Рассказ «Старое кладбище в Сируре» был впервые опубликован в журнале «The Times of India Annual» в 1939 году и в том же году включен в сборник «Индийские рождественские истории». Автор рассказа Ч. А. Кинкейд, блестящий знаток индийской истории и фольклора, искусно вплетает в повествование события собственной биографии, военную историю колониальной Индии и мистический сюжет с привидениями.
Ч. А. Кинкейд
Старое кладбище в Сируре
Перевод, вступление и комментарии: Александр Перекрест, Вера Столярова, Мария Никитина.
Редактор: Анна Гайденко.
Перевод по изданию: Ghost Stories from the Raj / Ed. by R. Bond. New Delhi: Rupa, 2002.
За несколько лет до Великой войныВеликой войной (the Great War) в англоязычном мире называли Первую мировую войну до начала Второй мировой. Наравне с другими терминами название используется и сегодня. я служил судьей в ПунеГлавный город государства маратхов. В результате третьей англо-маратхской войны 1817–1818 гг. Пуна перешла под управление англичан. и иногда приезжал с инспекцией в Сирур, старый военный городок милях в сорока от Пуны, в котором еще со времен завоевания 1818 годаРечь идет о третьей англо-маратхской войне 1817–1818 гг. — крупнейшей и заключительной из серии войн между Британской Ост-Индской компанией и Маратхской конфедерацией. Закончилась победой британцев и переходом большей части Индии под их контроль. квартировал Пунский кавалерийский полк. Неподалеку от офицерских глинобитных бунгало и столовой располагалось старое кладбище. Здесь больше не хоронили, на нем покоились офицеры прошлых поколений, павшие жертвой холеры, брюшного тифа или какого-то еще из бесчисленных недугов, поджидающих английского солдата в восточных землях. В центре возвышался надгробный камень намного больше прочих, и я часто замечал, что индийские кавалеристы, проезжая мимо, отдавали ему честь. Мне не хотелось спрашивать об этом офицеров Пунского полка, хотя пару из них я неплохо знал. Это было не мое дело, и я не допытывался, чтобы не показаться бесцеремонным. Тем не менее однажды, увидев, как несколько человек салютуют, вытянувшись в струнку и вперив взгляд в высокое надгробие, я не смог сдержать любопытства. Встретив капитана Джонсона, который слыл добропорядочным и отзывчивым джентльменом, я выпалил:
— Простите мне глупое любопытство, но не могли бы вы рассказать, почему ваши кавалеристы с таким усердием и постоянством салютуют кладбищу? Я вполне понимаю, что их долг — приветствовать живых офицеров, но неужели они должны отдавать честь и мертвым?
— Нет-нет, они отдают честь не кладбищу: они приветствуют старого полковника Хатчингса. Он командовал полком в 1820-х. Говорят, он иногда выходит и сидит на своем надгробии. Вон на том большом камне в середине. Иногда один, а иногда — с женой.
— Дружище, о чем это вы? Они же давным-давно умерли. Вы хотите сказать, их духи сидят на надгробии? А сами вы их видели?
— Ну, не знаю, — ответил Джонсон, смутившись. — Мне казалось, я видел их раз или два, но наверняка это был лишь плод моего воображения.
— Но скажите, что это за полковник Хатчингс? Почему он сидит на своей могиле? Кто была его жена? И почему она тоже там сидит?
— Послушайте, — сказал Джонсон добродушно, — я знаю, что перед вашим допросом сам черт не устоит, но у меня нет ни времени, ни сведений, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Вы же скоро будете в Пуне: пошлите за старым рисальдар-майоромНаивысший ранг для индийского офицера в кавалерийском полку Британской индийской армии. Доверенный советник командира полка — как правило, британца. Шинде. Я сейчас дам вам его адрес. Он знает о полковнике Хатчингсе все и иногда рассказывает нам его историю после обеда, когда мы приглашаем его в Сирур, а приглашаем мы его каждый год на наши полковые спортивные состязания. Он давно в отставке, но память у него отменная.
