Восточная Европа жила в своем временном режиме, далеком от западного Средневековья и тем более капиталистического Нового времени. В IX–X вв. здесь при участии выходцев из Скандинавии возникли сильные вождества. Одним из сильных было новгородское, представители которого сумели захватить власть в Киеве. Киевское вождество распространило свое влияние на большие территории. Власть над окрестными племенами осуществлялась с помощью «платы за мир» — даннической зависимости. Вождества были порождением еще родоплеменных отношений. В начале XI в. идет бурный распад этих отношений, и в результате получают развитие города-государства. Надо видеть принципиальные отличия их от тех социальных организмов, которые сформировались в Западной Европе. Социальный и политический строй, который существовал в Европе, мы традиционно называем «феодальным». Пусть так оно пока и остается: у нас нет оснований пересматривать эту теорию, хотя в последние годы ряд видных медиевистов в этом сомневался. Для нас важнее различия между Русью и Западом. Вольные города получили довольно широкое распространение в различных частях Старого Света. Всем известен такой яркий их представитель, как Венеция. Ее сосед Милан не ограничился территорией внутри городских стен, а захватил обширные земли, создав в Ломбардии (Северная Италия) некое подобие древнерусской земли (города-государства). В плане изучения западных городов-государств можно рекомендовать недавнюю книгу Тома Скотта.
Так вот, отличие прежде всего в том, что в основе древнерусской волости (земли, города-государства) лежит община, а в основе западного города-государства — коммуна. Коммунальное устройство города Западной Европы построили в ходе борьбы с сеньорами — крупными землевладельцами, которые притесняли горожан. Несмотря на значительную роль рядовых горожан, в коммуне есть городская верхушка, состоящая из богатых и знатных, городской совет, которому принадлежит главная роль в правлении. Глава этого совета временами может превращаться в тирана. Можно вспомнить правителей того же Милана, например Франческо Сфорца, который из наемника-кондотьера превратился в автократичного правителя города.
Древнерусская городская община — это именно община, состоящая из равноправных граждан. Знать и князь органично входят во власть, но главные ее рычаги находятся в руках веча — общего собрания всех горожан главного города той или иной земли. В ведении веча были важнейшие вопросы политической жизни древнерусских волостей. Волость (земля) была системой соподчиненных общин: от главного города зависели так называемые пригороды — более мелкие городские общины, которые в свою очередь властвовали над немногочисленными селами. Это была система непосредственной демократии, таившая в себе серьезную опасность для территориальной целостности земель, ибо со временем они начинают распадаться на более мелкие волости. Все эти явления и процессы имеют сходство скорее не с Западом, а с древнегреческими полисами, конечно, не классической, а архаической поры их развития.
Особую роль в истории ранней Литвы сыграла одна из древнерусских земель — Галицко-Волынская Русь, которая ничем не отличалась от других городов-государств. Ее сильные князья — Роман и Даниил Романович, — претендуя на королевский титул, во внутренних делах находились в зависимости от воли и желаний галицкого и волынского народа, простых общинников. В условиях монгольского нашествия Даниилу удавалось значительное время сохранять силу и самостоятельность юго-западных земель Руси и проводить довольно активную внешнюю политику. Но так было лишь до той поры, пока во главе наиболее западной из орд монголов был «наименьший из воевод Бату» — Куремса. Когда ему на смену пришел «в силе тяжьце», с многими татарскими полками Буранда, ситуация резко изменилась. Даниил не пережил крушения своих планов, «по смерти его начинается, точнее, продолжается, задержанное усилиями Романа и Даниила разложение южной Руси» (А. Е. Пресняков).
Весь период истории становления волостной системы в рамках Киевской Руси XI–XII вв. этот регион испытывал значительное влияние со стороны Византии — Восточной Римской империи. Наследница великого Рима, впитавшая в себя многие традиции и обычаи Востока, Византия была, пожалуй, самым могущественным и развитым государством Средневековья. Отсюда Русь получила религию, а результаты культурных влияний трудно даже перечислить. Но надо видеть, что влияние Византии — это отнюдь не тот континуитет (непрерывное развитие), не та глубинная связь с античностью, которую пережили страны Западной Европы.
