Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Светлана Шнитман-МакМиллин. Георгий Владимов: бремя рыцарства. М.: Редакция Елены Шубиной, 2022. Содержание
Нужно сказать, что вплоть до последнего десятилетия подрывная идеологическая прокси-война, которая велась бы не прямыми военными действиями и не шпионажем, была за гранью наших представлений. Владимов, выехав из СССР, не понял, и не мог понять, что в случае НТС речь идет о такой прокси-войне, в которой мифология важнее реальности. Задавая совершенно оправданные вопросы, он втыкал иголки в раздутый мыльный пузырь, при том что ни одна из сторон не хотела, чтобы этот пузырь лопнул:
Мое любопытство пришлось им очень не по душе. Они не ожидали такой неожиданной самостоятельности и независимости. В их планах было приобрести под свое крыло, заполучить известного писателя, правозащитника. Обеспечить его и дать работу, ожидая, что он покорно вольется в их здоровый коллектив и станет членом НТС. Мечта была несбыточная, и расчет был без хозяина. Но Романов был человек ловкий и хитрый, и понимал, что нужно прилаживаться и терпеть. Важно иметь хороший журнал с известным и авторитетным редактором. И не выносить сор без избы. Важно, чтобы эмиграция ничего не знала о конфликтах и разногласиях. Но я разговаривал с друзьями, рассказывал им, в какой среде оказался, и потом слушал упреки от членов НТС в «неколлегиальности»: «Не нужно было про это рассказывать...» Не скажу, чтобы вначале вмешивались в то, что печатал. Но когда я захотел изменить обложку — она была цвета лягушки в обмороке — на голубую новомировскую, это вызвало большое недовольство: «Зеленый — цвет надежды!»
Они скучные серые люди. Я занимался журналом, а им хотелось вовлечь меня в свои мероприятия. Я два раза выступил у них в клубе, сделал доклады о цензуре, о Твардовском. Единственный, с кем можно было говорить, был Романов, человек дошлый, хитрый, очень умный, с большим жизненным опытом. Постепенно обстановка стала ухудшаться, хотя журнал выходил и стал ведущим в эмиграции. Стали приходить письма от каких-то членов НТС, что журнал я веду неправильно. Один раз пришла анонимка (по почерку мне кажется, что ее писала Артемова) с упреком, что я допускаю много ненормативной лексики в журнале. Они считали Васю Аксенова и Сашу Соколова «фривольными авторами». А уж Феликс Кандель был просто шоком. Это все была глупость, потому что в «Гранях» ненормативной лексики было меньше, чем в других журналах. Но получение анонимок в западной жизни — с этим я мириться не собирался.
В Бременском архиве я нашла корреспонденцию с членом НТС Н. И. Петровым, относящуюся к этой анонимке (ее самой во владимовском архиве нет). Она ясно показывает возрастающее раздражение Владимова:
К сожалению, история с анонимкой, подброшенной на мой редакторский стол, не представляется мне столь безобидной, как Вам. Мнение не шибко грамотного читателя о «заборной литературе» в «Гранях», которое и Вы находите несправедливым, никак не может меня интересовать. Но приобретя черты анонимности [и будучи представленным в предновогодний, своего рода итоговый, день], это мнение приобретает и другой смысл, отчетливо выраженной оппозиции НТС новым «Граням». Наполучавши анонимок от КГБ, никак не предполагал, что эта нечистая игра продолжится в здании «Посева».
История эта после обмена несколькими письмами заглохла, хотя при чтении ее становится ясно, что обострение отношений — вопрос времени.
Потом начались разговоры, что раньше это был «русский журнал», а теперь «русскоязычный». И письма такие приходили. Слишком много еврейских фамилий среди авторов. Раньше Журнал был «истинно русский», а теперь стал просто «эмигрантский» и «интеллектуальный». Я хорошо знаю, что за такими упреками в «русскоязычности» кроется...
В архиве хранится рукописное послание от 14 ноября 1985 года, на которое Владимов ссылался в «Необходимом объяснении» :
Вена, 14.11.85
Г-ну Владимову,
Главному редактору журнала «Грани»,
6230, Frankfurt a. M. 80
Уважаемый господин редактор,
Сообщаю Вам, что я прекращаю подписку на Ваш русскоязычный листок и не желаю больше видеть его в своем почтовом ящике. Причины того, я думаю, Вам ясны. Объяснять Вам, почему данный листок является плевком в русскую православную душу, я надеюсь, излишне. Вы сами прекрасно это знаете. За номера, присланные мне в этом году, будет, разумеется, заплачено.
С уважением
Елена Ванина
Erlachgasse 84/18
A — 1100 Wien (FSO).
