Рассказ «Дело чести», написанный британским беллетристом Фредериком Бриттеном Остином, — история об офицере-разведчике, который стоит перед нелегким выбором: раскрыть предателя или сдержать слово, данное любимой женщине. Это типичный колониальный рассказ, напоминающий, например, отдельные эпизоды романов Агаты Кристи. Хотя, по словам героев рассказа, они находятся не в Индии, точное место действия установить невозможно. Менанпур — вымышленный топоним, а детали выглядят обобщенно-колониальными. Возможно, типичность сюжета для «индийской» темы заставила режиссера Алана Бромли при адаптации рассказа для телеэкрана перенести место действия в Индию: в 1973 г. на основе этой истории был снят 25-минутный фильм. Он стал частью британского телесериала «Величайшие тайны Орсона Уэллса» — антологии детективных историй.
Фредерик Бриттен Остин
Дело чести
Перевод: Надежда Авдеенко, Анастасия Субботина, Александр Перекрест, Анастасия Рыбалкина, Мария Никитина
Редактор: Анна Гайденко
Перевод выполнен по изданию: The World’s Best 100 Detective Stories, Volume 2, Eugene Thwing (ed.). Funk & Wagnalls, New York (1927)
Военная база стратегического значения Менанпур на Дальнем Востоке была погружена в послеобеденную сиесту, но офицера разведки майора Брюса внезапно выдернули из блаженной нирваны, вернув обратно в реальность, о которой он на время забыл. Звонил телефон. Майор соскользнул с дивана в одних рейтузах и рубашке и подошел к аппарату.
— Да? Привет, Рольф! Что? Генерал хочет меня видеть? Да, сейчас буду.
Через пару минут он уже был в полном облачении — портупея затянута поверх белого кителя, пробковый шлем оттеняет выразительные черты загорелого лица — и вышел из темной прохлады бунгало на ослепительно яркий свет. Было четыре часа дня. Майор повернул на залитую солнцем дорогу с редкими островками тени между торчащих по краям пальм. Эта дорога вела мимо бунгало женатых офицеров в штаб гарнизона. Двое солдат из местных с нелепой серьезностью держали шланг. Обливаясь с ног до головы, они старательно превращали толстый слой пыли на дороге в грязь, но не успевали пройти и десяток шагов, как грязь опять высыхала.
Британские офицеры в Индии
Майор нахмурился. Но хмурился он не из-за солдат. Вдалеке виднелись окруженные пальмами бунгало. У входа в одно из них стояла готовая к отправлению повозка рикши, и прямо сейчас в нее садилась леди, вся в белом, от раскрытого зонтика до кончиков туфель. Он на секунду замедлил шаг, как будто борясь с желанием повернуть назад, но затем быстро двинулся вперед.
Приблизившись к повозке, которая уже начала движение, он старательно смотрел в другую сторону — но все-таки, сам не зная как, мельком увидел лицо женщины над головой бегущего рикши. И тут же рикша остановился, повинуясь ее очаровательно властному приказу.
— Фрэнк!
Теперь ему было не спастись. Простая вежливость требовала, чтобы он остановился, поднес руку к шлему, придал голосу обычный приветливый тон, изобразил на лице улыбку.
— Добрый день, миссис Фэншоу, — майор невольно задержал взгляд на ее прелестном свежем лице, еще не тронутом тропическим загаром. Он мучительно подыскивал слова для беседы. — Не слишком ли рано вы вышли на улицу? — Внутренне упрекнув себя за непроизвольно начальственный тон, он попытался его смягчить: — Все-таки лучше бы через час.
— Я иду на чай к жене священника, — ответила она, улыбаясь, — и там по дороге везде тень. Я не такая сумасшедшая, как может показаться, и не собираюсь вам это доказывать — не для того я вас остановила. Я уже сегодня объясняла это Дику. Фрэнк! — Ее голос стал серьезным. — Подойдите, я хочу поговорить с вами.
Он шагнул к повозке.
— Я вас слушаю.
— Я жду возможности поговорить с вами наедине уже три месяца, с тех самых пор, как мы приехали — но, кажется, вы никогда не бываете один.
— Правда? — ответил он с напускным удивлением. Разумеется, он тщательно позаботился о том, чтобы они никогда не встречались наедине. — Вы знаете, я был очень занят.
