Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Виолен Джакомотто-Шарра, Сильви Нони. Земля плоская: Генеалогия ложной идеи. М.: Новое литературное обозрение, 2023. Перевод с французского А. Захаревич. Содержание
С VIII века новый интеллектуальный подъем начинается в восточной части Средиземноморья. Развитие географии, астрономии и космографии в арабском средневековом мире представляет интерес для нашего исследования по ряду причин: благодаря ему можно проследить греческое и древнесирийское наследие, к которому обращались арабские ученые, и новые идеи, предложенные этой цивилизацией в VIII–XIV веках. Наконец, это богатый источник знаний, которые затем подхватит латинский мир благодаря переводам с арабского на латынь, сделанным в XII-XIII веках.
Два первых столетия эпохи Аббасидов, от основания Багдада в 762 году до конца X века, отмечены деятельностью переводчиков. Тенденция наметилась в царствование аль-Мансура (754–775), но с ней также связано имя халифа аль-Мамуна (813–833). Знаменитый Дом мудрости часто предстает символом эпохи, хотя функцию централизованной «национальной библиотеки» рукописей он выполнял задолго до правления аль-Мамуна, о чем сообщает специалист по этой теме Димитрий Гутас. Переводы выполнялись и до мусульманской эры — с греческого на сирийский: толчок этой работе дал в начале VI века Сергий Решайнский. Верно и то, что значительный размах переводческая деятельность — с греческого или сирийского на арабский — обрела в IX и не теряла популярности до XI века, привлекая всю элиту аббасидского общества (халифов, высшую знать, но также чиновников, полководцев, купцов, ростовщиков, преподавателей и ученых).
Переводилось множество произведений классической науки, арабский мир видел себя хранителем этого наследия. «Физику» Аристотеля перевел христианин Хунайн ибн Исхак (ум. 910), причем единственная дошедшая до нас рукопись содержит многочисленные комментарии философов поздней античности (Александра Афродисийского, Иоанна Филопона) и первых арабских авторов. Произведения Платона на арабский переводили реже, и эти рукописи до нас не дошли, но, благодаря арабским биографам, мы знаем, что «Тимей» был переведен, а суждения Платона часто приводятся в более поздних комментариях. Натурфилософы в различных частях империи переняли, сопроводив комментариями и критикой, корпус так называемой арабо-мусульманской науки — эти труды написаны преимущественно на арабском языке в мире, где преобладала мусульманская религия. Тем не менее их авторы представляют разные религии и языки. Вспомним аль-Фараби в IX-X веках и Ибн Сину (Авиценну) в X-XI веках — двух мусульманских ученых, владевших и арабским, и персидским языками; лекаря Абу-ль-Бараката аль-Багдади и жившего в Египте уроженца Кордовы философа Маймонида, владевших арабским и древнееврейским языками; или философа-мусульманина Ибн Рушда (Аверроэса), жившего в Андалусии в XII веке. Эти мыслители единодушно приняли концепцию сферической и неподвижной Земли как центра мироздания, вокруг которого вращаются сферы, несущие Луну, Солнце и другие планеты. Они также переняли идею иерархии стихий, отражающей вертикальное мироустройство.
«Трактат о небе» Авиценны (ум. 1037), составляющий вторую часть знаменитой «Книги исцеления», содержит тезисы, дискуссия вокруг которых шла со времен античности до XI века. Врач-философ защищает аристотелевские доводы, изложенные выше. В третьей главе описаны различные небесные тела и их движение, затем Земля и образующие ее стихии. Авиценна пытается объяснить, почему часть земель «являет собой рельеф, делающий местность неровной», иначе говоря — выступающий. Объяснение, как и у Аристотеля, связывается с засушливостью, поскольку влажная почва «сохраняла бы естественную шарообразную форму». В доказательство Авиценна приводит наблюдения мореплавателей:
«Не будь поверхность вод сферической, корабли, если смотреть на них издалека, были бы видны полностью, хоть и казались бы меньше, но нельзя было бы видеть сначала одну часть, не видя другой. Однако все происходит иначе. Сначала появляется штурвальный мостик, а потом уже весь корабль».
Он также предлагает еще одно доказательство сферичности, в большей степени геометрическое. Оно похоже на доводы, которые можно прочесть у Теона Смирнского:
«Будь поверхность вод плоской, их срединная часть была бы ближе к центру [Земли], к которому она естественным образом стремится, чем две крайние части. Эти противоположные части, как мы и сказали, клонились бы к центру, дабы его достичь или же чтобы оказаться по отношению к нему в одинаковом положении, описанном выше. [...] Значит, расстояние между поверхностью и центром одно и то же и [эта поверхность] сферична».