По словам Владимова, «высший эшелон» никакого антисемитизма себе не позволял, но в более низких слоях союза он никуда не делся: «Но сначала мы как-то терпели ради журнала, ради авторов, которых печатали. Но все катилось к тому, что придется расстаться. Я начал получать письма, излагающие претензии, ну, и конечно, отвечал на них».
Писем, обращенных руководством НТС к Владимову, в архиве очень немного, и они относятся, как правило, к более позднему периоду. Но к началу 1986 года атмосфера была напряженной и продолжала накаляться. Романов и его окружение считали, что журнал теряет «четкое индивидуальное лицо», хотя не совсем ясно, что имеется в виду, и почему Владимову не очертили это «лицо» при поступлении на работу. Однако в тот момент НТС не вмешивался, хотя Романов говорит о «недовольстве» организации, и о том, что продолжение такой литературной линии привело бы в будущем к конфликту. Владимов чувствовал это недовольство. Я приведу отрывок из письма Георгия Николаевича к председателю Исполнительного Бюро НТС Ю. Б. Брюно, которое демонстрирует его восприятие отношений с руководством НТС и ясно показывает, что дело идет к разрыву отношений:
Что журнал стал интереснее, приблизился к современности, к нуждам сегодняшней России, вполне может стать первым журналом в русском Зарубежье, я слышу от коллег-писателей, от читателей, эмигрантов и аборигенов, наконец, из Совдепии, не слышу — на Флюршайдевег 15...Член НТС, В. Филимонов, высказывает мне озабоченность, что у нас перебор с еврейскими фамилиями и что мы оскорбляем верующих, — каким же образом? Тем, что мы печатаем, как их оскорбили в СССР?
...Еще один член — и как будто не рядовой, а из руководящих — А. М. Югов выражает свое недовольство в формах вполне унитазных: орет благим матом [и буквально — матом] на моего сотрудника Л. Рудкевича, сотрясая междуэтажные перекрытия, что мы ему, Югову, маститому публицисту, предпочитаем «каких-то» Вайля и Гениса; называет он их — «шваль и пенис»...
Суть расхождений двух сторон понятна: Владимова интересовала литература и литературный процесс, поэтому качество рукописей было его единственным критерием. Для НТС основным был все-таки политический аспект литературы и публицистики, даже в ущерб качеству материала. В феврале между Владимовым и Исполнительным бюро НТС состоялась встреча, после которой Брюно писал:
Юридически журнал Грани принадлежит издательству Посев. Но само издательство было шаг за шагом, книга за книгой и номер за номером, отстроено за четыре десятилетия членами НТС и в опоре на НТС...
Как в общественном сознании, так и практически, Грани неизбежно останутся «журналом НТС»; но одновременно Грани могут быть и «журналом Владимова» — нести на своем содержании Ваш отпечаток и одновременно пользоваться результатами работы НТС с авторами издательства Посев в России и распространительной сетью Союза. Но это возможно, да и вообще делать Грани возможно, не в противостоянии и конфликте, а только совместно с НТС и в опоре на него.
Еще раз хочу подчеркнуть, дорогой Георгий Николаевич: журнал под Вашим руководством отвечает ожиданиям руководства НТС. Что же касается Ваших трений с издательством Посев и НТС, снова выражу надежду на то, что устранение недоразумений позволит нам вместе делать общее дело в атмосфере взаимного доверия и доброжелательства.
Но атмосфера не разрядилась, и напряжение только нарастало:
Я им явно пришелся не ко двору, и Наташа, которая тянула журнал и во всем меня поддерживала, тоже вызывала их большое недовольство. Мы были в этом «коллективе» — чужие, так что дело дошло до того, что я перестал ездить в редакцию «Граней», находившуюся в здании «Посева» В комнате, принадлежавшей журналу, работала молодая женщина, заведующая редакцией, которой я отдавал все распоряжения по телефону. Мы же с Наташей работали дома в Нидернхаузене. С НТС переписывались, даже по телефону больше не разговаривали. Становилось ясно, что долго такое сотрудничество продолжаться не могло. Тон постепенно менялся.