Ее глаза — эти милые, чистые глаза! — на мгновение перехватили его взгляд.
— Фрэнк! — воскликнула она. — Я хочу, я все эти три месяца хотела попросить вашего прощения. Я знаю, я поступила с вами плохо, очень плохо. — Она смутилась от неловкости этого признания.
— Ничего, — пробормотал он, отводя глаза. — Победил достойнейший, я полагаю.
Она немного покраснела и, как ему показалось, едва удержалась, чтобы не рассказать с милой наивностью, как сильно она и Дик влюблены друг в друга. Но он и так это знал. Он наблюдал их любовь со стороны и мучительно остро впитывал взглядом каждое прикосновение, каждый жест, которым она обменивалась с мужем.
Она нарушила неловкое молчание:
— Когда мы с Диком поженились, мы не ожидали, что его пошлют на эту базу. Он думал, что это будет Индия.
— Это не ваша вина, — ответил он, стиснув зубы. — Судьба так и норовит сыграть с человеком злую шутку.
Ее глаза смотрели сочувственно.
— Возможно, судьбе виднее, — сказала она. — Фрэнк, мы дружили еще тогда, когда я бегала в коротких платьицах, — ты ведь останешься моим другом?
— Конечно, — выдавил он, — разумеется.
— Ты не держишь на меня обиду? Ты ведь и сейчас мой лучший друг? Договорились?
Она протянула ему руку, и их глаза встретились. Мгновение он всматривался в ее искреннее лицо, как будто сознавая тяжесть ее просьбы и оценивая свои силы, а потом сжал ее руку.
— Договорились, — ответил он просто.
— А Дик? — спросила она. — Ты будешь ему другом? Настоящим другом?
Он кивнул.
— Если он того пожелает.
— Нет. В любом случае — ради меня. Я не могу быть счастлива, зная, что единственный человек, который связывает меня с домом, плохо относится к моему мужу. Ты обещаешь?
Она использовала свою давнюю власть над ним, давнюю власть своего обаяния, которое два года назад... Он сдался.
— Хорошо. Я обещаю. Ради тебя. — Увидев ее просиявшее лицо, он почти перестал сожалеть о данном обещании.
— Спасибо, Фрэнк. Это все, чего я хотела. Ты никогда в жизни не нарушал слова. Я так рада.
— И я рад. А теперь, — он улыбнулся, — ты заставляешь генерала ждать!
— Расскажи ему о том, что ты сегодня сделал, и он простит тебя. На самом деле он просто душка. Ты дал слово, и я отпускаю тебя. Ты придешь к нам в гости повидаться — без посторонних в этот раз?
— Я дал слово, — сказал он.
Он отдал честь, и кулиБуквально в переводе с хинди — «работник». Так в Азии называли самых разных наемных рабочих. Сейчас в Индии это слово считается уничижительным. повез ее дальше по белой дороге. Он постоял, глядя на ее зонтик над повозкой рикши, и затем продолжил свой путь. Еще не полностью придя в себя, он набрал полную грудь обжигающего воздуха и почувствовал, что его слегка трясет. Первая встреча наедине, которой он так долго страшился, была позади.
Рикша в Калькутте
Брюс шел по дороге, не замечая ничего вокруг себя. Он словно вернулся в тот летний вечер в Англии, когда разросшиеся на берегу реки ивы клонили к воде тонкие длинные ветви, а он и она отдыхали после целого дня, проведенного вместе за рыбалкой. Дерзость того, что он собирался сказать, приводила его в ужас: он весь день пытался подобрать осторожные слова — ведь она так искренне по-мальчишески дружит с ним и совсем ничего не подозревает, — однако в конце концов, сам того не ожидая, выпалил с почти резкой прямотой:
— Ей-богу, Нина, только не обижайся, но я люблю тебя!
Она смотрела на него и молчала, пока он крепко не обнял ее и не поцеловал. И тогда она прошептала свой ответ.
