Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Бетани Аллен. Пекинские правила. Как Китай превратил свою экономику в оружие. Ереван: Fortis Press, 2024. Перевод с английского Юрия Каптуревского. Содержание
Не так давно принято было считать, что Пекин в принципе не занимается разрушением зарубежных информационных экосистем. Пекин — это вам не Москва. Одержимость китайских властей контролем над информацией в интернете более или менее не выходила за границы страны, в то время как в остальном мире Китай пытался повлиять на аудиторию суконным языком пропаганды.
Однако успешные попытки России посеять хаос и недоверие на фоне президентских выборов в США в 2016 г. и аналогичные кампании, прокатившиеся по Европе, судя по всему, изменили позицию и расчеты Пекина. Кремль показал всему миру, что информационное интернет-пространство идеально подходит для ведения асимметричных баталий, в которых одна из сторон не имеет возможности контролировать информационный поток и должна найти другие способы изменить повествование в свою пользу. Россия усовершенствовала «методическое руководство» по проецированию силы, и Пекин не устоял перед соблазном, чтобы воспользоваться этим наставлением.
Впервые китайские власти обратились к методичке по дезинформации во время пандемии COVID-19. В попытке снять с себя ответственность за глобальную катастрофу, начавшуюся внутри страны, китайские чиновники и пропагандистские СМИ начали продвигать теорию заговора, согласно которой коронавирус был завезен в Ухань американскими военными. Первым об этом заговорил официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь, первый дипломатический «волк-воитель», перешедший к воинственной антизападной риторике. 12 марта 2020 г. он написал в Twitter на английском языке: «Возможно, эпидемия в Ухане была вызвана появлением армии США». Это его сообщение было повторно опубликовано пользователями социальной сети, и тема превратилась в популярное направление, а также в первую «большую ложь» КНР о пандемии нового коронавируса (о том, что она началась не в Китае), быстро переросшую в масштабную глобальную стратегию дезинформации. Эти события предшествовали соединению дипломатии «волков-воителей» с наглой дезинформацией, отличительной чертой российских официальных лиц. Более скромные, испытывавшие неловкость перед объективами фото- и телекамер китайские дипломаты избегали этой тактики.
Вскоре к активной рекламе различных теорий заговора о происхождении COVID-19 (даже в тех случаях, когда они противоречили друг другу) подключились китайские чиновники, другие официальные лица, контент-фермы, связанные с Пекином, аккаунты в социальных сетях, а также государственные СМИ. Владельцы профилей в социальных сетях, связанные с китайским и российским государствами, все чаще цитируют в Twitter материалы друг друга и ссылаются на них, усиливая влияние сообщений. Это демонстрирует схождение идеологий и информационных стратегий двух государств, что отчасти является результатом секретного соглашения между Москвой и Пекином (подписано сторонами в июле 2021 г.) о сотрудничестве в освещении новостей. Распространению альтернативных теорий о возникновении вируса и его появлении в Китае способствовало и скоординированное продвижение дезинформации в социальных сетях. Позже в разгар пандемии заголовки китайских государственных СМИ кричали о сомнительной действенности и безопасности вакцин западного производства. Это объяснялось тем, что китайские вакцины, которые Пекин надеялся использовать как инструмент «мягкой силы», так и не достигли сопоставимого уровня эффективности. За три года, прошедшие со времени публикации твита Чжао, интернет-кампании по дезинформации в русском стиле превратились в стандартное оружие внешней политики КНР.
Сейчас Китай ведет еще более амбициозную игру. Всего за несколько лет Пекин скопировал и успешно использовал многие русские методы информационной войны. Но в отличие от России китайские власти считают, что у них есть возможность и даже обязанность направить внутренний аппарат интернет-надзора вовне, чтобы сначала разрушить, а затем, вероятно, установить контроль над глобальными повествованиями в реальном времени.
Большая ложь китайского государства о происхождении COVID-19 и использование для распространения этой лжи внешней интернет-дезинформации видится разительным отходом от прецедента. Но семена склонности китайских властей к использованию иностранных платформ социальных сетей для участия в кампаниях по дезинформации посеяны много лет назад, что было очевидно каждому внимательному наблюдателю. Как и многие другие краткосрочные действия, направленные на распространение влияния, ранние интернет-кампании дезинформации Пекина были связаны с его ключевыми интересами, в данном случае с общественным поминовением жертв кровавой расправы над протестующими на площади Тяньаньмэнь.