В XV в. Византия слабнет, пытается найти поддержку среди европейских государств, у папы. В 1439 г. состоялся знаменитый Флорентийский собор, который провозгласил религиозную унию западной и восточной церкви с подчинением последней папе. Но уния оказалась нежизнеспособной, Запад не помог Византии, и в 1453 г. Константинополь был взят турками-османами. В современном Стамбуле лишь немногие исторические памятники напоминают о былом величии Византийской империи.
В начале XIII в. древнерусские земли испытали монгольское нашествие, которое тяжким «игом» нависло над значительной частью Руси. Речь идет прежде всего о Владимиро-Суздальской земле, которая вошла в состав улуса Джучи — одну из частей распавшейся гигантской монгольской империи. Улус Джучи (и сам по себе громадное государственное образование) породил со временем целый ряд ханств. Одним из них было Крымское ханство. Оно окончательно сформировалось к 1433 г., когда после ожесточенной междоусобной борьбы здесь обосновался хан из династии Гиреев. При Менгли-Гирее (1468–1515) Крымское ханство попало в определенную зависимость от Османской империи. Крымское ханство создало довольно высокую культуру, но благоденствовало в основном за счет грабежа соседних славянских территорий…
Тем же древнерусским землям, на которые не сумели наложить свою тяжкую длань монголы, выпала судьба послужить строительным материалом для ВКЛ. Есть смысл перечислить эти земли: Киевская, Переяславская, Волынская, Галицкая, Новгород-Северская, Полоцкая, Витебская, Смоленская. Другими словами, большая часть того, что мы условно именуем Киевской Русью, вошла в состав нового государственного образования. На юге ВКЛ, как и в древнерусские времена, простиралась необозримая Дикая Степь — огромное пространство, которым Азия буквально входила в Европу, а на нее (по словам Н. В. Гоголя), как волны, из века в век набегали степные номады, стремившиеся получить дань и просто пограбить поселения оседлых земледельцев.
В XIV–XVI вв. в жизни Великого княжества Литовского особую роль играет Московское государство. Ядром его территории послужили земли Владимиро-Суздальской Руси, катализатором развития — то самое монгольское иго, повлиявшее на ход политических и экономических процессов с некоторой оттяжкой. Формирование Московии (как называли это государство в Западной Европе) в общих чертах завершается во времена Ивана Грозного. Два государственных образования («Москва» и «Литва») постоянно сталкиваются между собой: короткие периоды мира сменяются войной. Определенным эпилогом этой драмы станет Ливонская война середины XVI в., которая явилась могучим стимулом создания Речи Посполитой.
Вот в таком окружении на авансцене европейской истории появляются древние литовцы. Литовские племена становятся известны истории довольно поздно, как-то неожиданно появляются они в Европе. Но это просто иллюзия, вызванная тем, что они не были известны письменным источникам. Как назывались они раньше — мы не знаем, так как древние авторы именовали население Прибалтики то эстиями, то венедами. В то же время археологией уже неплохо изучен целый ряд археологических культур, которые вполне убедительно соотносятся с древними литовцами — например, культура восточнолитовских курганов. Принадлежат литовцы к балтской ветви индоевропейской языковой семьи, так же как и их соседи: курши, земгалы, латгалы и др. предки современных латышей. Ученые полагают, что литовский язык в свое время отделился от латышского. Рядом обитали и предки современных эстонцев и финнов, принадлежавшие к финно-угорской группе народов.
