Вчера мы опубликовали рецензию сразу на две книги об эпохе Возрождения, в одной из которых речь идет о всяких ужасах и безобразиях эпохи. В дополнение к этому материалу «Горький» подготовил галерею с разными симпатичными ренессансными чудовищами и уродцами.

Сандро Боттичелли. Вергилий и Данте в седьмом кругу ада. Из иллюстраций к «Божественной комедии»

Боттичелли. Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте.
1480-е

Герион, чудище из греческой мифологии, в «Божественной комедии» Данте становится воплощением обмана. В тексте Данте Герион описан очень детально, что стимулировало воображение художников: у Боттичелли помимо мохнатых львиных лап и змеиного туловища в пятнах и узелках имеется хвост, дополненный клешней, а Гюстав Доре и вовсе превращает Гериона в дракона.

Вольпертингер, компиляция рисунков Дюрера

Вольпертингер, рогатый заяц, родом из средневековых баварских сказок. Возможно, охотники натыкались на зайцев, больных папиломмавирусом, из-за которого у животных образовывались рогообразные наросты на голове. Повышенный интерес к рогатому зайцу был вызван тем, что он одновременно и образец природной мутации (как верили и художники, и зрители), и чистый плод воображения, сочетание несочетаемого. Показательный пример — рисунок вольпертингера, представляющий собой комбинацию разных дюреровских животных — зайца, оленя и совы.

Блеммий из Нюрнбергской Хроники Шеделя

Как и в случае с рогатым зайцем, интерес к мутациям оттенял и подчеркивал в эпоху Ренессанса природную красоту, которая считалась недостижимым идеалом. Блеммий или Безголовый — существо из средневековых и возрожденческих хроник, заимствованное из античности. В «Нюрнбергской хронике», библейских рассказах от начала мира до Страшного суда, врач и гуманист Хартманн Шедель, помимо блеммиев, собрал целый калейдоскоп уродцев, который следует сразу за главой «Сотворение мира»: тут и голова-нога, и рогатые и ушастые человекоподобные, и люди с шестью руками и вывернутыми ногами.

Рубенс. Медуза

«Голова Медузы», Рубенс, 1618

Отрубленная Персеем голова Медузы Горгоны — аллегория победы над самыми ужасными женскими пороками. Медуза, девушка с красивыми волосами, опорочила храм Афины, вступив в нем в половую связь с Посейдоном, за что богиня превратила ее волосы в змей. У Рубенса о фатальной сексуальности Медузы напоминают совокупляющиеся волосы-змеи, которые порождают следующих пресмыкающихся, выползающих прямо из ее крови.

Левиафан

Впервые встречающееся в библейской книге Иова морское чудовище Левиафан, похожее сразу на крокодила, подводного змея и дракона, с самого начало описывалось как носитель непобедимой силы и власти. Образ Левиафана, но уже совсем в другом обличии, заимствовал для своего философского трактата Гоббс, сделавший из него символ государственной власти и всемогущества: Левиафан – великан, состоящий из множества граждан, которые фактически и метафорически составляют гигантское тело государства.

Николас Хартсекер. Гомункул

Гомункул в сперматозоиде, Николас Хартсекер, 1694

Задача создания человека в обход законов природы, естественно, волновала мыслителей Возрождения. Искусственного человека пытались вывести с помощью разных алхимических трюков из сперматозоида, в котором, по убеждению алхимиков, изначально содержалось все необходимое для его создания, стоило лишь подогреть его и подкормить кровью.

Босх. Князь ада. Деталь Триптиха «Сад земных наслаждений»

Иероним Босх, фрагмент триптиха «Сад земных наслаждений»,
1503–1515 г.

Чудовища Босха не поддаются хоть сколько-нибудь убедительной интерпретации. Гибридные твари, состоящие из частей людей и животных, подталкивают искусствоведов к допридумыванию за Босха разных преимущественно антинаучных мистических объяснений. Так называемого «князя ада» с триптиха «Сад земных наслаждения» тоже до конца пока что объяснить не удается (например, почему у него голова птицы?), но хотя бы точно понятно, что он символизирует грех обжорства, пожирая тех, кто на земле отличился неумеренностью в еде, и извергая их непереваренными в огромном фекальном пузыре в некое подобие адского ночного горшка.

Микеланджело. Минос. Фрагмент «Страшного суда»

Микеланджело, фрагмент фрески Сикстинской капеллы «Страшный суд»,
Ладья Харона

Книга Апокалипсиса, и особенно сцена Страшного суда, была главным стимулом для художников Возрождения создавать разных чудовищ. Не чуждался безобразий и один из самых известных художников итальянского Возрождения — Микеланджело. На фресках в Сикстинской капелле он в основном занимался изображением анатомически идеальных мужских тел, одно из которых в искаженной форме досталось и адскому судье Миносу. Обвитый змеем, ухватившимся за его пенис, в окружении кривляющихся слуг-демонов, Минос напоминает зрителю, как просто расстаться с божественной красотой и приобрести адское уродство.

Симон Волхв

Беноццо Гоццоли. Падение Симона-волхва. Лондон Хемптон Корт.

Симон Волхв, в новозаветных Деяниях апостолов пытавшийся купить у учеников Христа дар чудотворения, стал в христианской традиции анти-апостолом, отцом всех ересей. Хотя самого Симона в качестве чудовища не изображают, разные безобразные твари обычно способствуют смерти бесславного лжеученика. Как описывают апокрифы, Симон хотел доказать, что он Бог, и поднялся в воздух перед толпой, но апостол Петр помолился настоящему богу, и тогда Симон упал на землю, ноги его раскололись на три части, а толпа побила его камнями.

Читайте также

Безобразный Ренессанс
В честь открытия выставки Рафаэля рассказываем о двух новых книгах про Возрождение
13 сентября
Рецензии
«Ведьм явилось на праздник значительно больше, чем чертей…»   
В честь Дня города Москвы «Горький» публикует фрагмент из романа «На берегах Ярыни»
11 сентября
Фрагменты
«Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами»
Отрывок из нового романа Виктора Пелевина
4 сентября
Фрагменты