И с этими словами Джонсон записал имя рисальдар-майора и его адрес в Шукурвар-ПетОдин из исторических районов («петов») г. Пуна, в переводе с языка маратхи — «пятничный район». Старейшие исторические районы в Пуне называются по дням недели: торговцы и ремесленники каждого из них вели торговлю в определенный день., известном квартале Пуны.
По возвращении в штаб я отправил рисальдар-майору Шинде письмо из официальной резиденции судьи в Сангаме. Я просил оказать любезность и заехать ко мне в 9 утра в любой день, когда у него только найдется время. Я упомянул имя капитана Джонсона и честно признался, что мне не терпится послушать рассказ о кладбище в Сируре и в особенности о могиле полковника Хатчингса. Утром два дня спустя к дому подъехала тонгаТакже «танга» — индийская повозка, запряженная одной лошадью., и из нее вышел почтенный пожилой маратхМаратхи — одна из народностей, проживающих в Западной Индии, составляла основную часть Маратхского государства (империи, затем конфедерации), существовавшего в XVII–XVIII вв., которого с большим уважением встретил и проводил в дом судейский жезлоносецДолжность, введенная в колониальную эпоху, но существующая и по сей день. Основная роль — идти впереди судьи и предупреждать окружающих, чтобы те оказали судье должное уважение. Отличительный знак — серебряный жезл длиной около полутора метров и весом примерно 8 кг..
Справа — рисальдар Пунского кавалерийского полка в парадной форме. Изображение на сигаретных карточках, серия «Солдаты полков Британской армии в парадной форме», 1938 г.
От всей души пожав гостю руку, я поблагодарил его за приезд и спросил:
— Вас зовут Шинде, не так ли? Вы из рода его высочества махараджиВерховный правитель (князь) индийского княжества, в данном случае — маратхского княжества Гвалиор. Шинде?
— Сахиб, я Шинде из Кизарнагара; вы изучали нашу историю и несомненно знаете о великом Мадхаврао ШиндеВозможно, речь идет о Мадо Рао Шинде (Скиндии), который правил с 1876 по 1925 г., что был готов отречься от всех своих титулов и званий и стать частью нашей семьи; впрочем, сейчас речь не об этом. Я прочел в вашем письме, что вы бы хотели услышать рассказ о полковнике Хатчингс-сахибе. Можно сказать, что он по родству мне ближе, чем его высочество махараджа, ведь он был женат на женщине из моей семьи.
— На женщине из вашей семьи? Что вы имеете в виду, рисальдар-сахиб? Он был англичанином и никак не мог жениться на ком-то из вашей семьи. Да и родители этой женщины ни за что бы не позволили ей выйти замуж за христианина, кем бы тот ни был.
— И все же, сахиб, он женился, и от этого-то и произошли все беды. Если вы хотите услышать эту историю, я расскажу ее вам.
— Я выслушаю вас с большим удовольствием.