Конспирация их носит характер бутафорский, и они очень неаккуратно хранят свои документы. Так на стеллажах «Граней» лежали отчеты от курьеров-туристов, которые меня посещали. Конечно, когда к нам в Москве приходил такой молодой человек, мы сажали за стол, угощали, разговаривали. Мой сосед Леонид Седов хорошо знал английский и помогал нам. А потом выясняется, что этот турист писал отчет, включая туда сведения, сколько я пил, какие у нас с Наташей отношения, как я отношусь к славе литературной, насколько высоко себя ценю. Однажды Романов забыл в редакции на своем столе бумаги, и Наташа, присевшая на его стул, прочитала отчет Владимира Рыбакова о посещении какой-то французской графини. И там он описывал, какие у нее отношения с мужем, возможно ли, что у нее есть любовники, и главное — можно ли добиться от нее денег в этот «Союз меча и орала» — НТС. Они тоже пытались мне гадости про Наташу говорить: «Она вас порочит!» А ей про меня, что ее «не ценю». Мы сразу эти разговоры пресекли. Тогда они попытались затащить Елену Юльевну в свое болото. Ее приглашали в гости к людям, ей по возрасту подходящим, и там вели осторожные беседы. Но Елена Юльевна была — скала. Тогда Романов стал Наташу обихаживать. Пригласил в ресторан для конфиденциальной беседы, и предложил ей вести журнал, стать главным редактором «Граней»: «А Владимов будет автором. Он же писатель, ему нужно больше времени для своего творчества. А вы вполне сможете!» Наташа ему ответила: «Я — человек Владимова. Я могу помогать ему, и никому больше».
Потом стали мне уже прямо объяснять, что я, как редактор, от них завишу, так как «Грани» — журнал НТС. Я попытался найти status quo и написал, что, если они дадут мне без помех делать журнал, мне их партийные дела безразличны.
Я приведу отрывок из этого письма:
3 июня 1986 г.
Директору издательства «Посев»
Н. Б. Жданову
Уважаемый Николай Борисович,
Благодарю Вас за письмо от 26.5.1986
Благодарю искренне — оно мне многое приоткрыло. Все не мог я никак в толк взять, как объяснить Ваше требование сдавать журнал целиком — нелепое, непрофессиональное, не способствующее ни качеству журнала, ни его выходу в срок. Теперь понимаю — так удобнее цензору. В самом деле, не бегать же ему [или ей] в типографию за каждым материалом по отдельности...
Привыкши к субсидиям, Вы, по-видимому, вполне равнодушны к увеличению или падению подписки, для меня же это — показатель моей работы. Вам — как издателю — не мешало бы знать: подписчик очень не любит, когда выписываемый им журнал приходит не в срок. Или это хроническое и прогрессирующее опоздание устраивается преднамеренно? Ведь именно таким образом советская цензура сбивала подписку на «Новый мир»...
Знали бы мы тогда, что за обстановочка в этих «Гранях», не видать бы вам ни одной статьи, ни «Верного Руслана», ни меня во Франкфурте!
Надеюсь, Вы усвоили, что со мной, как с Тарасовой, не будет. Со мной будет вот как: номер я буду привозить лично Вам, полчаса на просмотр в моем присутствии, затем вместе с Вами сдаем номер в типографию под расписку. То же самое — с версткой. И чтоб никаких «швигемуттеров», «швигефатеров» и прочих посторонних духу не было возле «Граней»!
Вас огорчает «атмосфера отчужденности и даже враждебности», которой я и Наталия Евгеньевна «отгораживаемся» от издательства, — так поищите у себя, откуда эта атмосфера, из чьего зловонного рта! Не было людей, доверчивее к вам настроенных, чем мы во Франкфуртском аэропорту 26 мая 83-го года. Думаю, других таких дураков — не будет, мы последние. Сколько же надо были приложить усилий, чтоб наше доверие рассеялось в дым! Вот, оказывается, что и на работу меня оформили неправильно, пользуясь моим незнанием германских налоговых законов, — значит, с самого начала были обман и ложь. И продолжаются они поныне... Я никогда не отказывался от участия в жизни издательства. Но сидеть на издательском совете рядом с мадам Артемовой, оболгавшей мою жену и меня самого, подсылавшей ко мне Филимонова задавать «каверзные» вопросы [на самом деле — клинически идиотские], — увольте...
Впрочем, до НТС мне уже нет дела. Настоятельно прошу только об одном — НЕ МЕШАЙТЕ МНЕ ДЕЛАТЬ ЖУРНАЛ «ГРАНИ». Я намерен сосредоточиться только на нем и на своей литературной работе. Вот единственный приемлемый для меня компромисс с вами.
Я отправил это письмо 3 июня, и в тот же день пришло письмо от директора «Посева» Н. Б. Жданова (подходящая фамилия!), что они отказываются от наших услуг. Причины увольнения не объяснялись: «Благодарим вас за вашу работу. В дальнейшем от сотрудничества отказываемся...» И в том же письме было написано, что я «...проявил нелояльность к НТС», хотя я им никакой лояльности изначала не обещал.