Стоп-слово, «да»-список, феминизм второй волны и теория речевых актов Джона Остина: публикуем статью Артема Смирнова, вышедшую в первом номере газеты Logos Review of Books и посвященную сборнику текстов и философии знаменитой порноактрисы Стои. Текст статьи и обложка любезно предоставлены редакцией газеты.

Стоя, порно и перлокутивная фрустрация

Артем Смирнов

Stoya. Philosophy, Pussycats and Porn. Los Angeles, CA: Not a Cult, 2018

Стоя. Философия, порно и котики. М.: Individuum, 2020. Перевод с английского Алины Адырхаевой

28 ноября 2015 года Стоя написала в своем твиттере: «Джеймс Дин удерживал и трахал меня, несмотря на то что я говорила „нет”, „остановись” и использовала свое стоп-слово. Я просто не могу больше кивать и улыбаться, когда люди заговаривают о нем».

Этот твит вызвал кампанию солидарности #istandwithstoya и #solidaritywithstoya, в ходе которой о своем схожем опыте с Дином рассказали еще двенадцать женщин, и многочисленные сочувственные публикации в сетевых и печатных изданиях от BuzzFeed и HuffPost до Time и The Guardian. Это произошло за два года до начала #MeToo.

* * *

Стоя — сценическое имя Джессики Стоядинович, актрисы и режиссера, которая сегодня занимается созданием «неотцензурированного сексуального медиа».

Она родилась 15 июня 1986 года в городке Уилмингтон в штате Северная Каролина. Стоя предпочитает не рассказывать о своей семье, потому что случайное раскрытие имен родителей может иметь последствия — не для нее, а для них. Все, что о ней известно — это то, что ее мать была феминисткой, которая отслужила год в армии, чтобы получить возможность поступить в колледж и получить образование (родители были готовы платить за обучение ее брата, но не ее), и что у нее два диплома — по инженерному и бухгалтерскому делу, что она научила ее читать в три года, а затем решила не отправлять дочь в школу и учить ее школьной программе сама; примерно в том же возрасте ее отец, работавший в IT, показывал, как обращаться с DOS.

В 12 лет она с отцом переехала в другой Уилмингтон, в штате Делавэр. Подростком она всерьез занималась балетом и думала о карьере балерины, но из-за травмы вынуждена была от нее отказаться. Окончив домашнее обучение и получив школьный аттестат в 16 лет, она отучилась семестр в колледже искусства и дизайна Делавэра, а затем перебралась в соседнюю Филадельфию. Там она прошла летнюю программу в Университете искусств, но, поняв, что не знает, чему хочет учиться, продолжать учебу не стала. Брать кредит для получения художественного образования, вернуть который было бы очень непросто, учитывая, что такое образование вовсе не было гарантией сносно оплачиваемой работы, она посчитала не слишком разумным. К тому же шансов доучиться в колледже до конца у нее, с ее синдромом дефицита внимания и гиперактивности, как она полагает, не было. Какое-то время она работала продавцом в книжном магазине и магазине скейтов, секретарем, раздавала флайеры, подрабатывала в клубах танцовщицей гоу-гоу, пока однажды сосед, фотограф-любитель, с которым она снимала вместе жилье, вернувшись домой, не увидел ее сидящей на диване без одежды и не предложил сделать фотосъемку для Razordolls, одного из сайтов с «альтернативным порно», которое в середине 2000-х переживало настоящий бум. Она согласилась, выбрав тогда свое сценическое имя, сокращение от фамилии. Razordolls тоже, хотя из «альтернативного» в понимании этой компании у нее были только стрижка и макияж («Razordolls показывает обнаженных девушек-панков с татуировками и пирсингом, обычно ассоциируемых с альтернативными субкультурами готов, хеви-метала и панк-рока») — ни пирсинга, ни татуировок у нее не было. С точки зрения мейнстримного порно альтернативной была сама ее внешность — жилистая, с очень светлой кожей и практически без груди. Под «показывает» в описании сайта имелись в виду главным образом галереи с фотографиями, потому что пропускная способность интернета в середине 2000-х едва-едва позволяла смотреть потоковое видео, а небольшие компании не в состоянии были даже предложить такой способ доставки контента потребителю.

