Колм Тойбин. Нора Вебстер. М.: Фантом Пресс, 2018. Перевод с английского Алексея Смирнова
Супруга известного и уважаемого в небольшом ирландском городке человека становится вдовой; пока четверо ее детей растут, а многочисленные родственники, соседи и знакомые мужа всячески ей помогают, она делает неуверенные попытки снова «встать на рельсы», явно предпочитая остаться все же на запасных путях. Проходит целых три года, прежде чем шкаф в спальне наконец не освобождают от мужниных вещей. Нет, это не роман о продолжительной депрессии (хотя и о ней тоже); это вообще не роман о том, как человек действует или чувствует себя в предложенных обстоятельствах. Это роман о жизни в целом — но на определенном ее этапе.
Подмывает сказать, что здесь ничего не происходит, однако такое ощущение складывается не из-за событийной пустоты — это пустота эмоциональная, в которую погрузилась героиня и в которую автору так хорошо удается погрузить нас. Происходит-то на самом деле много чего, у Норы Вебстер, считай, по кусочкам должна собраться новая жизнь. Она выходит на работу после многолетнего перерыва; впервые за долгое время принимает важные решения одна, не имея возможности последовать за мнением мужа и не желая советоваться с родственниками; начинает заниматься пением в хоре; делает ремонт в квартире. Но все это будто по инерции, а не по своей воле. Нора, которая, видимо, не привыкла прислушиваться к собственным желаниям (в чем, вполне вероятно, виноват и умерший муж), продолжает оставлять себе вторые роли, стараясь быть незаметной и ненавязчивой. Ладно с переменами в городе — новости из жизни детей доходят до тетушек быстрее, чем до нее.
Однако в какой-то момент мы перестаем следить за тем, как женщина справляется с потерей любимого; интереснее становится выяснить, кто такая, собственно говоря, Нора Вебстер? Тойбин не собирается отделываться флешбэками, а выполняет сложнейшую задачу: он прописывает самую что ни на есть обыденщину. И здесь закрытая, но живая героиня всякий раз показывает себя с другой стороны: родственницы говорят, что в молодости она была демоном, — а сейчас она не знает, что делать с образовавшейся «свободой»; она производит впечатление кроткой и непосредственной — и готова устроить забастовку из-за перевода сына в другой класс; она редко выходит из дома — и напивается в пабе, который находится даже не в ее городке. Ее будто мотает по пиковым точкам странных качелей, но, надо отдать должное таланту автора, это ни разу не выглядит неправдоподобным. Так что да, депрессия; но еще — целый набор самых обычных человеческих переживаний: где достать денег, как подбодрить ребенка, как осмелиться сказать «нет» любому, кто предложит поучаствовать в сомнительной викторине.
Поражающий своей обманчивой простотой роман, в котором нет ни одной фальшивой сцены. Скудный на приключения текст, где это компенсируется зашкаливающей концентрацией чего-то трогательно жизненного («Нора захотела сказать Фионе что-нибудь еще, но не смогла придумать что»). Книга про ирландских тетушек, в которой мудрость прожитых лет не вызывает иронию («Вот доживешь до старости, Нора, тогда поймешь. Странное такое чувство — радость от всякой мелочи ничтожной пополам с недовольством всем на свете»). Удивительно тихая и грустная вещь, в которой есть место и для смешного («покойный муженек на том свете, наверно, когда-нибудь разведется со мной из-за свинства»). И прочая, и прочая.
Купить на Лабиринт.ру
Алиса Ганиева. Оскорбленные чувства. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018
Невольно вспоминаешь Данилкина, который пишет про парфеновскую книгу «Намедни» в далеком 2011-м и перепроверяет, что в ней есть и чего нет. Так и здесь: ветераны Донбасса есть; чиновники-взяточники есть; губернатор, объявляющий программу семейных ценностей, тоже есть; избитый журналист есть; люди, у которых уголовка за репост, есть. А еще есть памятники святым, учителя, арестованные за неверную трактовку истории, и даже центр «Э». Свою заметку Данилкин назвал тогда «Честная история нулевых»; «Оскорбленные чувства» в таком случае — гротескная история последней пары лет.
Мы только и делаем, что жалуемся на отсутствие литературных текстов о наших реалиях — вот чтобы прямо про сегодня. А когда они появляются, готовы дать автору фору хотя бы за то, что тот не побоялся впустить в литературу вещи, возможно, эфемерные, сиюминутные: ведь не знаешь, что там будет через лет десять, и какие явления останутся в истории, а не сгинут в новостях. Романы о настоящем зачастую оказываются чересчур нашпигованы важными чертами времени, будто авторы боятся, что это их последняя свободно изданная книга. Стратегия сомнительная, но что поделать — в интересное время живем.
Главные герои — самые неприятные личности в рейтинге общественных стереотипов: министр, его секретарша, его любовница (это разные люди), его жена, дальновидно работающая «всего лишь» директрисой в школе. Еще следователь угрозыска — потому что министр скоропостижно умирает, а расследование его смерти и есть формальная интрига всей книги. Все они сплошные ростовые фигуры, в которых, если говорить серьезно, нет ничего живого. Да здесь всё такое; диалог в кабинете прокурора будто написан сценаристом российского телесериала про «ментов»; мужик, выбросивший труп на обочину, конечно, приезжает назавтра туда же, посмотреть на орудующих следаков. А что за фамилии: то Капустин, то Катушкин. Первый комично плохой, второй гротексно хороший.
