Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Оксана Мутиева. Повседневность дагестанской женщины: Кавказская война и социокультурные перемены XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Содержание
Уклад семейной жизни исследуемого периода характеризовался устоявшимися патриархальными отношениями, которые отражали особенности социально-экономического и культурного развития дагестанских народов. Общее, что характеризовало специфику взаимоотношений между всеми членами семьи, — это строгая иерархия норм поведения. В патриархальном семейном быту дагестанцев главенствующая роль принадлежала отцу семейства. Господство мужа в традиционной семье воспринималось не как деспотическая власть, а как легитимное главенство.
Традиционными были и представления о женщине как о домашней хозяйке и воспитательнице детей. Такая модель не являлась характеристикой исключительно кавказского общества, а в разных вариациях была присуща любому традиционному обществу исследуемого периода.
Внутрисемейная позиция дагестанской женщины зависела от многих факторов. Среди них, безусловно, ее социальный статус, возраст, особенности семейного уклада жизни, культурные традиции народа и т. д. Вся семейная жизнь дагестанской женщины — восхождение по ступеням этой иерархии. Существенное влияние на уклад семейной жизни оказала сама форма семьи — большая неразделенная семья или малая семья. По мнению Б. Р. Рагимовой, именно форма семьи, большая или малая, определяла положение женщины в семейной жизни. В отличие от большой неразделенной семьи, где господствовали патриархальные порядки и власть старшей по возрасту женщины, в малой семье молодая невестка была сама хозяйкой.
Отмечая тяжелую долю молодой снохи в большой неразделенной семье, С. Ш. Гаджиева подчеркивала, что женщина и минуты не сидела без дела. Автор полагала, что только с появлением в доме новой молодой невестки положение предыдущей невестки улучшалось.
Безусловно, статус женщины менялся на протяжении всей семейной жизни. Б. Р. Рагимова отмечала факторы, определяющие его: замужество, рождение ребенка, женитьба сына. При этом с женитьбой сына женщина, будучи в статусе свекрови, начинала проявлять свои властные качества в отношении членов семьи.
По мнению М. М. Ковалевского, в семейной жизни кавказских народов все молодые невестки повторяли путь своих свекровей. Отмечая эту особенность, автор подчеркивал, что именно мать подстрекала сына к суровому обращению с женой, как с ней обходился его отец. Автор полагал, что все эти советы не пропадали даром, а чаще всего исполнялись буквально.
Для замужней женщины в неразделенной семье существовал целый комплекс предписаний, которые должны были неукоснительно соблюдаться. Такая модель доминирования и подчинения полов в соответствии с вековыми традициями дагестанских народов поддерживалась институтами этнокультуры. Надо сказать, что у каждого народа имелись свои национальные особенности, которые сказывались на семейной жизни. Так, по сведениям Маная Алибекова, по кумыкским адатам порядочным женам предписывалось не есть при мужьях и воды не пить на их глазах. Нарушившие же данные адатные установки слыли в обществе «нерадивыми женами», бросавшими тень на своих мужей.
Свои особенности имел и институт брака. При выборе жениха или невесты руководствовались общепринятыми в традиционном обществе запретами и ограничениями, которые допускали только внутрисословные браки. Были распространены преимущественно эндогамные браки, за исключением кумыков и ногайцев, у которых практиковалась экзогамия, имевшая место на Северном Кавказе.
Анализ источников свидетельствует, что традиции сословной эндогамии в народе соблюдались самым строгим образом. А нарушение эндогамных порядков всегда встречало осуждение в обществе. Прежде всего этому препятствовал тухум (род), основу которого составляли эндогамные внутритухумные браки, родственные или кузенные. Глава тухума принимал участие во всех семейных делах, обсуждая с родителями брачующихся вопросы, связанные с выбором брачного партнера. Так, например, в Кайтаге (Уркарахское наибство) женились преимущественно на членах своего тухума, особенно в больших тухумах. Лишь в исключительных случаях, когда не было собственной пары в своем тухуме, женили пары из различных тухумов.
По мнению М. А. Агларова, предпочтение внутритухумных браков среди дагестанских народов не дает основания утверждать об абсолютной эндогамии, это скорее обусловлено спецификой общественно-политического строя.
Среди аварских народов предпочтение также отдавали сословным бракам. Вместе с тем на женитьбу юноши на девушке низкого сословия в тухуме смотрели более снисходительно, чем на выдачу дочери за представителей этого сословия.