Два года назад! Она пообещала выйти за него замуж, и он уехал; ему казалась чудом ее только что обретенная женственность, пьянящая красота и взаимность любви, в которую он до сих пор не мог поверить, — ведь он знал ее еще маленькой девочкой и видел, как она взрослеет, когда в годы военной службы приезжал на побывку. Он вернулся в Менанпур и стал считать дни, чтобы как-то прожить эти три года, или даже два, если она приедет к нему; перед свадьбой ему предстояло пройти это испытание, хотя он стремился к ней всем своим существом, ни на миг не выпуская ее образ из сердца.
Они, конечно, писали друг другу с каждой почтой, пока восемь месяцев назад не пришло то самое письмо, которое привело его в оцепенение: с тех пор он уже не чувствовал себя прежним и утратил вкус к жизни. Она совершила ошибку, наверное, потому, что он всегда был таким верным и добрым другом, и она думала, что привязанность (тут она зачеркнула всю строчку, не закончив ее) — в общем, она прямо сейчас выходит замуж за майора Фэншоу, который приехал в отпуск из Индии. Позже он увидел в «Таймс» сообщение о свадьбе. А затем озорные боги решили жестоко подшутить над ним и нашептали в уши чиновникам из офиса генерал-адъютанта военного министерства, что майора Ричарда Фэншоу следует направить в штаб вооруженных сил в Менанпуре. И те же самые боги, словно посмеиваясь между собой, наложили вето на заявление майора Фрэнсиса Брюса о немедленном переводе.
Дело было не только в унизительности этой замены, но и в том, что ему не очень-то нравился сам Дик Фэншоу. По большому счету, Дик Фэншоу не нравился никому из гарнизона. Он казался весьма нелюдимым. Худощавый, всегда сдержанный, погруженный в собственные мысли, он слыл добросовестным и исполнительным офицером и совершенно никудышным игроком в полоПервыми европейцами, перенявшими от индийцев игру в конное поло, были чайные плантаторы в Ассаме. Они основали поло-клуб в Силчаре в 1859 г. В дальнейшем благодаря увлечению этой игрой британских военных она распространилась в Англии и по всему миру.. Брюс не мог себе представить, как Фэншоу вообще сблизился с Ниной настолько, чтобы сделать ей предложение. Но факт оставался фактом, и он сам был тому свидетелем: они были отчаянно и беззаветно влюблены друг в друга.
Конное поло в Индии
Довольно! Эти мысли ему придется выбросить из головы. Он же пообещал Нине по-дружески относиться к Фэншоу и постарается быть с ним доброжелательным. Если Фэншоу понадобится приятель, то он готов им стать — ради Нины.
Ступив на террасу белого здания гарнизонного штаба, майор развернулся и окинул взглядом открывавшийся с холма вид, чтобы отвлечься от одолевавших его мыслей перед встречей с генералом.
Далеко внизу, за окаймлявшими берег пальмами, простиралось синее море, уходившее в туманный от жары горизонт. Военный корабль, направлявшийся в гавань, казался крошечным, словно игрушка. У подножия холма над голубой водой белела новая каменная верфь, вся в подъемных кранах и строительных лесах. По ней, словно муравьи, сновали туда-сюда рабочие из местных. Сколько еще шпионов среди этой шайки, можно было только гадать. Брюс уже вывел нескольких на чистую воду — их отправили под секретный военный трибунал. Под лохмотьями кули скрывались храбрые маленькие офицеры, которые непроницаемо улыбались, когда их вели на расстрел. Майор невольно чувствовал к ним уважение.
Настроившись на рабочий лад, он отвернулся и нырнул в темноту штаба. Пройдя по коридору до двери с надписью «Командующий гарнизоном», майор постучал и вошел. За большим столом сидел генерал с трубкой во рту и подписывал бумаги, которые ему подавал стоявший тут же Рольф. Тот поднял голову, дружелюбно кивнул, на широком лице появилась сдержанная улыбка. Рольф был свой парень, полная противоположность Фэншоу: всегда был готов пошутить, много работал, от души отдыхал (иногда перегибая палку) и считался лучшим нападающим гарнизона в поло, несмотря на грузность фигуры. Генерал же, по своему обыкновению, был поглощен работой и продолжал ставить подписи, не глядя на Брюса. Только закончив с бумагами, которые Рольф тут же собрал в пачку и отдал поджидавшему ординарцу, генерал поднял голову и ответил на приветствие Брюса.