* * *
Начало июня 2014 г. Совсем скоро тысячи жителей Гонконга соберутся для того, чтобы помянуть жертв произошедших 25 лет назад антиправительственных протестов на пекинской площади Тяньаньмэнь, когда погибли сотни (возможно, тысячи) вышедших на нее студентов. Это будет единственное публичное памятное мероприятие на китайской земле, где правящая Коммунистическая партия Китая четверть века пыталась стереть расправу на площади из исторической памяти.
Однако, если верить публикациям в Twitter, это мероприятие без ведома его организаторов и участников собирались «посетить» опасные исламские террористы. Шестерым «террористам, планирующим участвовать в джихаде», удалось скрыться от полиции южного мегаполиса Гуанчжоу и проскользнуть в Гонконг. Об этом можно было узнать из отчета полиции Гонконга на китайском языке, опубликованного в Twitter и широко распространившегося в этой социальной сети. В отчете сообщалось, что «террористы, вероятно, будут одеты в темные одежды и будут присутствовать на вечернем сборе со свечами». Пользователь, опубликовавший отчет, предупреждая участников мероприятия, написал на китайском языке, что «братьям, участвующим в вечернем поминовении», следует быть осторожными. Вскоре после публикации заявления полиции еще один пользователь социальной сети, который якобы вел прямой репортаж с мероприятия, написал, что он совсем недавно видел человека «ростом 178 см и весом около 70 кг с такой же черной повязкой на голове; из сумки у него торчит нож с зазубренным лезвием». В марте 2014 г. во время нападения террористов в городе Куньмин, расположенном на юго-западе Китая, группа уйгуров, вооруженных ножами, убила 31 мирного жителя и ранила 141 человека. Пользователь заключил: «Это просто ужасно». Его сообщение получило 315 ретвитов.
Но была одна проблема. Полиция Гонконга не имела к этому отчету никакого отношения. Ни одно из ведущих СМИ не сообщало о террористах, якобы сбежавших из Гуанчжоу. Аккаунт в Twitter, в котором был опубликован «полицейский» отчет, очень напоминал 138 учетных записей, пользователи которых ретвитнули сообщение. В качестве имен владельцы этих «учеток» выбирали либо случайные числа, либо составные имена на английском языке, за которыми следовали цифры, как в случае с аккаунтами ericashley1231 и drewserenity10, ретвитнувшими исходное сообщение. Владельцы этих учетных записей почти не проявляли активности, часто имели менее 50 публикаций и еще меньше подписчиков. Большинство аккаунтов велось исключительно на китайском языке, а первые твиты в них были опубликованы в период с марта по июнь 2014 г. Все сказанное выше справедливо и в отношении 315 аккаунтов, повторно опубликовавших сообщение о предполагаемом террористе с ножом в сумке.
В данном случае перед нами один из первых примеров скоординированной манипулятивной попытки сорвать проведение реального мероприятия с использованием иностранной платформы социальной сети, недоступной в материковом Китае. Установить однозначную связь интернет-кампании по дезинформации с государственным актором очень сложно, но она, вне всяких сомнений, соответствовала интересам Пекина. Это свидетельствует лишь о чувствительности участников демократических протестов в Гонконге еще до начала в том же году, но осенью Революции зонтиков. Владельцы Twitter, Facebook и Google обратили внимание на отслеживание и атрибуцию сообщений только после гонконгских протестов 2019 г., когда информационные операции, поддерживаемые китайскими властями, широко дебютировали на зарубежных платформах основных социальных сетей, и впервые публично заявили, что эти кампании поддерживались Пекином.
Годовщина событий на площади Тяньаньмэнь, отмечавшаяся в 2014 г., не первый случай, когда владельцы неаутентичных учетных записей в Twitter предприняли действия, которые выглядели как скоординированная попытка повлиять на одно из сообществ сайта, в данном случае сообщество, ориентированное на Китай. В марте 2012 г. автор блога, посвященного вопросам кибербезопасности, Брайан Кребс задокументировал случай, когда боты Twitter «наводнили» протибетский хештег таким количеством ненужных твитов, что, согласно заявлению активистов, его невозможно было использовать для отслеживания публикаций в защиту движения за свободу Тибета. В марте 2014 г. владельцы ряда недавно открытых учетных записей с формальными именами выпустили каскад сообщений на китайском языке, осуждавших живущего в Нью-Йорке китайского блогера Вэнь Юньчао (активист, выступавший против цензуры и имевший в Twitter 124 000 подписчиков), как «предателя» и «дегенерата из дегенератов». В начале июня Вэнь снова был избран мишенью: с тех же аккаунтов были опубликованы сообщения, в которых его называли предателем. Еще один всплеск активности пришелся на май 2014 г., после того как Министерство юстиции США выдало ордера на арест китайских военных компьютерных взломщиков, обвиненных в кибершпионаже против американских фирм. Наконец, в августе того же года была проведена клеветническая кампания против китайского писателя-диссидента Мужун Сэюцуня: серия эссе на китайском языке, в которых критиковались его характер и сексуальная жизнь, получили более тысячи ретвитов от примерно сотни аккаунтов со схожими характеристиками.