— Полковник Хатчингс-сахиб, как рассказывал мне отец, вместе со своей частью стоял в Кирки еще до войны пешвыПремьер-министр государства маратхов. Титул был упразднен в 1818 г. после разгрома маратхов в третьей англо-маратхской войне. с англичанами в 1818 году. Хатчингс-сахиб, тогда еще капитан, был молод, красив и, похоже, очень нравился нашим женщинам. Однажды он со своим эскадроном кавалеристов — состоявшим в основном из мусульман и махаровВ государстве маратхов одна из каст неприкасаемых. Махары массово становились рекрутами Ост-Индской компании во времена англо-маратхских войн., готовых без промедления погибнуть за своего английского предводителя, — скакал по берегу Мула-Мутхи, пониже того места, где сейчас большая дамба и мост. Так случилось, что один из рода Шинде из Кизарнагара незадолго до того умер, а его вдова, как и положено в нашей семье, должна была стать сатиВдова, которая, согласно традиции, сжигалась заживо вместе с покойным мужем на костре. Сам обряд самосожжения также назывался «сати» и считался кульминационным завершением брака. На практике сати мог совершаться в добровольном, принудительном и даже символическом порядке. Название произошло от имени богини Сати, которая принесла себя в жертву ради ее возлюбленного — бога Шивы. и сгореть вместе со своим господином. Она была, однако, совсем юна, не старше пятнадцати лет от роду. Увидев погребальный костер, на который ей предстояло взойти, она совсем потеряла голову и стала кричать и брыкаться как безумная. Мать и замужняя сестра пытались ее успокоить и предлагали ей опиум, чтобы не чувствовать боли от огня. Но, сахиб, вдова и слушать ничего не желала. Один из братьев хотел оглушить ее бревном из костра, но мать была против: женщины ее рода — Гатли из Колхапура — никогда не отступали перед пламенем. Ее дочь должна восседать на костре с головой мужа на коленях и свечой в каждой руке — иное считалось бы позором. И в это самое время подъехал Хатчингс-сахиб. Завидев иностранца, вдова стала звать его на помощь. Хатчингс-сахиб был тогда отважным молодым солдатом. Он не понимал, что его поступок может оскорбить нашу священную религию. Он видел только хорошенькую молодую женщину, которая умоляет спасти ее от мучительной смерти.
Сцена сати, в окружении зрителей. Ок. 1800 г. (Из коллекции Художественного музея Сан-Диего)
Он повернулся к своим кавалеристам и спросил: «Друзья, вы поможете освободить ее?» И, конечно же, все эти млеччхиМлеччхи (от санскр. mleccha, «варварский») — так в Индии называли представителей чужих (неиндоарийских) религий и культур. Часто имели низкий социальный статус. и неприкасаемые были только рады. На полном скаку он врезался в толпу. Наши люди были безоружны и не ожидали нападения, поэтому почти не сопротивлялись. Братья усопшего, правда, пытались сражаться, но их тут же усмирили, а одного убили. Двое махаров подхватили вдову и посадили ее на коня перед Хатчингс-сахибом. Он развернулся и поскакал со своим эскадроном обратно в Кирки. Там он нашел португальского падре-сахиба, жившего вместе с португальскими солдатами армии пешвы, и тот обвенчал их со вдовой. Когда же министр пешвы направил жалобу резиденту Эльфинстон-сахибуМаунтстюарт Эльфинстон (1779—1859)— британский (шотландский) государственный деятель и историк. В Индию переехал для работы в Британской Ост-Индской компании, затем перешел на дипломатическую службу. С 1804 г. — британский резидент (т. е. официальный представитель британской власти в конкретном княжестве) в г. Нагпуре, с 1808 г. — первый британский посол в Кабуле. В 1811 г. назначен резидентом в Пуне и во время англо-маратхской войны командовал британскими войсками. По возвращении в Великобританию опубликовал двухтомную «Историю Индии». и потребовал вернуть женщину, чтобы завершить обряд сати, Эльфинстон-сахиб ответил, что, выйдя замуж, она стала англичанкой, подданной английского короля, и выдавать ее он не будет.
Этот ответ правительство пешвы передало нашим людям, добавив, что, поскольку вдова снова вышла замуж, они ничего не смогут для нас сделать. Мы были в ярости. Церемония сати сорвана. Наш почивший родственник лишился всех подобающих ему почестей. Вдова похищена, наши родичи убиты, а нам не дают восстановить справедливость. И тогда мы сошлись на том, что, если уж пешва не хочет нам помочь, мы должны помочь себе сами. Мы поклялись убить Хатчингс-сахиба, и вдову тоже.
— Вы говорите «мы», рисальдар-сахиб, но вы ведь тогда еще не родились.
— Все так, сахиб. Я родился много лет спустя. Сейчас мне только семьдесят. Мы — это род Шинде из Кизарнагара.
— Понимаю. Прошу вас, продолжайте, рисальдар-сахиб.
