Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Квентин Тарантино. Киноспекуляции. М.: Individuum, 2023. Перевод с английского Сергея Козина. Содержание
Когда «Таксист» вышел в прокат, он получил такие высокие награды, что и не снились любому из вышеперечисленных фильмов. Ему достались «Золотая пальмовая ветвь» на Каннском кинофестивале, 4 номинации на «Оскар» и хвалебные отзывы от лучших критиков. Однако истинную причину появления этого фильма Columbia Pictures раскрыла год спустя, в 1977-м, — когда выпустила «Таксиста» в повторный прокат как довесок в двойном сеансе, где главным номером шла купленная студией независимая «местематическая» картина «Фермер» (слоган: «Фермер не злится... Он сводит счеты!»). Судя по рекламной стратегии Columbia Pictures, на студии считали, что «Фермер» и «Таксист» — фильмы с одинаковым сюжетом. В обоих главные герои доходят до точки кипения и решают, что пора переходить к действию.
Так я впервые увидел «Таксиста»: в довесок к «Фермеру», на двойном сеансе в моем любимом грайндхаусе «Карсон Твин Синема». В год выпуска «Таксиста» меня сильно впечатлил рекламный ролик, который постоянно крутили по телевизору, но у фильма был рейтинг R и меня не пустили бы туда без сопровождения взрослого. А в том году со мной пойти было некому. Но в 1977 году мне было 15 и я вымахал достаточно, чтобы ходить на фильмы с рейтингом R одному (особенно если их показывали в «Карсон Твин»). Именно в 1977 году «Таксист» наконец‑то начал выполнять свою первоначальную миссию, которая так тревожила продюсеров и студию: вышел на большом количестве экранов в черных районах, перед черной публикой. За год до этого, при первом прокате, фильм так и не добрался до вторых экранов — кинотеатров в черных районах, скидочных кинотеатров, грайндхаусов и драйв‑инов.
Так что я впервые увидел «Таксиста» в 1977-м, после «Фермера», в «Карсон Твин», где все зрители (кроме меня) были чернокожими.
И как же мы отреагировали?
Я врубился, они врубились. В целом все мы врубились.
Но надо отметить, что фильм не смотрелся как издевка над жанром боевика о мстителе, как его задумывал Шредер, когда писал сценарий. В этом кинотеатре, с этой публикой, на двойном сеансе с этой картиной «Таксист» смотрелся как честная имитация «Жажды смерти».
Да, главный герой был более отмороженным, чем парень из «Жажды смерти», но ведь и тот был трахнутый на всю голову. И в обоих фильмах, когда главный герой, вооруженный до зубов, идет один против всех подонков, мы на его стороне.
Первая половина была слишком затянутой для любителей эксплотейшна. Но при всей своей неспешности она не была скучной. Причиной того, что зрители не теряли интерес к фильму, были случайные моменты уличной жизни, ловко схваченные Скорсезе.
Ни один фильм в истории кино не отражает с такой точностью хаотичную жизнь нью-йоркских улиц 1970-х годов, как это делает «Таксист» Скорсезе, и поэтому зрители все время смеялись от узнавания. Ни в одном голливудском фильме до тех пор не были так верно и красочно показаны жестокость, отчаяние и комический абсурд этой жизни. От фильма исходила волна правдоподобия, и она подхватила нас, узнававших эту реальность.
Еще всего один раз мне удалось ощутить такой же уровень правдивости вместе с аудиторией «Карсон Твин Синема»: тогда на экране был «Сутенер».
До кульминации с перестрелкой несколько сцен в «Таксисте» вызвали живую реакцию публики.
Зрители с самого начала решили, что Трэвис е*нутый на всю голову. Они сочли его комичным, и чем нелепее он вел себя по ходу сюжета, тем больше смеха вызывал в зале. Трэвис казался нам не опасным психом, а придурком.
Над его занудными записями в дневнике откровенно гоготали.
Когда Бетси ушла с порнофильма, а Трэвис остался на улице один и заговорил сам с собой, зал заржал: А на что ты, бля*ь, надеялся, е*лан ты конченый?