Такая внешность Стои, однако, подошла для Digital Playground, студии, которая искала для себя новые ниши и предложила Стое контракт, пообещав сделать из нее звезду, если она будет сниматься в сценах с мужчинами, — все предыдущие съемки у нее были либо соло, либо с девушками. Этот контракт делал ее, по сути, наемной работницей, в отличие от подавляющего большинства других исполнителей, которые, как правило, являются независимыми подрядчиками, привлекаемыми для работы над конкретными проектами, и гарантировал занятость на несколько лет при условии, что она будет сниматься исключительно для Digital Playground.

Студия Digital Playground стала одним из ведущих производителей порно в конце 1990-х — начале 2000-х благодаря тому, что сделала ставку на выпуск своих фильмов на DVD, которые обладали серьезным конкурентным преимуществом — лучшим качеством изображения и звука по сравнению с VHS и CD-ROM’ами. В середине 2000-х компания, по ее утверждениям, контролировала 40 % американского рынка DVD с порно.

Когда Стоя подписала контракт и рассказала об этом своей матери, реакция была предсказуемой, причем не только для феминистки второй волны. Она спросила Стою, как та позволяет мужчинам так себя эксплуатировать и не сидит ли она на наркотиках. На это Стоя ответила, что Digital Playground принадлежит женщине и компанией управляет женщина и что съемки в порно — это ее собственный выбор, к которому ее никто не принуждал. Она часто повторяет, что пришла в порно, потому что сама этого хотела, а не потому что к этому ее вынудили обстоятельства, и этот «сценарий, когда кто-то решает заняться секс-работой ради секс-работы, [стал] возможен благодаря тому, что было сделано феминистками за последние 150 лет». Какими бы ни были мотивы тех, кто приходит в порно, средняя продолжительность актерской карьеры составляет четыре-шесть месяцев, поэтому контракт автоматически помещал Стою в число ветеранов индустрии. Если о выборе работы в порно Стоя сегодня не жалеет, то о подписанном контракте — да: никто прямо не заставлял ее ставить на нем свою подпись, но «если тебе дают день на раздумья и говорят, что иначе сделку не заключить, — значит, тобой манипулируют и принуждают к невыгодным условиям... Увы, контракты в порноиндустрии очень жесткие и кабальные».

Фото: Svetlana Jovanovic

В конце концов родители приняли выбор Стои: главное — чтобы она осталась в живых и не оказалась в тюрьме. Единственное, о чем продолжала беспокоиться ее мать, — это здоровье дочери, хотя та объяснила ей, что редкие компании в отрасли не заботятся о здоровье и безопасности исполнителей, которых они нанимают, хотя это и делается не столько из этических соображений, сколько из стремления минимизировать риски для бизнеса. Исполнители регулярно тестируются на инфекционные заболевания, передающиеся половым путем, и система проверки здоровья перед съемками работает достаточно хорошо, хотя могла бы и лучше: «например, нужно начать брать анальные и оральные мазки на хламидии».

В 2012 году перед референдумом в округе Лос-Анджелес по поводу «Меры Б» (закона о безопасном сексе в киноиндустрии для взрослых), обязывавшей исполнителей использовать презервативы в сценах с анальным и вагинальным сексом, чтобы предотвратить распространение ВИЧ, Стоя стала одним из наиболее активных и заметных противников законопроекта. В своем блоге на Tumblr она объясняла, что видео с использованием презерватива приносят компаниям на 10–20% меньше выручки, а это означает сокращение бюджетов на съемки и сокращение количества снимаемых сцен, в результате чего мера приведет к сокращению доходов секс-работников, которые, в свою очередь, будут сами реже тестироваться на другие инфекции. Кроме того, секс в презервативе на протяжении четырех-пяти часов (примерно столько длятся съемки одной сцены) даже с использованием большого количества лубриканта приводит к образованию ссадин, и эти свежие раны особенно уязвимы перед инфекциями. Эта критика привлекла внимание The Guardian, которая предложила ей разместить на своих страницах статью об этом. Это была ее первая публикация не в отраслевом медиа, за которой последовали другие, в том числе две в New York Times.