— Не уходите, Рольф, — сказал генерал, когда тот направился к двери вслед за ординарцем. — Вы мне оба нужны. Брюс, садитесь.
Закрылась дверь, и наступила тишина: генерал откинулся на стуле и заново набил трубку. Брюс разглядывал его лицо, волевой подбородок, седые усы. Генерал прищурился, собираясь с мыслями, неторопливо поджег спичку и, раскурив трубку, окружил себя облаком дыма.
Брюс давно изучил это лицо. В былые времена во Франции он три года служил в подразделении генерала Сандерсона капитаном штаба. Тогда Брюс научился любить и уважать этого мрачного деловитого человека, который хоть и казался вне службы вполне добросердечным, мог без колебаний послать людей на верную смерть, если этого требовали обстоятельства и если цель оправдывала средства. А еще он мог быть хитрым, как лиса, и фрицы не раз почувствовали это на собственной шкуре. Пауза кончилась. Стальные глаза генерала пытливо смотрели на подчиненных.
— Рольф, проверьте, не слоняется ли кто за дверью, и садитесь, — сказал он. Голос его был серьезен.
Рольф последовал его указанию и вышел за дверь, затем вернулся и сел у генеральского стола напротив Брюса. Они ждали, что он скажет дальше. Медленно взвешивая каждое слово и попыхивая трубкой, генерал спросил:
— Как вы думаете, каким образом посторонний человек мог получить доступ к плану «В»?
Оба мужчины так и подскочили.
— Боже правый, сэр, вы ведь не хотите сказать, что... — начал Рольф.
Брюс промолчал, только потрясенно вздохнул. Он, разумеется, видел план «В»: перед тем, как убрать бумаги под замок, генерал рассказал ему, Хэтэуэю, Фэншоу и Рольфу, что план «В» содержит схемы подводных минных заграждений. Вместе с батареями для перекрестного огня, которые сейчас устанавливают, мины защитили бы эту важнейшую базу в случае войны. Что если вероятный противник завладел этими схемами! Боже милостивый! И ведь в тайну существования этого плана были посвящены только Хэтэуэй, Фэншоу, Рольф и он сам. Хэтэуэй был мертв — лихорадка свела его в могилу в считанные часы. Но где же Фэншоу? Ведь он тоже должен быть здесь?
Эти размышления, молнией промелькнувшие у него в голове, были прерваны тихим, мрачным голосом генерала.
— Именно это я и хочу сказать. Кто-то получил доступ к плану «В» и, несомненно, сделал его копию.
— Но сэр, вы уверены? — взволнованно спросил Рольф.
Вместо ответа генерал встал со стула, подошел к сейфу, открыл тяжелую стальную дверь ключом на цепочке, прикрепленной к карману, открыл вторую дверь, извлек из внутреннего ящика, также запертого на замок, пухлый конверт с большой сургучной печатью, и положил его перед ними.
— Это новый конверт, я запечатал его на днях, а старый внутри. — Он разорвал конверт и достал второй; тот был запечатан сургучом, но надорван с одного края. — Когда я обнаружил, что что-то не так, я сам его вскрыл. Однако, джентльмены, наш искусный шпион второпях упустил из виду одну маленькую деталь. Эти печати кажутся нетронутыми. Но когда я убирал этот конверт в сейф, он был обвязан тонким волоском, проходящим по центру печати. Видите ли вы здесь волосок? Нет. Кроме того, внутренний конверт также был обвязан волоском, и, — генерал извлек конверт, — вы сами можете убедиться, что этот волосок тоже исчез. И в качестве окончательного доказательства... — Он вытащил и поднес к свету несколько листов тонкой голубой бумаги, покрытых множеством черных крестиков и длинных прямых линий, которые исходили из разных точек, расположенных вдоль обозначенной береговой линии. — Видите? — В каждом углу с краю была заметна маленькая дырочка: видимо, листы закрепляли, чтобы сфотографировать. — Такие дырочки есть на каждом листе. Я думаю, это достаточные доказательства.
Он положил планы обратно в конверты, снова запер их в сейф и повернулся к Брюсу.
— Ну, что на это скажете? — спросил он с мрачной усмешкой.
— У меня нет слов, сэр, — признался Брюс, — и я чувствую свою вину. Не допускать такого — моя работа.
