и социального агента. Собственно экономический смысл машины при этом либо рассматривается параллельно с этой задачей, либо отходит на второй план, либо подразумевается по умолчанию. В своих рассказах мигранты часто ссылаются именно на родственные обязательства как причину покупки машины, дифференцируя при этом разные категории родственников.

Часто упоминаемой целью покупки машины является помощь родителям — отцу и матери. При этом делается акцент на том, что они уже немолодые люди, у них проблемы со здоровьем, им тяжело куда-то ходить или ездить общественным транспортом. Такая отсылка к родителям является воспроизводством социального статуса отца и матери как глав семьи, даже если родитель уже реально не управляет семьей, а является лишь объектом заботы детей. Однако риторика уважения к отцу и матери морально самодостаточна с точки зрения мигрантов и локального сообщества, чтобы объяснять все поступки и планы как «правильные».

Мигрант Р., человек среднего возраста с хорошим образованием, который около 10 лет живет и работает в России и семья которого осталась в одном из городков Узбекистана, подробно разворачивает эту моральную логику.

Инф.: Или отец дома, надо куда-то с ним вместе съездить, или на свадьбу, или на худаи [ритуал поминания. — С. А.] куда-нибудь... Я ж не могу отца отправить на автобусе, правильно <...>

А машина у меня, у меня отец на ней ездит, я ж вам говорил, у меня отец — учитель, он такой аккуратный, все аккуратно ездит, каждое утро встает, сначала сыну моему говорит — давай машину вытрем, потом они выезжают, ну он такого характера, такой аккуратный.

Инт.: Он только на ней и ездит?

Инф.: Только он сам на ней ездит на работу, внуков, там [возит].

Инт.: Но машина считается вашей?

Инф.: Да. Ну, общей... Ну, для семьи как бы. Пока у меня как бы отец есть, то, что все мое богатство, — это и его... Вот у меня такое понятие.

Инт.: А братья? Братья у вас есть?

Инф.: Да, братья.

Инт.: Они смогут сесть [на вашу машину] и поехать?

Инф.: Нет, у них у каждого есть своя машина.

Инт.: Почему на вашей он [отец] ездит?

Инф.: Ну, чем машина будет стоять, пусть лучше отец поездит, правильно? У нас сначала тоже было две машины, «Ласетти» и «Матиз», «Матиз» мы продали, просто вот зря она стоит, машина, зря, зачем она будет стоять, если я тут нахожусь, правильно. И мы продали, там пристройку сделали.

Инт.: А зачем покупали?

Инф.: Это мы покупали для отца раньше, это маленькая маневренная машина, а у отца операция два раза на сердце, первую операцию ему сделали в 2002 году, из Новосибирска профессора вызвали, там, в Ташкенте, там в вену шунтирование сделали, поэтому такая габаритная машина для него не такая уж удобная была. А «Матиз» — легкая машина, такая маневренная, мы купили ему «Матиз», потом уже, когда я «Ласетти» купил, он поездил на «Ласетти», сказал — я буду на «Ласетти», как бы мне удобно на нем. Ну, он такой тоже здоровый, а «Ласетти»-то она такая широкая машина.

Инт.: А сколько ему лет?

Инф.: Ему-то в этом году 69.

Инт.: 69? Ездит все еще?

Инф.: Ездит, да, но он как бы у нас по городу, город маленький, только вот внуков в школу, и мою жену забирает с работы.

Инт.: Вот так вот. А внуков — ваших?

Инф.: Да, моих детей.

Инт.: То есть все равно он как бы ездит, следит за вашей?

Инф.: Да, да, он сейчас как бы не работает. Когда надо на базар. Вот вчера сын пишет — папа, мы купили два мешка картошки, два мешка там лука, ну, на зиму.

Инт.: Вы живете с отцом, да?

Инф.: Да.

Инт.: А остальные братья?

Инф.: Они отдельно живут.

Инт.: Но вы не младший сын?

Инф.: Я младший.

Инт.: Поэтому с отцом?

Инф.: Ага.

Необходимость автомобиля в этом рассказе Р. объясняется через обязанность младшего сына, который по местным обычаям должен оставаться с родителями в их доме и ухаживать за ними в старости. Собеседник при этом постоянно переходит от этой моральной логики к экономической, говоря, что машина не должна стоять просто так и ее можно продать и конвертировать в пристройку к дому.