Авиценна ищет глубинную причину неподвижности Земли: ее могут сдерживать воздух или окружающие светила. Место Земли — естественный центр мира, потому что в нем делаются неподвижными все весомые тела.
Авиценна не формулирует новые космографические гипотезы: нам он интересен как проводник, ведь для латинского Запада «Книга исцеления» сыграла важную роль. Ее вторая часть была частично переведена в Толедо — не ранее второй половины XII века. В этот перевод был включен и «Трактат о небе и мире», вдохновленный Аристотелем, но не принадлежавший Авиценне (это была компиляция из комментариев Фемистия к аристотелевскому тексту). Подлинный «Трактат о небе» перевели только во второй половине XIII века. Наследие врача-философа — с его неоплатоническими мотивами, привлекавшими христиан, — впоследствии обрело широкое признание в европейских университетах, а иногда даже использовалось для трактовки и понимания текстов Аристотеля, знакомство с которыми происходило в то же время.
После перевода «Географии» (jughrāfiyā) Птолемея заявляет о себе еще одна смежная с натурфилософией наука. Как и в Александрии во II веке, с этой дисциплиной имеют дело математики и астрономы. Начиная с IX века она развивается под именованием sūrat al’ard (образ Земли) — в дополнение к латинскому термину imago mundi (образ Мира). В силу административных задач развивается картография — и возвращается к делению ойкумены на пять климатических зон, которое существовало у греков и приписывалось арабами Птолемею. Затем складывается направление географии, которое принято называть masālik wa almamālik, — оно описывает «маршруты и государства»: это произошло, в частности, стараниями таких ученых, как аль-Якуби или аль-Мукаддаси. Наконец, когда интеллектуальный центр перемещается на Запад, зарождается общая география обитаемого мира, самый известный представитель которой, безусловно, сицилиец аль-Идриси (ум. 1165). Религиозные нужды (например, определение киблы, то есть направления на Мекку, или точного времени для молитв) обусловили разнообразное совершенствование астрономических наблюдений. Навигационной науке принесло пользу улучшение конструкции астролябий, изобретателями которых часто называют арабов, хотя в действительности ими были греки.
В IX веке, в правление халифа аль-Мамуна, арабские ученые стали измерять длину градуса земного меридиана методом, несколько отличающимся от того, которым пользовался Эратосфен. Арабский биограф более позднего времени Ибн Халликан описывает экспедицию, отправившуюся в пустыню Сингар и на равнину Куфа, выбранные за плоский рельеф:
«Остановились они, выбрав место в пустыне, и с помощью инструментов измерили высоту северного полюса. Воткнули они там шест, привязали к нему длинную веревку и пошли на север по ровной земле, стараясь, насколько могли, не отклоняться ни вправо, ни влево. Когда веревка кончилась, они поставили другой шест, привязали к нему новую длинную веревку и продолжили путь на север. Делали они так до тех пор, пока не пришли в точку, где измерили высоту того же полюса и обнаружили, что по сравнению с первым измерением она увеличилась на один градус. Тогда они измерили пройденный путь, определив его по длине веревки, и получили в сумме 66 миль и еще 2/3».
Метод, состоящий в измерении длины участка меридиана, соответствующего градусу широты, как отмечает Э. С. Кеннеди, представляется менее удобным, чем у греков (взять уже известное расстояние по меридиану, а затем определить разницу в широте между двумя конечными точками). Трактовка результата в последующие столетия зависит от значения, присвоенного mīl (арабской миле), — мы еще увидим, насколько важным окажется этот вопрос перед путешествием Колумба. Та же величина — 66 и 2/3 mīl — встречается в «Книге предупреждения и пересмотра» энциклопедиста аль-Масуди (ум. 956), жившего в Багдаде и Фустате. Он приравнивает этот результат к полученному Птолемеем, и, если «умножить это число на 360 градусов, насчитываемых в круге, получается 24 000 mīl» — столько составляет окружность Земли, что при 1 арабской миле, равной 1,9735 современного километра, удлиняет ее почти на одну пятую. В других источниках приводится значение окружности, равное 56 и 2/3 mīl (что гораздо ближе к реальности), именно его приняло большинство арабских ученых.