Когда он опрокинул телевизор и тот чуть не взорвался: Ну не дебил?
Когда он пошел в магазин грампластинок и купил для Бетси альбом Криса Кристофферсона: Ты это для нее покупаешь? Так ведь он у нее уже есть!
Когда Трэвис ворвался в избирательный штаб Палантайна и устроил там истерику, мы чуть не катались со смеху. Особенно когда он испугал Альберта Брукса стойкой из карате и тот отпрыгнул на полкилометра.
Вся первая половина фильма — для нас, зрителей «Карсон Твин Синема», — была комедией о придурке, который по ходу сюжета все сильнее съезжает по фазе.
Афиша сдвоенного сеанса фильмов «Фермер» и «Таксист»
Не думаю, что на показе в Фестивальном дворце в Каннах «Таксист» вызвал столько смеха, как в тот субботний вечер. Но в каком‑то смысле смех черных зрителей над закидонами Трэвиса Бикла в «Таксисте» был похож на смех (преимущественно) белокожего зала модного «Сансет Стрип» на Тиффани над Питером Бойлом в роли Джо.
Потом настал момент, когда весь зал загрохотал от хохота. Помните того парня, который просто идет по улице и громко орет, что убьет свою бабу («Убью ее! Убью эту суку!»)? Мы так сильно смеялись над этим парнем, что минут на двадцать слегка выпали из сюжета. Смотрели друг на друга и снова начинали ржать. Он был такой смешной, этот парень, что надо было заставить себя перестать смеяться.
Что же так нас развеселило в этом «убью эту суку»? Да просто каждый из нас видел этого парня. Я сам видел этого парня. И выйдя из кинозала в торговый центр «Скоттсдейл», где был расположен «Карсон Твин Синема», мы имели все шансы увидеть его снова. Но самое смешное было в том, что мы никогда не видели этого парня ни в одном голливудском фильме.
Но больше всего зал смеялся на митинге в поддержку Палантайна. Сначала Скорсезе показывает только ботинки Трэвиса в толпе. Потом камера поднимается — и мы видим Трэвиса с улыбкой маньяка и ирокезом на голове! Когда Трэвис появился на экране с бритой башкой, зал лег от хохота. Это была истерика. Люди буквально катались по полу от смеха: Нет, вы гляньте на этого долбонавта! Это было прекрасное напоминание о том, что, хотя фильм становится серьезнее, это все еще рассказ о психе и идиоте. Мы ржали над его нелепой попыткой покушения. Особенно на этом кадре с верхней точки, когда Трэвис удирает от тайных агентов, врезаясь в прохожих. Бог знает сколько раз я смотрел «Таксиста», и каждый раз, когда появляется ирокез на голове Трэвиса, я слышу (в воображении) хохот в зале «Карсон Твин Синема».
Первая половина «Таксиста» была историей о чудаке, который сходит с ума, изложенной в очень правдивой атмосфере ночной жизни Нью‑Йорка. А перестал «Таксист» быть комедией про чудака в тот момент, когда Айрис Стинсма, девочка-проститутка, запрыгнула на заднее сиденье его такси.
Трэвис молча смотрит в зеркало на то, как Щеголь вытаскивает ее из машины («Тихо ты, сука!») и кидает на переднее сиденье жеваную двадцатку («Командир, просто забудь об этом»).
Эта жеваная двадцатка — настолько сильный визуальный образ, что зрители, уже привыкшие хихикать, как-то сразу притихли.
С этого момента зрители начали серьезнее воспринимать не только фильм, но и Трэвиса. А тут и сам Трэвис начал серьезно готовиться бог знает к чему: накачивать тело и упражняться с оружием.
Эта чертова жеваная двадцатка!
