#flashmob_bulling
Они все получают бешеное садистское наслаждение. Я смотрела в лицо Рены и видела такой букет удовольствий от того, что она имеет возможность сделать мне неприятное.
Вчера вечером мы с Илаем проходили по площади. Где обычно тусуются все наши одноклассники… На мой телефон через секунду пришла куча эсэмэс. С одним словом: «Сука». В компании, в самом центре, восседала Вика и нарочито громко и визгливо хохотала. Я так скисла, что пришлось наконец все рассказать Илаю. Показала эсэмэски на своем телефоне. Он, конечно, расстроился. Но не из-за отношения моих одноклассников. А скорее из-за моего отношения к происходящему.
Он меня посадил на лавочку, присел передо мной и стал спокойно говорить. Он правильно говорил. Всё правильно. Что я должна быть выше этого. Что я такая-растакая и все это скоро закончится, что больше мы не встретимся с Викой-Реной, что это глупость так реагировать… Ну тогда и я рассказала ему все: и что я — инвалид, и про моих трех королей — доктора Натана, доктора Славу и доктора Варения Алексеевича. И мой диагноз, и про ремиссию, и про густую воду. И про песочные часы. И про девочку с длинными пальцами, и про остальных детей. И про то, как родители этих детей ищут деньги. Что у них процедура, например, должна быть сегодня, обязательно, что откладывать нельзя, а денег на препарат нет. И тогда родители закладывают квартиры. Потому что, каких бы запасов в нормальной семье не было, они иссякают. Потому что, кроме радио- и химиотерапий, нужно поддерживать печень, почки, кровь… И врачи долго не выдерживают, у них сдают нервы. Потому что ну нельзя же постоянно видеть глаза этих мам. И еще… маленькие дети привыкают. И не плачут, когда им ставят капельницы, делают болезненные уколы. И еще рассказала ему про то, как родители решились на Мистера Гослина. И почему. Чтобы меня вытащить из-под воды.
Это надо было сказать. Рассказать. Мне посоветовал доктор Натан. И Дима. И Полина. Они все говорили. Что все, кто меня любит (и кого я люблю), должны знать, что я человек не с капризами, а со своим образом жизни. Ну и я понимаю, конечно, что я… Ну я как реактор. Могу рвануть в любой момент. Хотя родные и врачи говорят, что у меня молодой и крепкий организм, что у меня не ремиссия, а я выздоровела. Окончательно. Это важно. Ну, так говорят мне. Я тоже хочу в это верить. Потому что — это я тоже рассказала Илаю — сначала я буду учиться, потом заниматься больными детьми, потом я планирую купить остров и быть там смотрителем по имени Gray Lime. Это все я рассказала ему этим вечером. И он вдруг спросил, как я смею сейчас из-за какой-то дуры и ее подлых вассалов подвергать опасности дело жизни стольких людей, моих родителей, а главное — Мистера Гослина. Он сказал: пойдем. И обнял меня за плечи. И повел меня домой.
Я с ужасом ждала, позвонит ли он утром и поедем ли мы к Бабусе, как планировали. Он позвонил как ни в чем не бывало. И мы поехали. И больше мы к разговору о буллинге в классе и о моей болезни не возвращались. Просто Илай стал еще внимательней и бережней. И еще — он теперь всегда держит меня за руку. Всегда. Когда мы идем, когда сидим, когда смотрим кино, когда читаем что-то вместе, когда играем с Мистером Гослином. Всегда.
Я сейчас думаю, нужно ли было Илаю вмешаться и подойти тогда к компании Вики-Рены и с ними разговаривать? Я расстроилась тогда, что он не пошел сразу разбираться, угрожать, защищать меня и себя… А сейчас я понимаю, что он правильно сделал. Он мудрый, Илай. Он сказал, что в таких случаях нужно делать вид, что ничего не замечаешь. Ты же не вступаешь в спор со злобной, несчастной, привязанной собакой, которая на тебя лает из-под забора. Просто быстро проходишь мимо. Ты помнишь, — он сказал, — мы с тобой и с Хэттером были у Бабуси, пошли гулять в лес и забрались в беседку у дороги. Кто ее построил, для кого… Мы туда забрались, а в потолке, в своде, оказалось гнездо шершней. И Хэттер по глупости ткнул туда палкой. А потом сообразил, что сделал. И тихо сказал: «Медленно встаем, выходим и убираемся отсюда. Укус смертельно опасен». И мы ушли, а потом побежали. Так и сейчас. Проходи мимо. Уходи подальше от этого гнезда. Она поймет чуть позже, и это будет ужасно, просто ужасно, что она будет чувствовать. И все, кому она сейчас платит, тоже поймут. Как это стремно… Только бы не какой-то очень высокой ценой, только не высокой ценой! Хотелось бы через год в рожи посмотреть этим, кто деньги берет за то, чтобы тебя травить…
Что меня тогда удивило, что Илай ни одного оскорбительного слова о Вике не сказал. Только «дура» и «глупая». Все. Ни Дима, ни Кузя, ни Агния, ни Полина ничего не знают о буллинге в школе. Просто озабочены, что я бледная, плохо ем и все время дергаюсь. Они относят это к тому, что я нервничаю из-за экзаменов и тестов. Ну еще не хватало Диме бегать на улицу и курить из-за какой-то Вики и ее своры.