Избиратели, однако, проголосовали за принятие законопроекта, и с 2013 года порностудии, которые как раз и были сконцентрированы главным образом в округе Лос-Анджелес, начали исход из него в другие калифорнийские округа и другие штаты. Когда в 2014 году было предложено распространить схожие меры на всю Калифорнию, Стоя опубликовала в Dazed эссе, где сравнила порноисполнителей (прежде всего, себя) с Эммой Ливри, французской балериной, которая в 1863 году умерла от ожогов, когда отказалась танцевать в пачке, обработанной огнезащитным составом, как предписывали власти, и во время выступления пачка загорелась от светильника: «точно так же, как Эмма восстала против топорщащихся юбок, убивающих иллюзию ее невесомости, я отвергаю идею принудительной барьерной контрацепции — потому что все сопутствующее мешает мне показывать класс... Возможно, главная мораль в этой истории — это то, что танцовщики и актеры лучше знают, как им делать свою работу. И по-настоящему помочь им можно только одним способом — в первую очередь учитывать их интересы». Законопроект так и не был принят.

Это не значит, что Стою перестали беспокоить вопросы здоровья. В марте 2020 года она рассказала, как работа подготовила ее к карантину во время эпидемии COVID-19: всякий раз, когда во время тестирования исполнителей на ВИЧ лаборатории получают положительный результат, в отрасли объявляется добровольный «мораторий» на съемки до выяснения обстоятельств (и, например, дополнительного тестирования в случае ложноположительного результата). Этот мораторий может продлиться от нескольких дней до нескольких недель. Такое случается каждые полтора-два года, и, когда она впервые столкнулась с подобным мораторием, она запаниковала, не зная, что будет дальше с ее доходами, не были ли результаты положительными у тех, с кем снималась она сама, и т. д. Она извлекла уроки из этих мораториев: откладывать достаточно денег, чтобы можно было прожить на них в течение нескольких месяцев вынужденного простоя, и снимать материал впрок, чтобы было что предложить потребителю, пока не возобновятся съемки.

Работа могла остановиться не только из-за моратория. Когда Стоя все еще работала по контракту на Digital Playground, продюсер предложил ей сняться с исполнителем, не входившим в ее «да»-список. Обычно у исполнителей есть «нет»-списки, включающие тех, с кем они не хотят сниматься, и вещи, которые они не хотят делать. В отличие от них, Стоя же создала «да»-список, который был «довольно обширным». Коллизия была в том, что по закону невозможно было заставить ее сниматься с тем, с кем она не хотела, но и она не могла найти себе другую работу из-за контрактных обязательств. В ситуации такого выбора она предпочла не работать.

Контракт с Digital Playground закончился в 2012 году. В том же году студию купил Manwin («Только вдумайтесь: Manwin. Мужчина. Побеждать. Название прямо сочится патриархатом»), позднее сменивший название на MindGeek, технологическая компания, называющая себя «лидером в дизайне, разработке, маркетинге, оптимизации поиска и управлении сайтами с высоким трафиком». Тогда, в начале 2010-х, распространение широкополосного интернета полностью поменяло расстановку сил на рынке порно. Все большую долю прибыли стали получать не студии от продажи своих DVD, а тьюбы — видеохостинги, на которые пользователи могли загружать видео, в том числе и пиратское, и бесплатно его просматривать, — от продажи спонсорского контента, премиального членства и таргетированной рекламы, создаваемой на основе анализа пользовательских данных. Manwin/MindGeek, уже владевший Pornhub, сначала стал горизонтальной монополией, поглотив множество тьюбов (YouPorn, RedTube, Xtube и другие), а затем, вкладывая полученную от них прибыль, продолжил экспансию и начал превращаться в вертикальную монополию, покупая студии, которые разоряли пиратство и бесплатный любительский DIYконтент. А когда одна и та же компания владеет и тьюбами, и ведущими студиями, она может использовать эти данные для того, чтобы производить видео, которое сможет поддерживать еще большую вовлеченность пользователей, проводить больше времени на платформе, просматривая видео и генерируя тем самым еще больше данных, которые затем можно использовать для прогнозирования и формирования пользовательского спроса. Сами студии стали отказываться от длительных контрактов с исполнителями и начали переходить к модели, когда продюсеры нанимали съемочную группу и исполнителя под каждый отдельный проект. Качество порно, по оценкам самих студий, стало падать, независимые студии встречались все реже и реже. Так капитализм платформ проявился в индустрии порно.