— Вот именно, — согласился генерал. — Потому я и послал за вами. У вас есть предположения, кто бы это мог быть?
— Нет, сэр. Ключ от сейфа есть только у вас.
Генерал кивнул.
— Это правда. Но эти местные воришки могут пробраться куда угодно: должно быть, меня во сне одурманили каким-то порошком, а затем выкрали и скопировали ключ. Помните, Рольф, того парня, которого вы подстрелили дня три или четыре дня назад, когда он пытался ночью залезть к вам в спальню?
— Тот мерзавец! — воскликнул Рольф. — Я поймал его, когда он, как тень, пытался проскользнуть в окно.
— Вот-вот, — подтвердил генерал. — Но заметьте, вскрыли только план «В», хотя обычный местный воришка наверняка прихватил бы еще и денег — сумма там была приличная, да и лежали они на виду, в отличие от бумаг, спрятанных во внутреннем ящике. Ни за что не поверю, чтобы кто-то из местных сумел отличить один документ от другого, взял именно план «В», скопировал его, а затем снова запечатал конверт министерской печатью. Кто бы ни украл ключ, он был всего лишь исполнителем, и нанял его тот, кто знал, что план «В» находится в сейфе. А кроме меня, — генерал пристально посмотрел на каждого из них, — только четверо знали о плане.
— Это не мог быть Хэтэуэй, — пробормотал Рольф и наморщил широкий лоб, словно силясь разобраться в случившемся.
— Не мог, — согласился генерал. — Хэтэуэй умер шесть недель назад. А я взял себе за правило проверять эти конверты каждый день. Так вот: конверт вскрыли три недели назад.
— Три недели! — поразился Брюс.
— Три недели, — повторил генерал. — Я решил взять на себя вашу работу, Брюс, и понемногу разведать, что к чему.
Генерал снова сел и раскурил трубку, пристально посмотрев на Брюса и Рольфа поверх пламени спички. Те переглянулись, чувствуя себя явно не в своей тарелке.
— А разве вы не считаете, сэр, — произнес Брюс, — что Фэншоу тоже должен быть сегодня здесь?
— Я не вызвал Фэншоу, — ответил генерал, — на-ме-рен-но...
— Боже правый! — Брюс не смог сдержать своего ужаса. — Но сэр, вы же не считаете, что...
— Но ведь это мог быть и кто-то из нас? — подхватил Рольф.
Генерал аккуратно положил спичку в пепельницу.
— Мог, — сказал он, — и, должен признаться, я не исключал такую возможность. Я даже сам нанял взломщика, который пробрался к каждому из вас троих. Этого-то взломщика вы, Рольф, как раз и не пристрелили. — Генерал усмехнулся. — В день после вскрытия конверта я предпринял кое-какие действия, чтобы выяснить, занимался ли кто-то из вас фотографией в последнее время. У вашей фотокамеры, Рольф, сломан затвор, а внутри — толстый слой пыли, так что, очевидно, вы давно забросили это занятие. В вашей камере, Брюс, пленка наполовину отснята. Я ее проявил и обнаружил снимки джимханыБуквально «джимхана» — это «место для упражнений». Изначально так называли любое соревнование. Во время британского колониального господства слово «джимхана» стало означать конно-спортивные состязания, где ездоку нужно преодолевать препятствия верхом., которая состоялась за две недели до этого.
— Так вот куда делась та пленка! — озарило вдруг Брюса.
Генерал неторопливо продолжил:
— Зато в камере Фэншоу, превосходном «Цейсе», пленки не былоГенерал имеет в виду, что в камере Фэншоу не могло быть пленки: в таких камерах использовалась не пленка, а фотопластинки половинного формата (4,25 x 6,5 дюйма).. Но фокус был установлен на расстояние в три фута, а в складках гофры осталось немного серой пыли. Я когда-то занимался фотографией, поэтому смог распознать эту пыль: это был пепел от магниевой вспышки.
— О боже! — воскликнул Брюс.