Во всех этих случаях события развивались по одной и той же схеме, когда сотни почти идентичных аккаунтов пытались повлиять на китайское сообщество Twitter в направлении, соответствовавшем интересам компартии Китая. В своем электронном письме ко мне Вэнь рассказывал, что за два года до упомянутой выше интернет-кампании он уже становился объектом многочисленных кибератак, цель которых, как он думал, состояла в том, чтобы «оказать давление», заставить его «заткнуться» и подорвать доверие к нему самому и к его публикациям. По словам Вэня, он был уверен, что нападки были «результатом деятельности, организованной властями Китая».
Зачинщики еще одной кампании 2014 г. преследовали цель повлиять на восприятие Тибета. В июле того же года правозащитная группа «Свободный Тибет», базирующаяся в Лондоне, выявила около сотни учетных записей, владельцы которых регулярно публиковали материалы, изображавшие довольных жизнью тибетцев. При этом они часто ссылались на пропагандистские сайты, финансовую поддержку которым оказывали китайские власти. В большинстве аккаунтов использовался английский язык, а имена дополнялись профилями, «сконструированными» из стоковых изображений и фотографий моделей. После того как о подделках сообщила газета New York Times, в течение суток платформа Twitter закрыла многие из этих учетных записей.
В то время попытки изменить китаеязычный нарратив Twitter воспринимались как некая аномалия. Подавляющее большинство китайских пользователей интернета не имели возможности пользоваться Twitter, так как платформа была заблокирована на территории КНР, а партийные репрессии должны были быть направлены, в первую очередь, на обеспечение внутренней стабильности. Разумно ли рассматривать как политическую угрозу платформу социальной сети, недоступную среднему пользователю интернета в Китае?
В ретроспективе ответ на этот вопрос, как и общее направление усилий китайских властей, представляется очевидным. Китайское государство-партия, которое уже сделало все возможное, чтобы заставить замолчать своих зарубежных критиков в реальном мире, теперь пыталось предотвратить такое же вмешательство в мире интернета. Изучение многочисленных попыток Пекина цензурировать, контролировать и пресекать нежелательное поведение за пределами своих границ, позволяет сделать вывод, что эти усилия ограничивались ключевыми интересами Китая — Гонконгом, Тибетом, проблемой уйгуров и демократическим движением.
Поэтому выбор в качестве цели Twitter представляется логичным. Поскольку социальные сети материкового Китая подвергались все более строгой цензуре, Twitter превратился в своего рода подпольную сеть, в которой громко звучали голоса различных диссидентов и активистов. Китайские власти, в свою очередь, более всего старались заглушить эти голоса. Звездами китаеязычного Twitter были в основном китайские диссиденты. В 2014 г. у аккаунта известного художника Ай Вэйвэя в Twitter было 250 000 подписчиков, у стойкого правозащитника Тенг Бяо—76 000, у слепого активиста, защитника гражданских прав Чэнь Гуанчэна—17 000 подписчиков. Среди других известных китайских пользователей Twitter можно назвать лидера движения Тяньаньмэнь Чжоу Фэнсуо, живущего в Пекине диссидента Ху Цзя, проживающего в США активиста Ясюэ Цао, а также анонимных блогеров, поддерживающих свободу слова и другие демократические идеалы. Учетные записи в Twitter имели и некоторые китайские знаменитости, лояльные властям, но количество их подписчиков составляло лишь небольшую часть аудитории этих знаменитостей в социальной сети Weibo. В Twitter количество подписчиков фанатских аккаунтов китайских мегазнаменитостей, таких как автор бестселлеров Хань Хань или тайваньский певец Джей Чоу, было относительно небольшим—от 4000 до 17 000 пользователей.
В те дни в Twitter на долю официальных аккаунтов пользователей, связанных с китайским государством, приходился крошечный кусочек нарративного «пирога». Единицы китайских дипломатов имели собственные учетные записи. Сообщения государственных СМИ были почти не слышны. В 2014 г. у китаеязычного аккаунта государственного информационного агентства «Синьхуа» (был открыт в 2012 г.) насчитывалось всего 2200 подписчиков. В 2014 г. китаеязычная учетная запись официального издания ЦК КПК «Жэньминь жибао» имела в Twitter всего 3300 подписчиков.
