Верность мечте

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Год назад, не дожив меньше двух месяцев до своего 97-летия, умер Вадим Иванович Туманов.

Тогда, год назад, писать про Туманова я струсил: кто я такой, чтобы рассуждать о человеке подобного масштаба? К сожалению, за прошедший год в прессе о Вадиме Ивановиче и вообще-то вспоминали не часто, но еще реже — как о писателе. В основном о нем говорили как о важном свидетеле культурной и околокультурной жизни СССР в 1970–1980-х годах. А писателем он был большим. Пусть и автором всего одной книги — «Все потерять — и вновь начать с мечты…», созданной в жанре мемуаров. Книга эта не только описывает события жизни в СССР от войны до наших дней, не только раскрывает личность автора, но говорит и о много большем.

Рассказывать о Вадиме Ивановиче через его книгу кажется делом простым, однако она затрагивает вопросы, далеко выходящие за рамки собственно биографии. Автор не просто сплетает свою судьбу с судьбой страны (этим отличается любой интересный мемуар), но и безжалостно показывает тупики и ошибки отечественной истории ХХ века, заставляет нас, читателей, задуматься о пути нашей Родины.

Туманов прожил несколько насыщенных жизней, и каждой хватило бы на отдельную интереснейшую биографию, но Родина распорядилась по-другому, заставив его вместить в свои 97 лет зашкаливающее число событий. Название книги Туманова кажется банальным, однако полностью соответствует сути повествования: Вадим Иванович действительно не раз терял все, но поднимался и раз за разом достигал многого. Боксер и бравый моряк военного и торгового флота, ходивший за границу, бывавший в иностранных портах. В 20 лет — зэка на Колыме с восьмилетним приговором, затем восемь попыток побега — и срок увеличивается в три раза! Неожиданная реабилитация, на которую и не рассчитывал. И вот уже автор — начальник преуспевающей старательской артели, уважаемый на Колыме передовик. Желанный гость в кругах московской богемы, друг поэтов-шестидесятников, в частности Высоцкого. Далее — хозяин хозрасчетной империи. И вдруг становится объектом травли, причем тогда — в конце 1980-х, — когда ее как раз не должно было быть. Свидетель сознательного разрушения своего бизнеса, еще до появления в русском языке слова «рейдерство». Но — возрождение в новых условиях и, конечно, любовь, долгая как жизнь.

О ГУЛАГе Туманов пишет много, но очень осторожно. На то, что происходило в те годы на Колыме, существует сразу несколько точек зрения — как классических, так и современных. Если Солженицын считал лагерь горьким плодом породившей его системы, в котором, однако, могут сохраниться базовые основы человеческого сосуществования, то его главный оппонент Шаламов называл саму систему уничтожающей все человеческое, источником тотального расчеловечивания, касающегося как внешней, так и внутренней сторон жизни. По Шаламову, зэка хуже животных — лишенные субъектности, они живут, точнее существуют, лишь чтобы выжить, и готовы на все ради лишней минуты жизни. А самые приспособленные из них, «блатные», — агенты абсолютного зла.

В классическом споре двух великих Вадим Иванович не участвовал. Никогда не считая себя жертвой, он не мог и рассматривать ГУЛАГ отстраненно, как наблюдатель. Он всегда чувствовал себя субъектом, даже в ситуациях когда власть выстраивала целую систему, нацеленную на лишение людей субъектности. И в его случае система дала осечку: пусть к нему применялись те же средства, что и ко всем, а может даже худшие, — он и не думал ломаться. Туманов просто отказывался понимать, что должен погибнуть, и выстоял. И не относился к пережитому как к подвигу.

Автору «Все потерять…» нельзя отказать в глубокой рефлексии, он совсем не похож на бессловесное животное, которое думает только о выживании. Как раз таких зэка Туманов презирал. Для него было неважно, уголовник перед ним или «политик» (осужденный по политической статье). Чего он совершенно не принимал, так это потери человеческого начала. Возможно, поэтому автору (в книге есть несколько характерных проговорок) ближе были «воры». И будто позабыв, что он сам «политик», Туманов удивлялся своей реабилитации, забыв про такую возможность. Восемь побегов, несколько колымских судов — про таких есть выражение «он выжил чудом», но в случае Туманова как раз никакого чуда не было. А были — мужество, цельность личности.

На Колыму существуют и более современные взгляды. Одни словно бы говорят: если жить «мужиком», не прыгать выше головы, то вполне можно сохраниться даже в сталинской мясорубке; другие считают, что лагеря могли даже чему-то научить, сделать человека лучше. А Туманов в лагере мечтал! «Правильно поставить» себя ему, конечно, доводилось, но он точно не пытался соответствовать принятым на Колыме типам поведения. Он соответствовал только себе самому.