— На всякий случай я сохранил камеру и пепел в качестве косвенных улик, — продолжил генерал. — Забавно, Фэншоу счел уместным на следующий день пожаловаться мне, что кто-то украл его аппарат. Вот только, по его словам, это случилось за день до того, как план «В» был скопирован. Учитывая, однако, что мой искусный взломщик нашел камеру в его комнате спустя сорок часов после предполагаемой кражи, боюсь, это сомнительное алиби.
— Но, сэр, — возразил Рольф, — хоть все это и выглядит подозрительно, такие улики весьма ненадежны!
— Весьма, — невозмутимо согласился генерал, — но есть и более веские доказательства. Как вы думаете, сколько заплатили бы за план «В»? Не будем говорить, в какой стране.
— За него дадут любые деньги, — сказал Брюс, — двадцать тысяч фунтов или больше.
— Именно, или больше. Так вот, а не нуждался ли Фэншоу в средствах? Мне известно, что он влез в долги в Индии. Я не слышал, чтобы он с тех пор получил наследство. Быть может, его жена богата, Брюс?
— Сэр!
— Сейчас не время миндальничать! — Внезапная суровость старика ошеломила его. — Мне отлично известно, что вы были помолвлены с этой леди. У нее имелись средства?
— Нет, сэр.
— Я так и думал. За последние три недели я разослал множество шифрованных телеграмм. Я узнал, что три дня назад был сделан банковский перевод из Азиатского банка в Лондонский и Северо-Западный банк на сумму в тридцать пять тысяч фунтов. Деньги зачислили на новый счет, открытый на имя некоего Джона Смита по распоряжению, высланному телеграфом из Менанпура.
— Ого! — выпалил Рольф, потирая лоб. — Звучит скверно.
— Сэр, — сказал Брюс, — но почему вы решили, что этот Джон Смит — это... не то чтобы Фэншоу мне нравился, но я не могу вообразить, чтобы он так поступил!
Вместо ответа генерал открыл ящик своего стола и вытащил телеграфный бланк.
— Это оригинал, переданный в телеграфную компанию четыре дня назад, — сказал он. На бланке было напечатано: «Лондонский Северо-Западный банк Лондон прошу открыть счет перевод Азиатского банка тридцать пять тысяч фунтов ожидайте письма Джон Смит Менанпур». Генерал продолжал: — Его передал местный, которого еще не нашли. И заметьте: сообщение приклеено к телеграфному бланку и напечатано на машинке «Йост»Пишущие машинки производства Yost Writer Machine Company выпускались с 1887-го по 1924 гг.. В гарнизоне есть только одна такая машинка, и находится она в кабинете Фэншоу — ей пользуется только он. Да, возможно, в Менанпуре есть и другие «Йост», но две машинки, даже одной модели, не могут печатать совершенно одинаково. Я самолично перепечатал это сообщение на машинке Фэншоу, вот оно. — Он положил листок бумаги рядом с телеграммой перед ними; они выглядели будто под копирку. — Видите, они абсолютно идентичны, одинаково бледные «н» и «п», одинаково плохо пропечатанные «c», одинаково съехавшие «ф».
— Действительно, — сказал Брюс, тщательно изучив листок и телеграфный бланк, — но сэр, это же ужасно!
— Сэр, а письмо, которое было отправлено вслед за этим? — спросил Рольф. — Оно у вас?
— Его задержали на почте вчера вечером, — ответил генерал, достав другой лист бумаги из ящика. — Вот, но оно мало что дает. Оно просто подтверждает телеграмму, содержит образец подписи Джона Смита и распоряжение держать деньги на счете до дальнейших указаний. Напечатано на той же машинке и отправлено из Европейского клуба.
— Это ничего не значит, — сказал Брюс. — Мы все туда ходим. Я сам там был вчера.
— И я, — сказал Рольф.
— И Фэншоу, — добавил генерал. Он хмуро рассматривал их, откинувшись на стуле. — Ну так что?
— Сэр, не знаю, что сказать, — ответил Брюс. — Это все просто ужасно!
Рольф в явной растерянности промакивал платком свое широкое честное лицо.
— Предполагаю, будет трибунал, сэр? — спросил он.
Генерал улыбнулся, едва заметно скривив губы.
