Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Если взять с полки биографию Арсения Тарковского, изданную в серии «Жизнь замечательных людей», и открыть ее на странице «Основные даты жизни и творчества...», то едва ли не первая веха, на которую упадет взгляд, будет такой:
1915, февраль — погиб в мазурских болотах полковник Владимир Дмитриевич Ильин, дядя Арсения [1].
Человеку, не очень искушенному в «жизни и творчестве» Тарковского, это покажется странным. Что в хронике самых значимых событий в жизни поэта делает смерть его не самого близкого родственника? И зачем здесь топоним, да еще и неофициальный; можно ведь написать просто — погиб на Первой мировой войне?
У человека, уже прочитавшего этот том «ЖЗЛ» или знакомого с автобиографическими рассказами Тарковского о детстве, таких вопросов не возникнет. Ему хорошо известно, что именно гибель дяди в мазурских болотах стала первым потрясением в жизни будущего поэта, оставившим глубокий след в его творчестве, — чего стоят одни классические строки:
...Казалось, что этого дома хозяева
Навечно в своей довоенной Европе,
Что не было, нет и не будет Сараева,
И где они, эти мазурские топи?..
Но только очень внимательный человек, да еще и хорошо знающий русскую историю, обратит внимание на дату и скажет: «Постойте. В рассказе „Воробьиная ночь“ Тарковский пишет, что его „дядя Володя“ погиб в мазурских болотах вместе с армией Самсонова». Но трагедия армии Самсонова — это вовсе не февраль 1915 года, это август 1914-го. Да и действие рассказа происходит летом или ранней осенью, но никак не зимой. Значит, в хронике какая-то путаница! И действительно, в замечательной мемуарной книге Марины Арсеньевны Тарковской в своде основных событий жизни ее отца находим аналогичную веху с гибелью В. Д. Ильина — в тех же мазурских болотах, но с другой датой: 1914 [2].
«Это все объясняет», — радуемся мы. Полковник Ильин действительно погиб с армией Самсонова в 1914 году, а в томе «ЖЗЛ» — ошибка в дате. Однако автор биографии Виктор Филимонов указывает в сноске, что его хроника «составлена по материалам М. А. Тарковской», и сомневаться в этом нет оснований. А если мы полистаем книгу о Первой мировой войне или хотя бы вобьем в поисковик ключевые слова, то убедимся, что зимой 1915 года действительно состоялось еще одно сражение немецкой и русской армий при Мазурских озерах, а значит, дата эта, вероятно, неслучайна...
Попытка разобраться в этих нестыковках и узнать больше о жизни и смерти столь важного для Арсения Тарковского человека, полковника Ильина, привела нас к совершенно неожиданным результатам. Оказалось, что «дядя Володя» не погибал в мазурских болотах ни в 1914-м, ни в 1915-м, да и... вообще в боях Первой мировой не участвовал, а вопрос о том, кого именно оплакивал в злополучном августе четырнадцатого маленький Арсений, не так очевиден, как казалось до сих пор.
Мы надеемся, что заинтриговали вас достаточно для того, чтобы предложить ознакомиться с нашим «расследованием» по порядку. Это потребует небольшого экскурса в историю семьи Тарковских.
ЧАСТЬ I. НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О «ДЯДЕ ВОЛОДЕ»
— Рукопись совсем короткая, и она имеет непосредственное отношение к делу. С вашего позволения, я прочту ее вам.
Откинувшись на спинку кресла, Холмс сомкнул концы пальцев и с видом полной покорности судьбе закрыл глаза.
Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей
«Полностью счастлив я был лишь в детстве». «В детстве я жил в обстановке ужаса».
Оба эти утверждения принадлежат Арсению Тарковскому [4], [5]. Мнимое противоречие легко снять, констатировав, что речь идет о разных периодах, — и оба отражены в стихах и рассказах.
О поре детства раннего, когда под деревьями возле дома угадываются клады и весело сидеть с братом на пушке в городском саду, написаны «Зима в детстве», «Еще в ушах стоит и гром и звон...», «Был домик в три оконца...» и одно из самых знаменитых стихотворений Тарковского «Белый день»:
<...>
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.