Арабские биографы сообщают, что аль-Бируни (ум. 1048), знаменитый ученый энциклопедист и современник Авиценны, также провел измерения отрезка меридиана, когда ему было всего 17 лет; он учился тогда у абу Насра (известного как ибн Ирак), другого математика, чьи труды по сферической тригонометрии кардинально изменили астрономические вычисления. Аль-Бируни в своих работах также использует значение 56 и 2/3 mīl в качестве длины одного градуса меридиана. Живший в царствование аль-Мамуна астроном аль-Фергани (латинизированное имя Альфраганус, ум. ок. 860) приводит тот же результат, предваренный кратким описанием метода, в составленном им конспекте «Альмагеста» — учебнике по космографии «Книга о небесных движениях и свод наук о звездах». В нем даны примеры различных календарей, обоснована сферичность небес и Земли, показаны два вида движения небесной сферы, есть описания обитаемой части Земли, разновидностей ее климата, ее окружности, координаты движения блуждающих звезд, модель эпициклов, эксцентров, прецессионного движения неподвижных звезд, приведены сведения о расстоянии от всех светил до Земли и их размеры, прослеживается движение Луны и Солнца.
В третьей главе аль-Фергани так аргументирует форму Земли:
«Ученые сошлись на том, что Земля в совокупности своих частей, как суши, так и морей, имеет форму сферы, и доказательство тому — Солнце, Луна и другие светила, которые никогда не восходят и не заходят одновременно для всех жителей Земли. Восходы наблюдают сначала в восточных областях Земли и только потом — в западных, как и закаты происходят сначала в восточных [областях], а затем — в [областях] западных».
Труды аль-Фергани интересуют нас потому, что их хождение на Западе началось задолго до появления комментариев к Птолемею, сделанных Региомонтаном (ум. 1476), и было шире, чем у других арабских астрономов, благодаря простоте и ясности изложения. Книгу перевел на латынь Иоанн Севильский, озаглавив «Компендиум науки о звездах», а позднее, в XII веке, перевод выполнил Герард Кремонский. Здесь мы используем двуязычное латино-арабское издание, выпущенное востоковедом, профессором Лейденского университета Якобусом Голиусом в XVII веке. Приведенная в нем оценка протяженности одного градуса меридиана будет часто использоваться перед отплытием Колумба.
Вслед за халифатом арабская наука распространила свое влияние на все Средиземноморье. В книге «Развлечение истомленного в странствии по областям» географ аль-Идриси описывает поручение, которое дал ему монарх Сицилийского королевства Рожер II, желавший знать, как пролегают границы его владений и пересекающие их сухопутные и морские пути, в каких климатических зонах они расположены, какие моря, каналы и реки дают им свои воды. Этот труд, иногда встречающийся под заглавием «Книга Рожера», был переведен и издан в конце XIX века в двух томах — «География» I и II. Собирая необходимые сведения, Рожер повелел образованным путешественникам изучить всю литературу по астрономии и географии, находившуюся в его распоряжении, и провести изыскания по всему миру, а затем опрашивал их поодиночке, чтобы сравнить сказанное. Искания длились 15 лет, после чего Рожер распорядился «с компасом» начертить карту, фиксирующую координаты примечательных мест, пользуясь данными, «полное сравнение коих подтвердило их исключительную точность». Идриси рассказывает, как ему было поручено свести все эти данные воедино. Чтобы их изложить, ему придется «начать свой рассказ с фигуры, которую являет собой Земля», — ее описание «Птолемеем названо географией»:
«Мы говорим так: из речей философов, знаменитых ученых и пытливых наблюдателей в области наук о небесных телах следует, что Земля округла, как сферическое кольцо, и на ней покоится вода, которую та сполна и естественным образом держит на себе, ничего не отдавая».
Автор уточняет, что «все население земного шара живет в северной части», и приводит два значения его окружности: 11 000 и 12 000 фарсахов — учитывая, что эта древнеперсидская мера длины соответствует приблизительно 6 современным километрам (столько за час проходит солдат), или 3 mīl, результат намного превышает действительность.
Таким образом, арабские натурфилософы, астрономы и географы привнесли в средневековый мир относительно однородную с философской точки зрения космографию, расширив ее за счет весьма важных дополнений в области астрономии и географии. Сферическая форма Земли не вызывает сомнения, но длина ее окружности остается предметом споров и колеблется в диапазоне от 40 000 до 70 000 километров. Романские народы с жадностью бросились поглощать научные знания, однако это не вызвало «столкновения культур», которое было бы ожидаемо, если бы Церковь после шести веков несторианской «плоскостной» концепции внезапно обнаружила свое заблуждение, познакомившись с арабскими, а через них — с греческими источниками. Ученые контроверзы, берущие начало в XIII веке, касаются сущностных метафизических вопросов: вечен ли мир, что есть Божественное провидение, уникальна ли мыслящая душа, но нет никаких свидетельств того, что хоть кто-то дискутировал о сферичности Земли.