— Дорогой мой Рольф, — сказал он, — вы иногда бываете удивительно наивны. Несомненно, наш нынешний союзник и предполагаемый неприятель уже завладел планом «В». Что бы ни случилось, он не должен догадаться, что мы об этом знаем. План «В» ipso facto устарел. Пусть неприятель думает, что это все еще наш действующий план обороны и мы находимся в блаженном неведении по поводу кражи. Трибунал может навести его на размышления, ведь такие вещи трудно скрыть. Так что нет, о трибунале не может быть и речи.
— Но тогда... Сэр, мы ничего не можем сделать? — спросил Рольф.
— Ну уж нет, — спокойно ответил генерал, — мы точно должны что-нибудь сделать. Нельзя позволить людям безнаказанно играть в такие игры.
— Тогда что вы предлагаете, сэр? — спросил Брюс.
Генерал некоторое время ничего не отвечал, заново раскуривая трубку. Затем, с горящей спичкой в руке, он подался вперед.
— Вы и Рольф нанесете сегодня Фэншоу дружеский визит, — произнес он с нажимом. Поднял спичку, поймал их взгляд, задул ее и мрачно пояснил: — Предатели иногда в порыве раскаяния совершают самоубийство и оставляют подписанное признание.
Брюс вскочил, весь дрожа.
— Сэр, я не смогу этого сделать!
Генерал бросил на него свой знаменитый взгляд, способный повергнуть в ужас.
— Как это понимать? — спросил он сурово.
Под этим невыносимым взглядом Брюс чувствовал себя провинившимся школьником. Но он собрал все силы, пытаясь выдержать его.
— Сэр, умоляю, выберите кого-нибудь другого! Это ставит меня в немыслимое, ужасное положение!
— Майор Брюс! С каких пор вы перестали подчиняться моим приказам? — прогремел генерал.
...Тот же самый голос, то же неумолимо суровое лицо, пылающие глаза, властный блеск которых уничтожал всякое сопротивление. Именно такой взгляд — память внезапно сыграла с Брюсом злую шутку — был у генерала, когда в ДьявольскомТак ветераны Первой мировой называли Дельвильский лес — стратегически важное место во время битвы на реке Сомме в 1916 году. Армии Британской империи и Французской республики сражались здесь против армии Германской империи. лесу он приказал остаткам бригады идти на верную смерть по лежащим в три ряда трупам. Когда генерал Сандерсон отдавал приказы, люди подчинялись беспрекословно. Тогда Брюс подчинился, хотя у него тряслись поджилки от свиста снарядов. Сдался он и теперь, переступив через себя: давняя привычка к дисциплине взяла свое.
Глядя ему в глаза и не говоря ни слова, генерал принял капитуляцию. Затем он повернулся к Рольфу и резко спросил:
— Майор Рольф, у вас будут возражения?
Рольф теребил в руках носовой платок, его широкое честное лицо было мертвенно бледным, по лбу сползала капля пота.
— Н-н-никак нет, сэр, — пролепетал он.
Лицо генерала несколько смягчилось. Он повернулся к Брюсу.
— Мне жаль, что приходится вас об этом просить, Брюс, но ничего не поделаешь. Во-первых, это ваша работа как офицера разведки. Во-вторых, только вы, Рольф и Фэншоу в курсе этого дела. Никому больше о нем рассказывать нельзя. И вы понимаете, все неофициально: здесь дело чести офицера и джентльмена. Я посылаю к майору Фэншоу двух равных ему по званию офицеров. Жду вашего доклада через полчаса. И помните, вы должны получить подписанное им признание.
Слова генерала долетали до Брюса словно сквозь сон. Он мог думать только о Нине. Нина! Это имя отдавалось в его воспаленном мозгу с каждым ударом сердца. Что подумает Нина, которой он только что дал слово, Нина, чье счастье он своими же руками и разрушит! Нина! Ему стало дурно. Лучше бы он сам совершил это омерзительное преступление, но только не муж Нины! Муж Нины! Боже! Муж, которого она так обожает!
Он машинально отдал честь генералу и, будто бы во сне, вышел с Рольфом из кабинета; все так же в забытьи под палящим солнцем шел он по плацу к бунгало Фэншоу. Нина! Муж Нины! Он бы скорее отправился на казнь, чем на задание, которое ему предстояло выполнить.
— Вот вляпались, да? — хрипло спросил Рольф.
(Окончание следует).