Как представляется, примерно в 2019 г. китайские власти серьезно пересмотрели свою политику официального игнорирования платформ международных социальных сетей. Нельзя сказать, что это стало таким уж сильным потрясением, но за последние несколько лет количество подписчиков англоязычных страниц китайских государственных СМИ в социальных сетях США загадочным образом взлетело вверх. На моментальных снимках состояния базы подписчиков рупора компартии Китая в Facebook газеты «Жэньминь жибао» мы видим необъяснимый резкий всплеск. По состоянию на 6 апреля 2015 г. ее страница в этой социальной сети имела около 3 миллионов подписчиков. Всего через три месяца, к началу июля, их количество увеличилось почти в два раза и достигло 5,7 миллиона поклонников. «Либо Китай достиг невиданных высот в журналистике, либо мы видим нечто не совсем правильное». Аналогичные сомнения высказал и итальянский исследователь кибербезопасности Андреа Строппа, автор отчета о клик-фермах за 2013 г.
К 2021 г. количество подписчиков англоязычного профиля газеты «Жэньминь жибао» превысило 6 миллионов. В том же году аккаунт «Синьхуа» в Twitter собрал 12,3 миллиона подписчиков. Как намекнул Строппа, подобные показатели роста «подписки» убедительно свидетельствуют о том, что китайские государственные СМИ должны были заплатить за привлечение новых читателей. Впрочем, давайте опираться не на домыслы, а на факты. В августе 2019 г. государственное информационное агентство China News Service разместило на правительственном интернет-сайте объявление о контракте на 175 000 долларов США на «закупку» 580 000 новых подписчиков для своего аккаунта в Twitter. Этот профиль был ориентирован на государства с относительно крупными китайскими диаспорами, а также «англоязычные страны, которые проявляют внимание к развитию Китая».
«Усиление международного влияния Китая приводит к тому, что разные страны мира, особенно его зарубежные китайские и иностранные друзья, интересующиеся КНР, испытывают растущую потребность в информации о происходящих в республике событиях,—писало государственное СМИ о тендере.—Аккаунт агентства China News в Twitter — это информационный мост, связывающий китайцев, живущих за границей, и КНР; в то же время он усиливает влияние агентства China News за рубежом. Учитывая, что Twitter является новостной платформой, пользующейся большим международным влиянием, агентство China News проводит торги с целью привлечения внимания ее зарубежных пользователей». По-видимому, проведение конкурса на привлечение новых подписчиков оправдало себя. По состоянию на август 2021 г. аккаунт China News Service в Twitter имел 635 000 подписчиков.
В том же году китайские власти начали выслеживать, преследовать и задерживать жителей Китая, размещавших свои сообщения в Twitter. Когда в 2019 г. Ло Дайцин, студент Университета Миннесоты, приехал на летние каникулы в родной Ухань, он был арестован и приговорен к шести месяцам тюремного заключения за публикацию в своем анонимном аккаунте в Twitter нескольких сообщений, высмеивавших председателя КНР Си Цзиньпина. Других жителей Китая заставляли удалять свои сообщения, а некоторые пользователи были свидетелями того, как их твиты стирались хакерами. В ходе расследования газеты Wall Street Journal было установлено, что в период с 2018 по начало 2021 г. в Китае за размещение различных материалов в Twitter были приговорены к тюремному заключению по меньшей мере 50 человек.
В марте 2019 г. в Гонконге возникло новое демократическое протестное движение, участники которого требовали отложить принятие проекта закона об экстрадиции. На этот раз китайские власти окрыли новый фронт против этого движения—они начали крупное наступление в Twitter. В августе 2019 г. социальная сеть сообщила, что на ее платформе была обнаружена тайная информационная кампания, поддерживавшаяся китайским государством и направленная на подавление протестов в поддержку демократии в Гонконге. Twitter охарактеризовала эту деятельность как «скрытое манипулятивное поведение», цель которого заключалась в том, чтобы «намеренно и целенаправленно посеять политическую рознь в Гонконге, включая подрыв легитимности и политических позиций протестного движения на местах». Социальная сеть опубликовала архивы 936 наиболее активных профилей, а также сообщила о блокировке еще 200 000 связанных с ними аккаунтов, прежде чем их владельцы проявили значительную активность. Впоследствии и платформа социальной сети Facebook объявила об обнаружении небольшой сети учетных записей, связанных с китайскими властями, владельцы которых занимались той же самой деятельностью, что и владельцы аккаунтов в Twitter. В свою очередь, Google заблокировала более 200 подозрительных каналов в YouTube.