Моральная отсылка, как правило, бывает двойной и тройной, то есть обращенной сразу ко всем близким, кто остался дома, и указывающей на разные социальные роли мигранта — сына, отца, мужа. В цитате, которую я привел, мигрант Р. ссылается не только на отца, но упоминает и внуков, которых отец отвозит в школу. В этом случае автомобиль нужен для того, чтобы участвовать в воспитании детей, но не напрямую, а при посредничестве деда, который заменяет отца в его отсутствие. В рассуждениях Р. упоминается и взрослый сын. В этом случае моральный долг воспитания скорее требует критики увлечения автомобилем, но вступает в силу новый аргумент — необходимость помогать старшим и демонстрировать взрослость-мужественность.

Инт.: А сын, вот 15 лет сыну, говорите, он не ездит? На машине?

Инф.: На машине он ездит.

Инт.: На вашей?

Инф.: Да, кстати вот...

Инт.: Доверяете, он ее не грохнет где-нибудь?

Инф.: Нет, лично я это как-то не то что не доверяю, как-то он для меня все равно еще там ребенок, но отец. Его ездить в машине приучил дядя его младший, как бы пусть учится ездить на машине, как бы че он, до каких пор вы будете ездить как бы, ну, у моего отца еще и давление как бы, поэтому всякое бывает. Ну, он уже второй год вот ездит, но я его постоянно ругаю...

Инт.: Им делать нечего?

Инф.: Да. Делать нечего, поэтому у них в мыслях — вот машина, я буду ездить. Я ему говорю — в мысли вообще не забивай это, машина для тебя не должна быть там целью будущего. Ты в первую очередь должен учиться, учиться и учиться. И я вот когда был в отпуску, ни разу я ему не давал ездить.

Примерно в такой же роли старшего сына иногда может выступать младший брат, который сможет заместить мигранта в роли главы семьи, способного помочь родителям, супруге и детям.

Кроме родителей и детей в качестве объекта заботы фигурирует также жена. В этом случае чаще всего звучит аргумент о том, что муж должен демонстрировать внимание своей супруге. В более продвинутых семьях, таких как семья Р., даже обсуждается возможность покупки личного автомобиля, который будет принадлежать жене. «А просто машина почему нужна? — говорит он. — Иногда она с детьми хочет выйти, там проехать прогуляться где-то». А вот мигранта Ф., из другого городка, беспокоит, что «думают, что муж ее бросил», давят на нее в разных повседневных делах, например при ремонте в доме, поэтому машина нужна, чтобы «покатать» ее с сыном, показать, «чтобы знали, что у нее муж есть». Эти обещания исправить ситуацию не всегда выполняются, но сама риторика играет важную роль в поддержке отношений и вполне объясняет необходимость машины без всякой экономической выгоды.

Все эти формы моральных обязательств мигранта предполагают коллективное пользование личным автомобилем. Это является, с одной стороны, необходимостью, особенно если номинального владельца нет дома, с другой — предметом постоянных обсуждений взаимных обязательств и прав, возникающих трений. Передача автомобиля в пользование сыну или брату, даже отцу, сопровождается определенными требованиями, условиями и ожиданиями. Отец должен отвозить внуков в школу, сын должен отвозить бабушку к врачу, брат должен отвозить жену мигранта на работу. Иногда такая нагрузка и дополнительный контроль, если они принимают форму давления или каких-то ограничений статуса, воспринимаются негативно, в результате происходит обсуждение взаимных выгод и потерь в такой ситуации.

Совокупность всех этих декларируемых в связи с покупкой машины обязательств по отношению к семье воспроизводит принятые в обществе моральные понятия. Само по себе риторическое воспроизведение этих понятий, часто в эмоционально нагруженной форме, уже является механизмом поддержания социального порядка, подразумевающего взаимные социальные обязательства. При этом практики использования автомобиля могут соответствовать этой риторике или не соответствовать, вызывая споры и конфликты по поводу принятых норм и обещаний. Само наличие разных долгов позволяет их носителю порой манипулировать ими, избегая выполнения конкретных обязательств.

Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет

Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие

Подтверждаю, мне есть 18 лет

© Горький Медиа, 2025 Все права защищены. Частичная перепечатка материалов сайта разрешена при наличии активной ссылки на оригинальную публикацию, полная — только с письменного разрешения редакции.