— Как угодно сахибу. Мы поклялись, как я уже сказал, убить Хатчингс-сахиба. Однако это было непросто. Хатчингс-сахиб и вдова жили в доме внутри военного лагеря. И поскольку поползли слухи, что мы за ним охотимся, территория очень хорошо охранялась, и никто не мог попасть внутрь. Однажды, правда, двое наших людей сумели проникнуть в лагерь, но, не успев ничего сделать, были пойманы, избиты до полусмерти и выброшены за ворота. Это только сильнее распалило нашу ненависть, но сделать мы ничего не могли, поскольку вскоре пешва выступил против англичанРечь идет о начале Третьей англо-маратхской войны в 1817 году. и потерпел поражение у Кирки и Ашты. В конце концов он сдался, и англичане, как знает сахиб, захватили страну. Пунский кавалерийский полк был расквартирован в Сируре. Хатчингс-сахиб храбро сражался в той войне, был назначен командовать полком и стал полковником-сахибом. Он, конечно, жил в расположении полка, а вдова жила с ним. И все это время ненависть, не находя выхода, пожирала наши сердца. Он прослужил полковником лет шесть и уже собирался вернуться в Англию, когда наконец наш час пробил. Мы долго подстерегали его около Сирура, однако он был очень осторожен. Но однажды, когда он выехал в паланкине из Сирура пострелять винторогих антилоп или чинкарГазель Беннетта (в честь британского зоолога Э. Т. Беннетта), известная также как индийская газель или хинкара., четверо наших выскочили из укрытия в высохшем русле реки.
Бхаванидас. Император Аурангзеб в паланкине. 1705–1720. (Музей Метрополитен.) Изображена сцена охоты на чинкар
Мы ударили носильщиков саблями по ногам, так что они уронили паланкин, — и тогда мы набросились на полковника и убили его. Его ружье было не заряжено, но он бился до конца и успел ранить саблей двоих наших. Это нас и погубило. Носильщики побежали обратно и рассказали все вдове. Она сообщила полиции, что убийцы, скорее всего, Шинде из нашей деревни. Полицейские пришли, обнаружили двух раненых и увели их. Носильщики их опознали, и арестованных повесили. Теперь мы были готовы убить вдову любой ценой. Но через день-два после казни она покончила с собой, приняв опиум, и была похоронена рядом с полковником-сахибом. Офицеры воздвигли им большой памятник — тот, что вы видели, — но на нем высечено только имя полковника, ведь жениться на женщине другой расы считается постыдным. С тех пор полковник то и дело появляется на своей могиле. Иногда — впрочем, довольно редко — рядом с ним сидит и вдова. И солдаты, проходя мимо, всегда отдают ему честь. Ведь каждый хотя бы раз видел его призрак.
— Так вот как было дело, рисальдар-сахиб, спасибо, что рассказали.
— Не стоит благодарности, сахиб. Это мне нужно благодарить вас за ваше любезное внимание. К тому же это еще не вся история, но сахиб, без сомнения, уже утомился, так что лучше я приду в другой день.
— Что вы, рисальдар-сахиб, — возразил я, испугавшись, что так и не узнаю продолжение истории. — Пожалуйста, рассказывайте. Вы вовсе не утомили меня. Напротив, я словно вернулся во времена своей молодости.