В последние годы государственные организации КНР израсходовали значительные денежные средства на приобретение целевых подписчиков на зарубежных платформах социальных сетей, особенно в Facebook и Twitter. К тому же у них имеется возможность найма пользователей. В августе 2019 г. Бюро по международным выставкам автономного района Гуанси решило привлечь подписчиков, которые содействовали бы продвижению выставки Китай-АСЕАН (Ассоциация стран Юго-Восточной Азии), которая ежегодно проводится в этой провинции совместно с десятью другими государствами—членами ассоциации. Согласно условиям тендера, подрядчик должен был привлечь 500 000 пользователей в Facebook и 30 000 подписчиков в Twitter, причем большинство из них должны были быть представителями целевой аудитории выставки.
В Китае местные государственные учреждения и организации часто заключают контракты на управление своими профилями на зарубежных платформах социальных медиа. 15 января 2021 г. Департамент культуры и туризма провинции Аньхой заключил контракт на один год на сумму примерно в 2 миллиона юаней с центром новостей и информации агентства «Синьхуа» на управление аккаунтами в Facebook, Twitter, Instagram, YouTube, TikTok и Douyin. Согласно условиям договора, к окончанию срока его действия количество подписчиков на аккаунты департамента в Facebook, Twitter и Instagram должно было увеличиться как минимум на 10%.
Передача органами власти разных зарубежных стран управления своими профилями в социальных сетях сторонним фирмам — обычная практика. Особенность Китая заключается в том, что внутри страны пользователи не имеют доступа к этим иностранным социальным сетям. Увеличение количества органов власти и государственных учреждений Китая, официально расширяющих свое присутствие в Facebook, Twitter, Instagram и YouTube, подчеркивает асимметричный характер обмена сообщениями, когда на международном уровне иностранные платформы рассматриваются как инструменты пропаганды и распространения другой официальной риторики, но поток информации в направлении внутренних пользователей остается перекрытым.
Особенно разительным является контраст в случае с Уханем — городом, который стремился использовать международные социальные сети для восстановления своей репутации, сильно пострадавшей за время пандемии. 8 декабря 2020 г. Управление культуры и туризма Уханя заключило договор на сумму около 145 000 долларов США с компанией Yingsai Baihui из Пекина на проведение маркетинговых кампаний этого управления на YouTube и в Instagram в течение одного года. В договоре были указаны целевые показатели для каждой платформы. Например, подрядчик должен был загрузить на YouTube видеоролики и обеспечить не менее 1 миллиона просмотров в течение года. Что касается Instagram, то подрядчик должен был добиться увеличения количества подписок на профиль бюро как минимум на 50 000 пользователей.
8 апреля 2021 г. Управление культуры и туризма Уханя объявило новый тендер на продвижение аккаунтов «Посетите Ухань» в Facebook и Twitter. Согласно подробным требованиям для участников конкурса, подрядчик должен был добиться увеличения количества подписчиков на профиль управления в первой социальной сети с 400 000 до 600 000 пользователей, а во второй—со 150 000 до 195 000 пользователей. В обоих случаях власти Уханя поставили условие, что прирост должен состоять из пользователей социальных сетей из крупных западных стран. 7 мая Управление туризма заключило договор с компанией Yingsai Baihui на сумму примерно 265 000 долларов США.
Чтобы донести до мира нужную партии и государству информацию, китайские власти попытались обратить вспять еще одну долгосрочную тенденцию, которая выражалась в отказе китайских дипломатов от участия в Twitter и в целом в поддержании сдержанного публичного профиля в этой социальной сети. В октябре 2018 г. аккаунты в Twitter имели всего 17 дипломатов КНР, но уже через год количество профилей увеличилось до нескольких десятков, а их владельцы начали публиковать или ретвитить преимущественно агрессивно-националистические сообщения. К февралю 2020 г. количество аккаунтов, принадлежавших китайским дипломатам, превысило 80. Официальный представитель МИД КНР Хуа Чуньин опубликовал свой первый твит 14 февраля 2020 г.
В совокупности все эти действия привели к тому, что к началу 2020 г. тон китайского дискурса Twitter начал изменяться. Платформа американской социальной сети уже напоминала поле битвы. Голоса демократических китайских критиков КНР, громко звучавшие в недалеком прошлом, все чаще заглушались большой и растущей сетью пропекинских пользователей. Уже в начале пандемии китайские власти были хорошо подготовлены к использованию Twitter и других зарубежных социальных сетей, чтобы переписать историю распространения COVID-19, а затем и усилить линию партии в отношении Синьцзяна, Тайваня, российской специальной военной операции на Украине и любые другие сообщения по своему выбору.