Но «Оскорбленные чувства» и не прикидываются совершенно реалистическим текстом. На самом деле это такой гайдаевский «Не может быть» на современный манер: фарс и пародия вместе взятые, которые тем не менее хорошо передают дух времени. А заключительная фраза романа «вирус наветов и кляуз буравил город» похожа на те, что серьезным голосом произносил Зиновий Гердт за кадром в «Двенадцати стульях».
И все же видно, что для Ганиевой такой жанр внове. Здесь почти нет по-настоящему смешного, а без него не обойтись. Ирония порой оказывается совсем не тонкой. Иногда встречаются фразы типа «В воздухе воняло бездной», вызывающие смущение. Плюс ко всему автор берет на вооружение пару десятков фактов из мира занимательной науки и старательно транслирует их из уст всех подряд (и мы узнаем, например, что больше: скорость семяизвержения или движения крови по сосудам). Можно, конечно, допустить, что в созданной автором абсурдной вселенной живут персонажи со странными привычками, но нет, не верится.
Есть ощущение, что читатель, которого автор держал в голове, родится лет через сто — и для него это и будет «то, без чего нас невозможно представить, еще труднее — понять». Набор штампов ведь тоже много говорит об обществе; это нам они скучны, зато интересны иностранцам или читателям из будущего. Ну хорошо, а для нас сегодняшних кто будет книжки писать?
Купить на Лабиринт.ру
Алексей Паевский, Анна Хоружая. Вообще чума! История болезней от лихорадки до Паркинсона. М.: АСТ, 2018
Паевский и Хоружая — известные в научной журналистике соавторы, они заведуют сайтом «Нейроновости.ру», читают большое количество лекций, записи которых есть в сети. Знания Паевского однажды даже помогли ему уехать из студии «Своей игры» на выигранном автомобиле. «Чума» — их первая книга, в которой они уже не просто делятся новостями, а рассказывают о том, как появлялись болезни, менялось наше о них представление и находились пути их лечения. Практически одновременно, кстати, выходит их же книга «Смерть замечательных людей глазами врачей XXI века»; название исчерпывающее.
Чтение слегка напоминает посещение кунсткамеры: истории не такие пугающие, конечно, однако в каждой есть живые герои, которые когда-то этими болезнями, возможно, впервые в мире, переболели. Хотя главы разные; рассказ о порфирии читать будет как минимум неприятно; ну а от истории про то, как 29 человек умерли от инфекции, жившей в кондиционере, вообще может стать не по себе. Поклонники сериала «Доктор Хаус» считают, что их ничем уже не испугать. Но нет, и на них найдется управа.
Иногда авторы будто забывают, что разговаривают с любителями, однако большинство глав склеены по канону популярного нон-фикшн: исторические факты перемежаются с фактами занимательными или просто смешными — так действительно легче запомнить, о чем речь. Например, сначала знакомишься с американским бейсболистом, у которого обнаружили ту же болезнь, что и у Стивена Хокинга, а потом узнаешь, что болезнь убила спортсмена за пару лет, а Хокинг прожил с ней больше полувека. Или вот: пациенты с синдромом Туретта (когда неконтролируемо ругаются), оказывается, могут выкрикивать любые слова, а не только обсценные.
Купить на Лабиринт.ру
Эндрю Гэмбл. Кризис без конца? Крах западного процветания. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2018. Перевод с английского Андрея Гуськова
Профессор Кембриджского университета, последователь Новой политической экономии, сам немало лет проработавший в банковской сфере, рассуждает, что не так с мировым финансовым кризисом 2008 года. В частности, Гэмбл убежден, что тот кризис недооценен, что был гораздо более разрушительный, чем нам кажется сейчас, когда мы вроде как справились с его последствиями.
Что в долгосрочной перспективе его последствия еще скажутся и не раз. Гэмбл начинает издалека, чтобы максимально доходчиво объяснить, почему Кризис-2008 по сути новая точка отсчета, после которой слишком многое поменялось. И если продолжать пользоваться старыми методами, то он повторится и приведет уже к краху. Например, это касается тех же банков, которые если будут и дальше жить так, как живут, то продолжат балансировать на грани банкротства.
Стоит пояснить, что Гэмбла с первого раза поймут люди только со специальным образованием. Остальные же — со второго и третьего. Пусть вас не обманывают триста страниц — книга на самом деле огромная, просто набранная мелким шрифтом. Автор окучивает тему со всех нужных сторон и говорит не только о том, чем этот кризис отличается от остальных, но и про то, что можно делать с глобальной экономикой сейчас и в каком мире мы будем жить при разных вариантах развития событий. Сценарии тут есть как умеренно оптимистические, так и пессимистические. Чем ближе к концу книги, тем страшнее.
Купить на Лабиринт.ру