Марк Фабий Квинтилиан. Обучение оратора. Кн. I. О начальном обучении и школе грамматика. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2025. Перевод с латинского Н. В. Драчёвой; под ред. и с комментарием М. В. Шумилина. Содержание
Необходимо ли будущему оратору знание других наук
10.1. Эти сведения касаются грамматики. Я изложил их самым кратким образом, насколько возможно, не преследуя цель рассказать все, потому что эта работа не имела бы конца, но стремясь отразить самое необходимое. Сейчас же я вкратце расскажу о других науках, которым, по моему мнению, следует обучать детей до того, как их передать на попечение ритора, чтобы сформировать тот круг знаний, который греки называют ἐγκύκλιος παιδεία.
10.2. Ведь в этом же возрасте следует начинать заниматься и другими дисциплинами, которые и сами по себе являются науками, и совершенства в них можно достичь без знания законов красноречия. С другой стороны, каждая из них по отдельности недостаточна для становления оратора. Спрашивается, нужно ли их упоминать в данном труде.
10.3. Ибо скажут, какое отношение к выступлениям в суде или к высказыванию своего суждения имеет знание, каким способом на заданной линии можно построить равнобедренные треугольники? Или как знание названий звуков, издаваемых кифарой, и интервалов между ними поможет лучше защищать подсудимого или лучше направлять принимаемые решения?
10.4. Они даже перечислят многих сколь угодно успешных на форуме людей, которые и у геометров не учились, и деятельность музыкантов воспринимают только с точки зрения услаждения слуха в общепринятом смысле .
Им я в первую очередь отвечу тем, что Марк Цицерон неоднократно заявлял в книге, адресованной Бруту : мы занимаемся обучением не того оратора, который существует или существовал в реальности, а вообразили себе некий образ оратора совершенного и свободного от любых недостатков.
10.5. Ведь и те, кто занимается воспитанием мудреца, стремясь, чтобы в будущем он достиг вершин совершенства во всех отношениях, как они говорят, некоего смертного бога, считают, что его нужно знакомить не только с науками о небесных и человеческих делах, но побуждают заниматься и вещами поистине незначительными (если оценивать их сами по себе), например всякими изощренными софизмами. Это делается не потому, что «рогатые» и «крокодиловы» софизмы могли бы сделать воспитанника мудрецом, но потому, что мудрец не должен допускать ошибок даже в самых ничтожных вопросах.
10.6. Точно так же ни геометр, ни музыкант, ни учителя других каких-нибудь дисциплин, которые я добавлю к этому перечню, не сделают человека оратором, который должен быть еще и мудрецом, но эти науки помогут ему добиться совершенства. Разве мы не замечаем, как разные противоядия, а также другие медикаменты для лечения глаз или ран изготавливаются из многих, зачастую даже противоположных по своим свойствам компонентов? Из этих различных веществ получается такая единая смесь, которая не похожа ни на одну свою составную часть, а, вбирая в себя целебные свойства всех компонентов, приобретает собственную силу.
10.7. И бессловесные животные создают из цветов и соков разного рода мед, вкус которого человек воспроизвести не в состоянии. Так будем ли мы удивляться тому, что речь, которая является самым выдающимся даром провидения человеку, нуждается во многих науках, которые хотя явным образом не обнаруживают себя при произнесении речи и не выходят на первый план, однако незаметно придают речи силу и чувствуются, даже если о них не говорят?
10.8. Бывали красноречивые люди и без этих знаний, возразят мне. Но я хочу видеть оратора. Эти науки мало что дают, продолжат мне возражать. Но то, чему не хватает хотя бы мельчайшей детали, бесспорно, не станет целым. И хотя все согласятся, что речь идет об идеале и что трудно надеяться его достичь, однако давайте будем обучать всему, чтобы, по крайней мере, как можно больше из желаемого реализовалось. Но зачем же нам падать духом? Ведь природа не препятствует появлению совершенного оратора, а потому постыдно отказываться от надежды на то, что может осуществиться.
О музыке
10.9. Лично мне хватило бы и мнения древних. Ибо кто не знает, что музыка, о которой я буду говорить в первую очередь, уже в древние времена была не только весьма любимым занятием, но даже была окружена таким уважением, что Орфей и Лин (имена других упоминать не буду) считались одновременно и музыкантами, и пророками, и мудрецами. В памяти последующих поколений сохраняются предания о том, что каждый из них имел божественное происхождение , а первый приводил в движение не только диких зверей, но и скалы, и леса, потому что его пение, вызывая восторг, смягчало даже грубые и невежественные души.