— Вы очень добры, Ваша честь. Ну тогда я продолжу. Много-много лет спустя мы узнали, что сын сестры Хатчингс-сахиба, молодой человек по имени Фёрли-сахиб, направлен на службу в Пунский кавалерийский полк. Мне тогда едва минуло двадцать лет, и было решено, что я должен поступить в тот же полк и, как только представится такая возможность, убить Фёрли-сахиба. Должен признаться, что я не горел желанием исполнить этот долг. Эта вражда казалась делом далекого прошлого, и к тому же я понимал, что, если мне удастся исполнить задуманное, меня, скорее всего, повесят. Если же не удастся, то получится, что вся моя служба и солдатская муштра были напрасны. Я не хотел идти в солдаты. Я хотел остаться в Кизарнагаре и возделывать наши земли. Но отец и старшие родственники так насели на меня и столько раз напоминали о том, какой это будет позор для нашего рода, если я не отомщу за честь Шинде, что я в конце концов сдался. Я вступил в Пунский полк рядовым кавалеристом и через некоторое время ухитрился устроиться ординарцем к Фёрли-сахибу. Он оказался достойным молодым человеком и не вызывал у меня неприязни. Но я не мог избегнуть возложенных на меня обязательств. Пока я размышлял, как его убить — то ли подсыпать мышьяку в чай, то ли открыто напасть на него, — разразилась война с АфганистаномРечь идет о второй англо-афганской войне 1878–1880 гг. В рассказе описывается один из самых драматичных эпизодов этой войны — битва при Майванде 27 июля 1880 г., в которой британцы потерпели сокрушительное поражение.. Фёрли-сахиб тут же добился перевода во 2-й Бомбейский кавалерийский полк, а я попросил его взять меня с собой. Я был уверен, что, когда начнется сражение, мне удастся незаметно застрелить его. Фёрли-сахиб обрадовался моей просьбе, и мы сели на поезд и нагнали 2-й Бомбейский полк у самой границы. Я не буду утомлять сахиба долгим рассказом об этих событиях. Вы знаете историю войны лучше меня. Достаточно сказать, что 2-й Бомбейский полк вместе с индийской пехотой и английским 66-м полком под предводительством генерала Берроуз-сахибаБригадный генерал Джордж Рейнолдс Скотт Берроуз (1827–1917), командующий британо-индийской армией во время битвы при Майванде. был направлен на защиту Кандагара. Стюарт-сахибГенерал-лейтенант Дональд Стюарт (1825–1900), командующий Кандагарской полевой армией во время второй англо-афганской войны. За свои военные успехи (взятие Кандагара) в 1881 г. был назначен главнокомандующим британскими войсками в Индии. занял Кабул. Однажды разведчики Берроуз-сахиба доложили ему, что всего в шести-семи милях от нас в холмах засел Аюб-ханМухаммед Аюб-хан (1857—1914)— афганский военный и политический деятель, лидер афганцев во второй англо-афганской войне. В 1881 г. после еще одной неудачной попытки завоевать Кандагар бежал в Персию. В 1888 г. британцы разрешили ему переехать в Британскую Индию и назначили пенсию. Скончался в 1914 г. в г. Лахор (совр. Пакистан). с пятью тысячами афганцев.
Отступление британской конной артиллерии в битве при Майванде. (Р. К. Вудвиль. «Майванд: спасая артиллерию»)
Берроуз-сахиб решил напасть на Аюб-хана и разгромить его отряд, прежде чем он разрастется до целой армии — ведь афганцы стекались к Аюб-хану со всей страны. На следующее утро Берроуз-сахиб и его бригада выдвинулись против Аюб-хана, но вскоре мы поняли, что разведчики либо намеренно солгали, либо дали себя обмануть. Мы проскакали миль двадцать, не меньше, — и только тогда увидели афганцев; и было их пятьдесят тысяч, а вовсе не пять. И все же Берроуз-сахиб отдал приказ идти в атаку. Да и что еще он мог сделать — ведь противник уже сам быстро приближался. Наш 2-й Бомбейский был на правом фланге, тремя эскадронами командовали братья Монтейт; в тот день они показали себя настоящими воинами, храбрыми и умелыми. Внезапно вдалеке слева мы услышали какое-то жужжание. Это была первая волна афганских газиевГазии (устар., совр. гази) — мусульманские воины, сражающиеся против неверных.; издалека их крики напоминали гул пчелиного роя, какой можно услышать в Декане в конце сезона холодовСухой прохладный сезон на Деканском плоскогорье приходится на ноябрь — февраль. Холод там относительный — среднесуточная температура в районе 21–24 градусов.. Берроуз-сахиб выстроил пехоту в каре, и они открыли такой плотный огонь, что газиям пришлось остановиться и искать укрытие от пуль. Через несколько минут газии снова поднялись и бросились в атаку с тем же жужжанием. И снова Берроуз-сахиб велел своим людям построиться в каре и остановил наступление газиев пальбой из мушкетов. Тогда этот проклятый Аюб-хан вывел из-за холмов свою артиллерию и, не дав нашим пехотинцам времени рассредоточиться, обрушил на нее яростный огонь. Под прикрытием своей артиллерии газии снова пошли в атаку: обстрел застал наших людей врасплох и сильно проредил ряды, и в этот раз они не смогли отразить наступление. Берроуз-сахиб приказал отступать, но афганцы уже сильно потрепали нашу пехоту артиллерийским огнем и своими наскоками: казалось, вся наша армия будет разбита. И вот тогда пришло время трем братьям Монтейт показать свою немалую отвагу и умение. Каждый раз, когда газии хотели окружить нашу пехоту, 2-й Бомбейский кавалерийский полк бросался в бой, а во главе каждого эскадрона был один из Монтейт-сахибов. Так пехота смогла благополучно вернуться в Кандагар. Как раз во время сражения кавалерии я и решил, что у меня появился шанс. Подняв карабин, я прицелился в спину Фёрли-сахиба. Меня никто не видел, ведь все смотрели только на газиев и на нашу пехоту; но только я хотел спустить курок, как сильный удар сбил меня с лошади. Какой-то подлый афганец выстрелил из своего джезайлаДлинный изогнутый мушкет, распространенный в XIX в. в Индии, Афганистане и почти по всему исламскому миру. Кстати, согласно Конан Дойлу, доктор Ватсон во время службы в Афганистане был ранен из джезайла в битве при Майванде., и пуля попала мне прямо в грудь — в тот самый момент, когда я готовился убить Фёрли-сахиба. Фёрли-сахиб поначалу не заметил, что я упал, но, когда началось отступление, он увидел меня на земле, поднял, посадил на лошадь перед собой и довез живым до Кандагара. Там он выходил меня, и я вскоре поправился. Своим поступком Фёрли-сахиб свел на нет нашу вражду, и с того момента я стал его преданным другом; никакие слова моих сородичей не могли больше на меня повлиять.
Леди Батлер (Э. Томпсон). Спасение раненого под обстрелом в Афганистане. 1905 (Академия обороны Соединенного королевства)
— Полагаю, вы были в Кандагаре, когда лорд РобертсГенерал-майор Фредерик Слей Робертс (1832–1914), 1-й граф Робертс Кандагарский, — один из наиболее успешных британских военных деятелей эпохи. Прославился победой над афганскими войсками в сражении у Кандагара 1 сентября 1880 г. После Индии был назначен главнокомандующим британской армией во Второй англо-бурской войне. Умер от пневмонии на полях сражений Первой мировой войны в 1914 г. пришел из Кабула вас освободить.
Услышав имя знаменитого воина, старый рисальдар-майор вытянулся в струнку и отдал честь.
— Разумеется, я был там; великий Робертс-сахиб пронесся от Кабула до Кандагара со скоростью самого ХануманаОбезьяноподобное божество в индуизме. Известен своим озорным характером, невероятной силой и стремительностью. Его чтят как наставника в науках и покровителя деревенской жизни. В его храмах всегда охотно селятся дикие обезьяны, которых никто не смеет трогать.. До его прихода Аюб-хан все же попытался взять Кандагар штурмом, но вынужден был отступить с очень большими потерями. Многие афганцы дезертировали, мы убили и ранили около десяти тысяч, так что у лорда Робертс-сахиба задача была попроще, чем у Берроуз-сахиба. Однако Робертс-сахиб сделал свое дело как надо, загнав этого демона Аюб-хана так далеко, что тот уже никогда больше на англичан не нападал. Вот и вся моя история.
— Премного вам за нее признателен; но что же стало с Фёрли-сахибом?
— Он прошел афганскую войну, после чего вернулся в Пунский кавалерийский полк и дослужился до командира. Это он произвел меня в рисальдар-майоры — мое последнее повышение по службе. Мне он был как отец и после своей отставки писал мне на каждое Рождество. Когда он умер два года назад, я сильно горевал.
Старик вдруг замолчал, и его глаза подозрительно увлажнились.