После Digital Playground Стоя решила, что будет работать только с теми компаниями и людьми, с которыми она захочет это делать, недолго снималась для Evil Angel, пока не пришла к выводу, что настало время ей самой становиться порнографом. В 2014 году Стоя писала в журнале Porn Studies: «если мейнстримная порнография хочет остаться жизнеспособной как отрасль, нам нужно стать более проактивными в вопросах этичности нашей работы». В 2015 году она со своей подругой Кэйден Кросс перешла к действиям: они попытались создать «высококачественный продукт по справедливым ценам для потребителя и со справедливой оплатой людям, которые работают на нас», открыв проект TrenchcoatX. В него они вложили средства, полученные в виде лицензионных отчислений от Fleshlight, компании, известной прежде всего как производитель мастурбаторов («систем сбора биологических жидкостей», как они описываются в патентах), сделанных по слепкам вульв, анусов и губ известных исполнительниц (начиная со Стои эти «слепки» стали делать по фотографиям).

С самого начала они рассматривали свой проект как экспериментальный, попытку «выяснить, как эти ценности вписываются в сегодняшнюю индустрию развлечений для взрослых». Суть проекта сводилась к продаже через сайт отдельных сцен или фильмов, снятых ими самими и эстетически и «этически» близкими им режиссерами и исполнителями, в основном их собственными знакомыми, и способных передать «аутентичность в сценах секса». Еще одним отличием проекта были таксономия и исключающий поиск: на сайте не было типичных для мейнстрима возрастных (teen, MILF), расовых (big black, interracial), сексуальных и гендерных (shemale, lesbian, gay, bi) категорий, а только несколько сотен тэгов, описывающих внешность, «физические действия» и «идентичности» (цисгендер, цис-мужчина, цис-женщина, транс-мужчина, транс-женщина). Исключающий поиск показывал только то, что пользователь хотел видеть, и предупреждал о содержании, которое пользователь пометил как нежелательное. Дружественные проекту журналисты описывали его как первый необходимый, но недостаточный шаг к революции в порно: «Все революции требуют солидарности. Чтобы помочь порно измениться к лучшему, таксономические вмешательства должны учитывать этот принцип. Для исполнителей отказ от категорий, в которые их засовывают, означает нечто большее, чем оспаривание ярлыков; он означает, что работники ставят под сомнение средства производства своей индустрии».

Перед запуском проекта Стоя, ставшая сама производителем, написала филиппику «Тьюбы против торрентов», в которой, выбирая из двух зол меньшее, отдала предпочтение торрентам и рассказала о своей мечте — лицензии Creative Commons, позволяющей распространять созданный видеоконтент без изменений для некоммерческого использования с упоминанием автора через торренты, но не через тьюбы (BY-NC-SA-NoTubesOnlyTorrents). В 2017 году Стоя покинула проект, а в 2019 году сама разместила на Pornhub все видео из своего сериала «Вокруг света восемьюдесятью способами», ранее доступные на TrenchcoatX. Кэйден Кросс поддерживала сайт до 2019 года, когда он был куплен Strike 3 Holdings, третьим крупным игроком на рынке порно, владеющим в том числе такими брендами, как Blacked и Blacked Raw. В 2020 году Pornhub больше не описывает трансгендеров-женщин как shemale.

Сейчас Стоя снимается в кино: в 2018 году в прокат вышел научно-фантастический фильм «Восход Эдерлези» (реж. Лазар Бодрожа), в котором она сыграла андроида (в профиле модели на Razordolls в 2006 году она описывала свой «род занятий» как «андроид из будущего»). Она играет в театре, ведет колонку с советами о сексе и отношениях на Slate.

Кадр из фильма «Восход Эдерлези»

Фото: Film Center Serbia

И последние два года она работает над собственным сетевым «сексуально откровенным медиапроектом» ZeroSpaces: «Мы возвращаемся к корням порнографии — это греческое слово некогда обозначало описание проституток или шлюх (в зависимости от перевода) — и собираемся изменить взгляд на то, как можно описывать сексуальность и как можно профессионально писать о секс-работниках». В третьем, последнем на сегодняшний день, выпуске издания в интервью с Энни Спринкл, ветераном секс-индустрии и PhD в области человеческой сексуальности (она получила степень после завершения карьеры), Стоя сказала: «Думаю, ваши слова о том, чтобы пойти и чему-то поучиться, — это действительно хорошая идея». Она задумывается о карьере терапевта.