Считается, что первое упоминание о литовцах содержится в немецких Кведлинбургских анналах. В 1009 г. ими был убит миссионер — святой Бруно Бонифаций из германских земель, пытавшийся принести сюда свет христианской веры. Впрочем, большинство исследователей считает, что несчастного Бонифация убили не литовцы, а пруссы. Это тоже народ балтской языковой семьи, но язык их мертвый — пруссы были полностью уничтожены в ходе германской экспансии. Еще один загадочный народ с мертвым языком — ятвяги, споры о которых в науке продолжаются уже не одно десятилетие. Древние литовцы делились на две этнические группы: аукштайте (верхняя литва) и жемайте (нижняя литва, «жмудь» русских источников). «Жмудь» жила ближе к морю и долго сохраняла архаические традиции. Аукштайте жили по течению Немана, и именно им принадлежала главная роль в становлении литовской государственности.
Но в XII в., когда мы встречаемся с литвой на страницах исторических источников, государством еще и не пахло.
Здесь необходимо некое теоретическое отступление. Проблема возникновения и развития политических институтов и в конечном итоге появления государства изучается ныне в рамках теории политогенеза — одной из важнейших в системе науки политической антропологии. Бурное развитие этой науки в последнее столетие многое прояснило в истории древнейшего государства и, главное, заставляет весьма осторожно отнестись к самой проблеме государственности. На смену исследовательской эйфории, стремления видеть государство всегда и у всех народов пришло отрезвление: государство отнюдь не обязательный атрибут всех человеческих сообществ.
Литовские племена находились в даннической зависимости от Полоцкого города-государства. Для сбора дани полочане построили на литовской территории свои укрепленные городки. Однако в начале XIII в. ситуация меняется: немцы наступают, уничтожая литовцев и вытесняя из Прибалтики русских. Полоцкие колонии Кукенойс и Герцике пали под ударами рыцарей...
Литовцы в момент их появления на авансцене истории жили в условиях военной демократии. У них было множество князей (вождей), которые упомянуты в Галицко-Волынской летописи под 1219 г. Однако политогенез в их среде был ускорен наступлением рыцарей. Drang nach Osten («Натиск на Восток»), требовавший постоянной вооруженной борьбы с рыцарями, перестраивал быт и нравы литовцев. Они были прекрасными воинами, к тому же хорошо знавшими окружавшую их природу. Их «военная демократия» становилась все более и более военной: своими постоянными нападениями они не давали рыцарям никакого покоя. Была создана целая система укреплений, тайные тропы и гати проложены по болотам и густым литовским лесам. Система специальных холмов — пилькалнисов, на которых жрицы-вайделотки постоянно поддерживали огонь и могли быстро разжечь сигнальный костер, позволяла в любой момент уловить передвижение рыцарей. Как показывают археологические раскопки, у литовцев сформировался культ коня: это благородное животное часто сопровождало литовского воина не только в земной, но и в загробной жизни.
В 1236 г. римский папа объявил о крестовом походе против литовцев. Главную роль должен был играть Орден меченосцев, помощь которому прибыла из Саксонии и даже из Пскова. Псковичи, видимо, тогда не осознали опасности германского продвижения. Однако литовцы оказались на высоте положения: в битве при Шауляе (Сауле) они наголову разгромили врага. Битва покончила с самостоятельным статусом Ордена меченосцев, который стал теперь автономной ветвью Тевтонского ордена.
В борьбе с рыцарями менялись политические институты литовцев: военная демократия преобразуется в вождество, сначала простое, а затем и сложное (компаундное). На этот процесс ушел практически весь XIII век: при князе Миндовге литовское вождество достигло той степени устойчивости и мощи, чтобы начать экспансию на территорию древнерусских земель, которая разворачивается в начале следующего столетия. Причем литовская княжеская власть отличалась рядом архаических черт, среди которых одна из самых ярких — система «диархии». Равноправное верховное правление двух братьев — дело обычное для древней Литвы: Дауспрунгас и Миндовг, Пукуверас и Бутигейдас, Витенис и Гедиминас, Явнутий и Кейстут, Ягайло и Витовт. Такое разделение власти было характерно для многих древних народов.