— Как вы думаете, у меня получится сфотографировать полковника Хатчингса на его могиле? — спросил я.
Старый рисальдар на мгновение задумался и ответил:
— Да, думаю, это возможно. Лучше всего в полночь. Через два дня будет полная луна; если сахиб отправится на кладбище в это время, он сможет застать полковника-сахиба.
— Великолепно! Вы тоже должны поехать. Я могу вас подвезти.
— Конечно, я с радостью окажу сахибу любую услугу.
Старый рисальдар появился у моего бунгало два дня спустя, в девять часов вечера, готовый к поездке в Сирур. Садясь за руль, я заметил, что на моем спутнике нет пальто. Стоял март, ночи все еще были прохладными, а ездил я на автомобиле с открытым верхом.
— Рисальдар-сахиб, нельзя ехать без пальто. Возьмите одно из моих, иначе продрогнете до смерти.
Сказав это, я приказал слуге принести мой старый ольстерДлинное двубортное пальто из плотного твида. Называется по месту своего происхождения — ирландской провинции Ольстер.. Я накинул его на плечи старого вояки и дал ему шарф, чтобы укутать шею. Он с благодарностью принял мою заботу. Автомобили тогда ездили не так быстро, как сейчас, и мы добрались до сирурского кладбища как раз к полуночи. Мы вышли из машины и окинули кладбище взглядом. Озаряемое светом полной мартовской луны, оно внушало трепет и благоговение.
— С вашего позволения, я пойду один, сахиб, — прошептал рисальдар. — Хатчингс-сахиб, быть может, не захочет показываться незнакомцу.
Реклама складной переносной фотокамеры «Кодак», 1900
Я согласился, и рисальдар пошел на кладбище, а я спрятался в кустах у входа. Следуя моим указаниям, он поставил кодакКомпания «Истмэн Кодак» произвела революцию на рынке фототоваров на рубеже XIX–XX вв., выпуская простые, компактные и дешевые фотокамеры «Кодак». Их рекламным слоганом стала фраза «Вы нажимаете кнопку — мы делаем все остальное»: пользоваться фотоаппаратом мог даже ребенок, а проявка и печать производилась в приемных пунктах компании. Фотоаппараты «Кодак» быстро завоевали популярность по всему миру. на одно из надгробий футах в тридцати от могилы полковника, выставил длинную выдержку и, сделав снимок, вернулся ко мне. Мы поехали обратно и до рассвета прибыли в Пуну, где рисальдар вернул мне пальто и шарф, и мы расстались лучшими друзьями. Я попросил его прийти через неделю, чтобы вместе посмотреть проявленный снимок. Семь дней спустя около девяти утра помощник доложил мне, что рисальдар прибыл. Пачку снимков доставили накануне, но я еще не открывал ее. Я хотел сделать это в присутствии старика. Среди снимков была и фотография с сирурского кладбища. Я не стал ее пристально разглядывать и сразу передал рисальдару. Он посмотрел на снимок и воскликнул:
— Вот же он, полковник-сахиб, вот тут! И вдова здесь. Я видел их обоих на кладбище.
Я взял фотографию из рук своего друга и, приглядевшись, отчетливо увидел очертания англичанина, одетого по старой моде и сидящего на постаменте надгробного памятника.
— Я вижу полковника-сахиба, но где его жена, которую вы зовете вдовой?
— Я зову ее вдовой, — сурово откликнулся рисальдар-майор, — потому что вдовы нашей касты не могут снова выходить замуж, и она не имела на это никакого права. Но я вижу ее: вот она выходит к нему из-за другого надгробия.