* * *

«Философия» в названии сборника эссе Стои «Философия, киски и порно» появилась прежде всего из-за включенной в него рецензии на книгу Нэнси Бауэр «Как совершать действия при помощи порнографии». В этой рецензии Стоя обвиняет Бауэр в том, что она, вероятно, сама того не замечая, объективирует порнографию, используя ее в своих инструментальных целях и «обезмолвливает порнографов», не упоминая о том, что они пишут «в различных книгах, академических изданиях вроде журнала Porn Studies, даже мейнстримных газетах вроде New Statesmen, New York Times и The Guardian» (Стоя имеет в виду саму себя). Эта претензия несколько анахронична, потому что самая поздняя из статей, вошедших в книгу Бауэр, была написана в 2012 году, то есть как раз тогда, когда Стоя только начала публиковаться за пределами собственного блога и отраслевых изданий. Но тексты Стои способны помочь прояснить некоторые ключевые идеи современного аналитического феминизма о порнографии.

После провала попыток американских радикальных феминисток и религиозных консерваторов в начале 1980-х принять местные законы, ограничивающие порнографию, — суды объявили принятые законы неконституционными, а саму порнографию подпадающей под защиту первой поправки, гарантирующей свободу слова, — автор этих законопроектов, известный правовед Кэтрин Маккинон решила показать, что порнография — это «не просто слова», но и действия в смысле перформативных высказываний, описанных Джоном Остином в «Как совершать действия при помощи слов», а защита порнографии как «слова» означает, что женщины лишаются «слова», возможности говорить, особенно о сексуальном насилии. Уточнением и дальнейшим развитием этой идеи на протяжении последней четверти века занималась Рэй Лэнгтон, с которой полемизировала в своей книге Нэнси Бауэр. Лэнгтон, по сути, повторяла идеи Маккинон: «Порнография говорит своим слушателям, чего стоят женщины: она делает женщин вещами, объектами, добычей. Порнография говорит своим слушателям, какие действия уместны и допустимы: если она говорит им, что определенные действия уместны, потому что женщины хотят быть изнасилованными, она легитимирует насилие». Но оригинальность аргумента Лэнгтон заключалась в том, какие примеры она приводила и как она обосновывала их через Остина. Одним из главных примеров был отказ: когда произносимое женщиной в сексуальном контексте слово «нет» (локуция), не достигало своей цели, то есть не приводило к ожидаемым следствиям (перлокутивному эффекту). Согласно Лэнгтон, это могло происходить в двух случаях: когда мужчина понимал, что женщина говорила «нет» и что это «нет» действительно означало отказ (запрет на дальнейшие действия, иллокуция), но продолжал действовать, нарушая запрет. Это случай «перлокутивной фрустрации» или «простого изнасилования», хотя сама иллокуция — отказ и понимание мужчиной того, что это речевое действие представляет собой отказ — при этом оказывается успешной. Во втором случае женщина говорила «нет» и действительно имела в виду «нет», но мужчина был не в состоянии распознать в этом «нет» отказ и продолжал действовать. Здесь имела место «иллокутивная инвалидизация» (illocutionary disablement), при которой слова женщины утрачивали иллокутивную силу. Лэнгтон не рассматривала ситуацию, когда «нет» действительно могло означать «да», феномен, известный как «символическое сопротивление» (token resistance) или «заданный сценарием отказ» (scripted refusal) и описанный феминистскими психологами, работающими в традиции конверсационного анализа, вероятно, потому что именно так она представляла себе порнографический сценарий, лишающий «нет» женщины иллокутивной силы и тем самым «обезмолвливающий» ее.