Так на кого же был похож будущий великий старатель еще тогда, в колымских лагерях? Прежде всего Вадим Иванович был совершенно свободным человеком в совершенно несвободных обстоятельствах. Редкий почему-то тип в наших палестинах. Не вечно переживающим свое горе, озлобленным, ненавидящим окружающих человеком; не тем, кто случайно попал в «трудную ситуацию» и стремится занять место в иерархии, чтобы поскорее «встроиться». Свобода Туманова была не декларативной, а совершенно естественной, из всех возможных вариантов поведения он выбирал тот, который обещал ему больше личной свободы.

Пусть тюрьма и лагерь в России — всегда некая данность, от тюрьмы и от сумы, как известно, тут никто не зарекается, но сама эта «несчастность» Вадиму Ивановичу никогда не была свойственна. Всякий раз, при каждом очередном падении, он действовал, старался реализовать мечту и добиться новых побед. Да и побед ли? Возможно, речь шла просто о наиболее естественной форме его существования. Может быть, для него дело было не в результате, а в состоянии ежеминутной внутренней свободы? Как для влюбленного ценно само ощущение влюбленности, так и для Туманова важным было постоянное ощущение свободы.

Свобода для Туманова была даже не осознанной необходимостью, а естественной потребностью.

Позже, пройдя через ад, в котором сумели выжить далеко не все, и став крупнейшим предпринимателем в советское время (!), он оказался центром притяжения для многих, даже для представителей столичной богемы, которые тянулись к нему не ради его денег, а именно ради того чувства свободы, к которому и они, погрязшие в компромиссах, не были глухи. Они видели в нем сказочного русского героя из провинции — сильного и свободного. Наверное, в их глазах он олицетворял Россию мечты: быть предпринимателем в СССР — самоубийство, а быть легальным предпринимателем — это как? Не чудо ли это?

Чудеса в жизни Туманова действительно были — например, встреча и любовь на всю жизнь. Любовь, которой не должно было случиться, любовь против всех правил. Впрочем, любовь всегда чудо.

Чудеса, однако, не всегда носят положительный характер, иногда они принимают форму ничем не обусловленных, абсурдных событий, становятся следствием вмешательства не светлых, а самых что ни на есть темных сил. И такие чудеса тоже были в жизни Туманова. К сожалению для всех нас и для нашей родины, они случились в тот самый момент, когда именно тумановы были нужны нам всем как никогда.

В 1987 году, когда всем уже была очевидна неизбежность экономических реформ, когда целый год работал закон «об индивидуальной трудовой деятельности», а в Москве открывались первые кооперативные рестораны, с Вадимом Ивановичем попытались расправиться, чтобы уничтожить его преуспевающий бизнес. То, что должно было служить образцом для подражания, стало предметом преследования. Почему? Загадка. Чудо.

Работники тумановской «Печоры» разрабатывали бедные, «неинтересные» для государства месторождения, получали огромные по тем временам деньги и жили на вахте в (более чем) человеческих условиях. Так зачем же все это было разрушать? Ответы на этот вопрос, наверное, существуют, но вряд ли они нам понравятся.

Люди подлинно свободные в новой капиталистической России оказались не нужны, даже опасны. СССР и Россия не собирались идти по какому-то особому пути. Не пытались совмещать положительные стороны социального советского государства и свободного рынка. Улучшение жизни сограждан не входило в планы ни старых советских бонз, ни новых «демократов».

Свобода подразумевает справедливость и честность. Честность, грамотное планирование, безошибочные расчеты опытного практика не были популярны ни во времена великого передела, ни накануне крушения его наследия.

Но Вадим Иванович и тогда не сдался: потеряв все, он опять начал с мечты, создал новый бизнес, бесконечно писал правителям письма с советами, основанными на опыте и наблюдениях. Эти записки, которые, может быть, кто-то и читал, так и остались без государственного внимания и практических последствий. Так все мы потеряли шанс. А ценнейший сорокалетний опыт остался невостребованным и ненужным. Может, хоть сейчас пришло время изучать опыт Вадим Ивановича Туманова и как хозяйственника, и как свободного человека?

За свою долгую жизнь Туманов сделал очень многое. Он оставил нам тонны золота, которые долгое время поддерживали Советский Союз, обеспечивая жизнь не самого эффективного государства. Поддержал тысячи людей, которые, благодаря ему, не потерялись, не спились, а много работали и зарабатывали, обеспечивая свои семьи. Ну и написал замечательную книгу.

Сегодня «Все потерять — и вновь начать с мечты…», наверное, главный памятник Вадиму Ивановичу.