10.10. Вот и Тимаген утверждает, что музыка из всех наук, касающихся словесности, была древнейшей, и славнейшие поэты, у которых хвала героям и богам на царских пирах звучала в сопровождении кифары, свидетельствуют об этом . А разве Иоп у Вергилия не «поет о блужданиях луны и затмениях солнца» и так далее? Этими словами непревзойденный автор со всей очевидностью подтверждает, что музыка связана даже с познанием божественного.
10.11. А если это признать, то она будет необходима оратору так же, как та часть, некогда оставленная без внимания ораторами и присвоенная философами, о которой мы говорили ранее, которая относилась прежде к сфере нашего исследования. Значит, без знания всего этого красноречие не может быть совершенным.
10.12. Но, разумеется, никто не усомнится, что мужи, прославившиеся мудростью, усердно занимались музыкой, раз Пифагор и его последователи распространяли идею, заимствованную, несомненно, у древних, что сама Вселенная была создана по принципу, который позже был воспроизведен в устройстве лиры. Они не довольствовались только тем согласием несхожих вещей, которое называют гармонией, но еще и приписали этим движениям тел звучание .
10.13. Ведь произведения Платона, особенно «Тимей», да и некоторые другие, могут быть поняты только теми людьми, кто хорошо усвоил и эту часть курса наук. Да и что говорить о философах, если сам их родоначальник Сократ, будучи уже стариком, не стыдился учиться игре на лире.
10.14. Предания гласят, что величайшие полководцы играли и на струнных инструментах, и на авлосах, а спартанское войско воодушевлялось музыкальными ритмами. Иное ли назначение у рогов и труб в наших легионах? Насколько громче их звучание, настолько возвышается над остальными воинская слава Рима.
10.15. Следовательно, не зря Платон считал, что государственному деятелю, которого он называет πολιτικός, необходимо разбираться в музыке , и главы той школы, которая одним кажется очень строгой, другим — очень суровой, были убеждены в том, что некоторые из мудрецов могут уделить немного внимания для этих занятий, и Ликург, установивший для спартанцев крайне строгие законы, одобрял обучение музыке.
10.16. Кажется также, что сама природа преподнесла нам музыку словно дар, чтобы нам было легче справляться с тяготами труда, ведь даже гребца ободряет пение. Не только в тех трудах, в которых усилия многих людей согласуются под влиянием некоего приятного звука, но и у каждого отдельного человека усталость снимается с помощью пусть даже грубой мелодии.
10.17. Все еще кажется, что я восхваляю прекраснейшее искусство, но не показываю его связей с ораторским мастерством. Давайте же пропустим и тот аргумент, что музыка когда-то соединялась с грамматикой : ведь Архит и Эвен даже полагали, что грамматика — это раздел музыки. Обе эти дисциплины преподавали одни и те же люди, как свидетельствует Софрон, автор мимов, которого, несмотря на род его занятий, Платон ценил настолько, что, как считают, когда он умирал, под его головой лежали книги Софрона.
10.18. Об этом говорит также Эвполид, у которого Продам обучает и музыке, и грамоте, а Марикант (он же Гипербол) признается, что в музыке он знает только буквы. Аристофан тоже не в одном произведении указывает, что в древности обычно детей именно так и воспитывали , и у Менандра в «Подкидыше» то же самое подтверждает старик, который, объясняя расходы на обучение отцу, забирающему сына, сообщает, что много отдал учителям игры на лире и геометрам .
10.19. Отсюда берет начало известная традиция, по которой на пирах после обеда гостям по очереди предлагали лиру. Когда Фемистокл признался, что он не умеет на ней играть, «его» (здесь я воспользуюсь словами Цицерона) «сочли неучем».
10.20. Но у древних римлян тоже был обычай, чтобы на пирах играли и на лирах, и на авлосах; даже в салических стихах присутствует мелодия . Все это, учрежденное еще во времена царя Нумы , со всей очевидностью доказывает, что они, производя впечатление людей грубых и воинственных, все же проявляли заботу о музыке в той мере, которая была возможна в то время.
10.21. Наконец, греки даже запечатлели в известной поговорке, что «невежды далеки от Муз и Граций» .
10.22. Однако давайте рассмотрим, что получит будущий оратор для своих собственных нужд от обучения музыке.