Я присмотрелся к той части снимка, на которую указал старый вояка, и действительно увидел некий силуэт, который мог принадлежать покойной миссис Хатчингс. Впрочем, по поводу самого полковника сомнений быть не могло, и я до сих пор бережно храню фотоснимок кладбища, особенно необычный благодаря таинственному лунному свету и призрачной фигуре англичанинаПрототипом полковника Хатчингса, вероятно, послужил полковник Уильям Уоллис, похороненный на кладбище в Сируре в 1809 г. Местные считали его праведником(sat purusha), приносили ему жертвы и возносили молитвы о здоровье и защите от злых духов. Считалось, что его дух появляется над могилой при полной луне. Американский миссионер, попытавшийся прекратить поклонение духу полковника, внезапно скончался от холеры, и это только способствовало укреплению славы полковника. Памятник полковнику действительно самый высокий на кладбище., сидящего у подножия центрального памятника.
Я вынул бумажник и попытался вручить рисальдару сто рупий, но тот наотрез отказался. Он произнес с достоинством:
— Я оказал вам любезность как джентльмен джентльмену. Мы, Шинде из Кизарнагара, за это денег не берем.
Об авторе
Чарльз Август Кинкейд родился 8 февраля 1870 г. в Индии, в семье генерал-майора Уильяма Кинкейда, служившего в должности резидента Бхопала. В Индии служили многие представители шотландского клана Кинкейдов, а первым из них туда отправился еще прадед Чарльза Августа.
Учился в Шерборнской частной школе в Дорсете — одной из старейших частных школ Великобритании.
В 1889 г. Кинкейд успешно сдал экзамен, обязательный для всех поступавших на государственную службу в Индии, после чего ему еще два года полагалось изучать индийские законы, историю и языки в одном из британских университетов. Кинкейд учился в Бейлиол-колледже Оксфордского университета. (Бейлиол-колледж существует с 1263 г. Среди его выпускников — четыре премьер-министра, пять нобелевских лауреатов, норвежский король и японская императрица.) По окончании курса 23 ноября 1891 г. Кинкейд прибыл в Индию.
Он начал свою службу в должности помощника главы районной администрации в провинции Синд (современный Пакистан). Там Кинкейд погрузился в изучение местной истории, языков и традиций и продолжал эти исследования на протяжении всей своей службы за границей. В 1896–1898 гг. был помощником судьи в Сатаре (город неподалеку от Пуны, сейчас штат Махараштра, Индия), после чего был направлен в Раджкот на полуострове Катхиявар (сейчас штат Гуджарат), где также служил помощником судьи до 1905 г. Продолжил службу в должности судьи в Пуне. В 1910 г. был назначен Секретарем правительства Бомбея в политическом и юридическом департаменте. В этой должности занимался организацией визита в Индию короля Георга V, за что был награжден званием «Командор Королевского викторианского ордена» (учрежденного королевой Викторией в 1896 г.). С 1913 г. Кинкейд служил судьей в Сатаре и был одним из первых, кто вершил суд на местном языке (маратхи). В 1921 г. был назначен судьей Высокого суда в Бомбее. Покинув Индию в 1926 г., перешел на дипломатическую службу: в 1927–1931 гг. — вице-консул в Шербуре, в 1931–1933 гг. — консул в Берне, в 1934–1935 гг. — вице-консул в Сен-Мало. Ушел в отставку в 1935 г.
За время службы в Индии Кинкейд написал и опубликовал множество статей и книг об истории и культуре страны. Среди них — «Катхияварские разбойники и другие исследования» (1905), «Индийские герои» (1915) и «История маратхского народа» (1918–1925, в соавторстве с Д. Б. Параснисом). Он продолжил эту работу и после отставки. В 1934 г. были опубликованы его мемуары под названием «Сорок четыре года на государственной службе».
В 1904 г. женился на Кэтрин Седдон. У них родились дочь и двое сыновей. Когда старший сын, Деннис Кинкейд (1905–1937), был еще ребенком, Чарльз Август посвятил ему книгу «Детские сказки Декана» — сборник собственных переводов индийского фольклора. Деннис Кинкейд также служил в Индии и занимался исследованиями ее истории и культуры. Он успел опубликовать несколько книг до своей трагической гибели в возрасте 31 года. Младший сын Чарльза Кинкейда служил в Королевских ВВС Великобритании и не вернулся со Второй мировой войны.
Ч. А. Кинкейд скончался 15 августа 1954 г.