Мы видели, какой эффект она произвела на Трэвиса; мы понимали, что она символизирует (деньги, удерживающие девчонку на панели; мелкие взятки, чтобы ей не мешали работать; один призрачный миг, когда Трэвис мог ее спасти), — и с этого момента мы знали: рано или поздно он все-таки ее спасет. И фильм, который до того состоял из каких-то случайных эпизодов, вдруг сложился перед нами. Внезапно оказалось, что все случайности не случайны. Авторы фильма хотели, чтобы мы как можно больше поняли про этого парня, прежде чем отправить его в крестовый поход навстречу нравственному долгу.
И тогда «Таксист» начал казаться настоящим фильмом. И даже, честно говоря, более настоящим фильмом, чем те, к которым мы привыкли.
Персонажи не были похожи на героев и злодеев из обычного фильма.
Трэвис был гребаным психом.
Но в этом случае он, кажется, был на своем месте.
Первая совместная сцена Де Ниро и Щеголя (Кайтела) проходит не совсем так, как мы ожидали. Во‑первых, как отметила Полин Кейл, сутенер у Кайтела получился на удивление симпатичный. Когда он шутит над Трэвисом, мы понимаем эти шутки, даже если их не понимает сам Трэвис, и мы смеемся. (Зрители в моем кинозале полюбили Щеголя, так же как и Стивена Принса в роли торговца оружием: «„Магнум“? С ним в Африке ходят на слонов!»)
Мелочь, имеющая большое значение: Щеголь хочет, чтобы клиент в лице Трэвиса ушел довольным («Вперед, чувак, приятного отдыха!»). Щеголь не чудовище, как уродливые сутенеры из «Триллера: Жестокого фильма». Он бизнесмен.
Даже Айрис в исполнении Джоди Фостер не похожа на типичную героиню эксплотейшна. Во-первых, за завтраком с Трэвисом она кажется гораздо моложе, чем на улице, в рабочем прикиде. Она разговаривает как живой человек. (Ники, похожий персонаж в «Хардкоре» Шредера, интересна и симпатична, но говорит все время как персонаж из кино.) Для человека, ведущего такую жизнь, Айрис обезоруживающе наивна. Она не безнадежна, там еще есть что спасать.
Если продолжать сравнивать «Таксиста» с «Искателями», можно заметить интересное изменение, внесенное Шредером. Он добавил одно обстоятельство, которое — в отличие от Итана в поисках Дебби — побудило Трэвиса начать крестовый поход.
Дебби не просит ни Итана, ни Мартина (Джеффри Хантер) отправляться в столь долгий путь ради нее. Но Айрис — в короткий момент просветления — просит. Из всех такси в Нью-Йорке она села именно в машину Трэвиса — что это, везение? Как-то раз Дэн Рэзер брал у меня интервью, и я сказал, что в самом начале карьеры мне просто повезло. Услышав слово «повезло», он усмехнулся и сказал: «Некоторые считают, что везение — это зерно, упавшее на подготовленную почву».
Что ж, готов с этим согласиться (хотя мне нравится и то, как Сидни Пуатье определяет счастливый случай: «Когда Провидение спускается с небес и целует вас в обе щеки»). Трэвис готовился к какой-то трагической развязке. К чему-то катастрофическому. К моменту истины, или, как сказал бы Большой Джон Милиус, к «Большой среде», — тому мигу, когда Трэвис сможет наконец отличиться.
И когда Айрис запрыгивает в его такси в надежде удрать, зерно падает на подготовленную почву. Затем его преследует воспоминание об этой встрече — но преследует оно и зрителя. Даже сильнее, чем Трэвиса, потому что мы, зрители, знаем, что это был лишь миг. Мы знаем, что, когда он снова подойдет к ней, она поднимет его на смех (и действительно поднимет). Может быть, даже не вспомнит этот случай (и действительно не вспомнит). Станет уверять, что у нее все хорошо и помогать ей не надо.
Но... в тот миг, когда она запрыгнула в его машину, она ясно и недвусмысленно просила спасти ее от этих людей.
Значит, рано или поздно Трэвис вооружится до зубов и пойдет спасать «милую Айрис».
И тогда «Таксист» станет на путь «Жажды смерти», «Выслеживания» (которое я уже видел к тому времени) и «Фермера».