В музыке существует два типа упорядоченностей: один касается голоса, другой — тела (ведь оба требуют некой подобающей меры). Музыковед Аристоксен разделил тип, относящийся к голосу, на ῥυθμός и μέλος, первый из которых состоит в размеренности , второй — в мотиве и нотах. Разве все это не нужно оратору? Одно относится к жестикуляции, другое — к расстановке слов, третье — к модуляциям голоса, которых множество при произнесении речи.
10.23. Неужели некая выстроенность и свободное от шероховатостей сочетание звуков излишни для произнесения речей, а требуются только для стихов и песен? Или же построение и звук в речи не меняются в зависимости от содержания, как это происходит в музыке?
10.24. Ведь и звуком, и размеренностью она воспевает возвышенно величественное, сладостно приятное, неторопливо спокойное, согласуя все свое искусство с эмоциями, заложенными в том, о чем идет речь.
10.25. Также в произнесении речи повышение или понижение голоса, смена интонации тоже направлены на возбуждение чувств слушателей, и, чтобы воспользоваться тем же словом, одной размеренностью расположения слов и голоса мы добиваемся от судей возмущения, а другой — сострадания, тем более что мы чувствуем, как даже звучание музыкальных инструментов, которые не могут производить слова, приводит души в разные эмоциональные состояния.
10.26. Целесообразное и пристойное движение тела (то, что называется εὐρυθμία) тоже весьма необходимо, и достичь этого можно, только обучаясь музыке. В движении заключается очень важная часть раздела о произнесении речи, о чем будет рассказано в отведенном для этого месте моего труда .
10.27. Разве не будет оратор в первую очередь заботиться о голосе? А что имеет более тесную связь с музыкой? Но и в этом вопросе не следует забегать вперед: удовольствуемся пока только одним примером Гая Гракха, выдающегося оратора своего времени . Ему, когда он произносил речь , стоящий позади музыкант с помощью дудки , которую называют τονάριον, для каждой части речи задавал ноту, к которой Гракх должен был приноравливать свой голос .
10.28. Вот что было его заботой, когда он произносил самые бунтарские речи, то ли пугая оптиматов, то ли уже страшась их.
Чтобы опровергнуть взгляды некоторых довольно невежественных людей, можно даже сказать вдохновленных грубоватой Музой (как иногда выражаются), мне бы хотелось устранить сомнения в пользе занятий музыкой.
10.29. По крайней мере, они согласятся, что будущему оратору необходимо читать поэтов. А разве у них отсутствует музыка? Если же у кого-то разум настолько слеп, что он будет сомневаться по отношению к прочим поэтам, то в музыкальности тех, кто пишет стихи для исполнения под лиру, можно быть уверенным. Об этом стоило бы поговорить обстоятельнее, если бы я рекомендовал это занятие как нечто новое.
10.30. Но так как с древних времен, начиная с Хирона и Ахилла , вплоть до наших дней занятия музыкой оставались в чести у всех, за исключением тех, кто презирает серьезный подход к обучению, я не должен допускать, чтобы моя забота о защите этих занятий вызвала к ним недоверие.
10.31. И хотя, на мой взгляд, я уже достаточно ясно показал теми самыми примерами, которые только что мной были использованы, какая музыка и в какой степени мне по вкусу, однако я полагаю, что следует более четко разъяснить, что я рекомендую не ту музыку, которая сейчас звучит с театральных подмостков, изнеженную и надломленную бесстыдными мотивами, которая в значительной степени лишила нас остатков мужественности, а ту, в которой воздавалась хвала храбрецам и которая распевалась самими храбрыми. Не советую я и псалтерии, и спадики, которые должны быть отвергнуты даже скромными девами, а одобряю я познание того, как эффективнее всего вызывать и усмирять эмоции.
10.32. Мы же знаем, что Пифагор усмирил юношей, рвавшихся применить насилие к приличному дому , приказав флейтистке изменить мотив на спондеический, а Хрисипп даже предписывает некий определенный мотив для тех слов, которыми кормилицы уговаривают младенцев.
10.33. Есть еще такой искусно придуманный сюжет для декламации, в котором говорится, что авлист, заигравший фригийскую мелодию для совершающего жертвоприношение, был обвинен в том, что он стал причиной смерти этого человека, потому что приносящий жертву впал в безумие и бросился в пропасть. Если эта декламация должна быть произнесена оратором и не может быть произнесена без знания музыки, то каким образом даже предвзятые противники могут не соглашаться с тем, что это искусство тоже необходимо для нашего труда?