Более принципиальны в вопросах брака были жители Келебского общества. Так, например, если женщина выходила замуж за пределы своего села с согласия ее опекуна, то с жениха и невесты взымался штраф в размере пахотного участка. В условиях малоземелья это было существенным наказанием, и заставляло сообщество соблюдать внутритухумные порядки.
Предпочтительность эндогамных браков многие исследователи объясняют причинами социально-экономического характера: малоземелье, кровная месть, калым, имущество и т. д. Принималось во внимание то обстоятельство, что в условиях малоземелья горных районов эндогамные браки исключали отчуждение земли, которая у части народов давалась девушке в качестве приданого.
По замечанию С. Ш. Гаджиевой, женщина, отданная в замужество в более низкое сословие, как бы становилась потеряна для собственного сословия.
С. С. Агаширинова видела в жене, взятой из другого тухума, определенную опасность для ее собственного тухума, особенно в условиях постоянных распрей и кровомщения.
Предпочтение эндогамных браков нашло отражение и в фольклоре дагестанских народов. Так, в пословицах ярко проявляется отношение семьи и общества к выходу девушки в иноэтническую среду. В частности, кумыкская пословица «Чистое золото реку не переплывет, хорошая девушка село не оставит», пословица гунзибцев «Хорошая корова за реку не уйдет», у чародинцев — «Хорошая девушка свое село не оставит, хорошая кобыла реку не перейдет!»
Важной составляющей в эндогамных браках была сумма калыма, которая могла быть оговорена между родственниками. Не вызывает сомнения, что при необходимости родственники со стороны жениха и невесты могли договориться между собой о предполагаемом минимальном размере выкупа. Существенным было обстоятельство, что в таких браках редким явлением были разводы. Желая сохранить семью, все члены тухума всячески старались примирить стороны семейного конфликта.
Безусловно, в условиях начавшейся Кавказской войны тухумные отношения и эндогамные браки давали преимущество в добывании хлеба насущного. Большому родственному коллективу легче было обеспечить себя необходимым и легче переносить тяготы военного времени.
При выборе невесты самое пристальное внимание уделяли ее нравственным качествам: целомудрие, кроткость нрава, уважение к старшим, мнение окружающих о девушке и др. О том, какое значение придавали в обществе чести девушки, свидетельствуют пословицы и поговорки: «Достойная жена дом украшает», «Посмотрев на мать, бери в жены дочь», «По чистоте чашки суди о пище, по матери выбирай невесту», «Не женись, если расхваливает мать, а уважают соседи — не упускай» и др.
Заметим, что нравственным качествам матери девушки придавали большое значение. Сложился стереотип в патриархальном дагестанском обществе, что мать, слывшая в народе безнравственной, не могла воспитать достойную дочь. Поэтому, прежде чем прийти сватать девушку, смотрели, какая у нее мать.
Начавшаяся Кавказская война отразилась на привычных формах жизнедеятельности дагестанских народов. По замечанию М. М. Блиева, «война сдвинула с места все пласты традиционного, переступив все мыслимые и немыслимые пороги привычной жизни». В том числе под влиянием военных событий происходила трансформация повседневного семейного уклада жизни дагестанского общества.
Существенным образом военный фактор отразился на повседневной семейной жизни населения Нагорного Дагестана и Чечни, которые вошли в состав теократического государства — имамат. Все сферы жизнедеятельности людей на подконтрольных имамату территориях подчинялись исключительно шариатским законам: общественная и личная жизнь, отношения между полами, воспитание детей и др.
Наиболее ревностным сторонником нововведений в имамате был имам Шамиль, который, реформировав некоторые положения шариата, создал свой свод военных и гражданских законов — низам.
Под влиянием шариатских веяний происходило ослабление адатных норм, что не могло не отразиться на брачно-семейных отношениях. Шариат, с одной стороны, давал женщине намного больше семейных прав, чем патриархальные адаты, но, с другой стороны, шариат способствовал ужесточению сегрегации полов. Несмотря на то что в традиционном обществе гендерные отношения базировались на доминировании мужчин во всех сферах жизни, строгой гендерной регламентации не существовало. Особенно это ощущалось в горной части Дагестана, где женщины были наделены большей свободой в семейной жизни, в то время как у равнинных народов, в частности у тюркских, имела место существенная ограниченность женщин в семейном быту. По мнению С. Ш. Гаджиевой, это объяснялось сравнительно скудным участием женщин тюркских народов в хозяйстве. В результате положение женщины в семье неизбежно становилось более зависимым и подчиненным мужу.
Семейную жизнь дагестанцев изучали многие русские дореволюционные авторы, которые представили ее исключительно с позиции дискриминационной практики в отношении женщин.