Для внешнего наблюдателя обе ситуации — перлокутивная фрустрация и иллокутивная инвалидизация — выглядят одинаково: он может видеть только, что женщина говорит «нет», что мужчина продолжает действовать и что происходит изнасилование, но он не может определить, какая именно из двух ситуаций имела место, если только мужчина открыто не скажет, что он понимал, что «нет» означало отказ, то есть прямо не признается в «простом изнасиловании». Однако Лэнгтон полагает, что «те женщины, которые воспринимают порнографию как подчинение, лучше способны судить... они лучше некоторых других слушателей могут сказать... что именно легитимирует действия, которые являются насильственными». Иллокутивная инвалидизация, таким образом, имеет место, потому что Лэнгтон, воспринимающая порнографию как подчинение, способна лучше судить о том, что произошло. При этом, призывая к ограничению порнографии, она не рассчитывает, что слова женщин будут действенными в перлокутивном смысле, то есть на прекращение изнасилований, а говорит лишь о «скромной надежде: например, успешный отказ не является гарантией от изнасилования, если мы говорим о его иллокутивном успехе... Но иллокутивный успех в таких речевых актах, возможно, дает минимальную надежду. Иллокутивный успех по крайней мере дает говорящему шанс на победу в борьбе».

Пример с твитом Стои мог бы служить идеальной иллюстрацией иллокутивной инвалидизации: та самая Стоя, которая говорила, что в порно можно прийти, потому что «ты очень-очень-очень сильно хочешь заняться сексом с Джеймсом Дином или Рокко Сиффреди или кем-то еще», говорит «нет» Дину не на съемочной площадке, а в реальной жизни, и действительно имеет в виду «нет», но он не останавливается, потому что, будучи порноактером, привык слышать «нет», которое всегда означает «да». Слова Стои оказываются лишены иллокутивной силы, потому что порнография подготовила Дина к тому, что женщины любят насилие, а отказ на самом деле не является отказом.

Стоя могла бы стать для Лэнгтон тем, кем была Линда Лавлейс для Кэтрин Маккинон и Андреа Дворкин в их войне против порнографии. Но она не стала и становиться не собиралась, потому что знала, как действовать при помощи слов, что ее слова вовсе не были лишены иллокутивной силы и что Дин прекрасно понимал их, но продолжал действовать, создавая перлокутивную фрустрацию. Она знала об этом, потому что, помимо «нет», использовала свое стоп-слово, заранее оговоренное обоими участниками, которое исключало всякую двусмысленность происходящего и требовало немедленного его прекращения. Поэтому ни у нее самой, ни у тех, кто поддержал ее, не было иллюзий относительно произошедшего и они не считали себя иллокутивно инвалидизированными.

Эссе Стои под названием «Вздох» может служить еще одним примером того, как работает перлокутивная фрустрация, на этот раз без насилия. Она рассказывает в нем, как однажды вечером в кофейне, когда она читала книгу, к ней подошел мужчина, который знал о ее профессии, и настойчиво хотел с ней поговорить: «Я была исполнена „нет”: Нет, я не хочу с вами разговаривать, я хочу, чтобы вы оставили меня одну. Нет, я не пожму вашу руку, я хочу, чтобы вы оставили меня одну. Нет, я не буду смотреть никуда, кроме своей книги, потому что вы не принимаете словесное „нет” за ответ, и поэтому я больше не буду говорить». Мужчина сначала ушел, но затем вернулся и сел за соседний столик. Кофейня закрывалась, мужчина вышел на улицу и стал ждать ее там, а Стоя попросила бариста вызвать полицию и побыть с ней до ее приезда. Когда полиция приехала, мужчина убежал: перлокутивные последствия наступили при возникновении угрозы применения насилия по отношению к нему самому. Стоя оставила заявление, и один из полицейских предложил ей после работы выпить с его друзьями. Она отказалась, а через пару недель позвонила в полицию с просьбой проверить статус заявления и оставить жалобу на этого полицейского: «Меня спросили, кто это был, и, когда я назвала его им, на том конце провода обреченно вздохнули».

Ближе к концу книги Стоя дает своеобразный ответ на «скромную надежду» Лэнгон. Во время одного из публичных выступлений об искусстве, политике и порнографии мужчина из аудитории задал ей вопрос, находит ли она «эмпауэрмент» в том, чем занимается: «Я, конечно, не стала брызгать слюной, но немедленно встала на дыбы. Я сказала: „Это не эмпауэрмент — это гребаная уверенность в том, что принадлежит мне по праву. Эмпауэрмент подразумевает, что эту приобретенную власть у тебя могут в любой момент отобрать — просто потому, что кому-то так приспичило, а когда ты воспринимаешь всю власть как должное, тебе куда проще поверить, что все в твоих руках”. Он ничего не понял — по крайней мере, в тот вечер».

Читайте также

Постправда и порнография
Философия цензуры
7 мая
Контекст