Именно в таком контексте их семейную жизнь запечатлел военный историк Н. Ф. Дубровин. По мнению автора, в семейной жизни горских народов не было ничего такого, что можно было назвать счастьем. Причину этого автор видел в бедности, отсутствии любви, а также частых ссорах между супругами. При этом Дубровин выделял две полярные стороны семейной жизни: с одной — безграничная лень мужа, а с другой — невыносимо тяжкий и беспредельный труд жены. Автор полагал, что такое положение вещей говорит не в пользу семейного счастья.
Интересные наблюдения, отражающие семейную жизнь аварского аула Ботлих, оставил в своем этнографическом очерке Н. Львов. Он утверждал, что власть мужа над женой была деспотической, а женщина всегда должна была заслужить благосклонное внимание со стороны мужа. В противном же случае ее доля была несравненно хуже, чем у раба. Главную причину такого положения женщины автор видел в духовенстве, которое не упускало случая внушить горянкам, что их главная религиозная обязанность состоит исключительно в угождении мужьям. По сведениям Львова, проповеди дибиров, которые по четвергам читались для женщин у мечети, многим горянкам казались скучными, а некоторые — смешными. Автор отмечал, что, посылая и десятнику и дибиру тысячи проклятий, женщины отправлялись к мечети, куда их призывал страх наказания.
Желая узнать причину нежелания женщин ходить на эти проповеди, Львов спросил их, почему они проклинают дибира, который учит добру. Самая смелая из них ответила, что добро лишь мужьям, а не женам, которым жутко от этих проповедей.
Отчасти авторы правы, так как по исламской традиции послушание мужу является краеугольным камнем семейных отношений. Такая модель, по мнению социолога И. С. Кона, была характерна для любого традиционного общества. Различия между супругами освящались религией, а женщине всегда отводилась зависимая, подчиненная роль.
Но это вовсе не означает, что женщина находилась на положении бесправного раба. В частности, такое твердое убеждение о бесправности жен сложилось у офицера русской армии Д. И. Свечина, который полагал, что дагестанец смотрит на хозяйку дома как на рабочее животное, а женщина в Дагестане находится «в совершенном рабстве».
Очевидно, что, наблюдая за повседневной жизнью жителей аула, автор мог видеть лишь внешнюю сторону семейных взаимоотношений, а не то, что происходило в стенах дома. Традиционный этикет дагестанских народов исключал внешнее проявление к женщине особых чувств, в том числе сострадания, что, безусловно, давало почву для такой оценки: муж — вечный деспот, а жена — его жертва. Выразительна в этом плане оценка семейного быта М. О. Косвена. Досконально изучивший традиционное общество народов Кавказа, автор отмечал, что власть главы семьи не была неограниченной. По мнению автора, глава всегда считался с мнением домодчацев, советовался с ними во всех серьезных случаях. Кроме того, автор подчеркивал, что наиболее важные вопросы решались семейным советом.
Надо заметить, как бы ни складывались отношения внутри семьи, прилюдно ни женщина, ни мужчина не позволяли себе проявить неуважение друг к другу. В первую очередь, они тем самым заботились о репутации своей семьи и своего тухума. Не следует забывать, что в общественном и семейном быту дагестанских народов существенная роль отводилась тухуму как регулятору семейных и общественных проблем. При необходимости многочисленный тухум улаживал семейные конфликты, не давая им преодолеть порог приватного пространства. Запятнанная репутация членов семьи зеркально отражалась на репутации всего тухума. Это в определенной степени заставляло людей соблюдать нормы семейного этикета.
Не опровергая патриархальность традиционного семейного быта, дореволюционные авторы отмечали, что дагестанская женщина занимала в семейной иерархии достойное место. Так, Б. К. Далгат, указывая на подчиненное положение женщины-дагестанки на людях, считал, что зачастую внутри семьи она — полная хозяйка в доме. Мало того, с ней считается муж, который очень ею дорожит. По мнению автора, суровый горец даже находится под башмаком своей половины. Автор полагал, что только общественное мнение заставляет мужа перед другими проявлять властные качества и грубо обращаться с женой.
В свете сказанного представляют интерес материалы Г. М. Дебирова, характеризующие особенности внутрисемейных отношений дагестанских народов. По мнению автора, покорное поведение жены объясняется не столько сохранением репутации мужа, сколько сохранением авторитета семьи. Автор полагал, что для дагестанской женщины было важно прилюдно представить именно мужа, даже не слишком одаренного способностями, главой семьи, а значит, и хозяином положения.