Начало же времени, которое запомнится поэту «обстановкой ужаса», можно примерно обозначить февралем 1918 года, когда в его родной Елисаветград [6] вошли отряды Александра Беленковича и Маруси Никифоровой и на улицах пролилась кровь. Самым страшным для семьи стал 1919 год: в боях за город погиб Валерий Тарковский, старший брат Арсения. Именно о переполненном унижениями и горем 1919 годе идет речь в стихах «Жили-были» и рассказе «Обмороженные руки».
Но водораздел, за которым остался блаженный мир «белого дня», поэт ретроспективно проведет все-таки не по зиме 1918-го, а по лету 1914 года, — началу мировой войны. Читатель узнает об этом из шедевра Тарковского «Тогда еще не воевали с Германией...», впервые напечатанного 25 января 1967 года в «Литературной газете». Двумя годами позже стихотворение вошло в сборник Тарковского «Вестник» и с тех пор публиковалось почти во всех его прижизненных книгах. Не откажем себе в удовольствии привести стихотворение полностью.
Тогда еще не воевали с Германией,
Тринадцатый год был еще в середине,
Неведеньем в доме болели, как манией,
Как жаждой три пальмы в песчаной пустыне.
У матери пахло спиртовкой, фиалкою,
Лиловой накидкой в шкафу, на распялке;
Все детство мое, по-блаженному жалкое,
В горящей спиртовке и пармской фиалке.
Зато у отца, как в Сибири у ссыльного,
Был плед Гарибальди и Герцен под локтем.
Ванилью тянуло от города пыльного,
От пригорода — конским потом и дегтем.
Казалось, что этого дома хозяева
Навечно в своей довоенной Европе,
Что не было, нет и не будет Сараева,
И где они, эти мазурские топи?.. [7]
Несмотря на использование деталей семейной биографии Тарковских, читателю эти стихи были прозрачны и понятны. Поэт начал с упоминания войны в первой строфе и возвратился к ней в последней, середину отдав предметам и запахам, оставшимся в ностальгическом довоенном детстве. Итожащие стихотворение «мазурские топи» воспринимались как естественная пара Сараеву; разгром войска под командованием генерала Самсонова стал крушением надежд огромной части русской общественности, событием, затмившим в народной памяти формальное начало войны. Однако ничто не намекало в тексте, что у автора есть особые причины делить свою жизнь на «до» и «после» бесславного поражения русских армий у Мазурских озер.
***
Дядя Володя вместе с армией Самсонова погиб в мазурских болотах. До войны дядя Володя давал мне свою шашку, это была моя любимая игрушка, и я был уверен, что он подарит мне ее когда-нибудь, и вот — дядю Володю убили, и он утонул в болоте, и последнее, что после его смерти осталось на свете, — моя шашка, но и она исчезла, болото поглотило и ее, потому что дядя Володя, должно быть, держал ее в руке, когда его убили. Он стал моим собственным героем, постоянным участником моих игр и сновидений [8].
Короткий рассказ «Воробьиная ночь», из которого взята эта цитата, написан гораздо раньше стихов «Тогда еще не воевали с Германией...» — в 1945 году, а опубликован гораздо позже — в разгар перестройки [9]. Тарковский включил его в цикл автобиографических рассказов о детстве «Константинополь».
Сюжет рассказа прост: семилетний Арсений, потрясенный гибелью дяди на войне, ночью вылезает из окна спальни в сад и ценой маленького подвига, преодолением сразу трех своих страхов, — темноты, одиночества, а главное, приближающейся к дому грозы, — пытается малопонятным ему самому мистическим образом выкупить, отменить дядину смерть.
Мое представление о времени было неполным и неверным, словно дикарским; если бы я умел объяснить, каким мне представляется время, то сказал бы, что прошлое и будущее могут пересечься, сомкнуться, слиться, если этого очень захотеть. Я играл в смерть, предназначенную для дяди Володи. <...>
Утром, надеясь на чудо, я спросил:
— Мама, а дядя Володя вправду погиб?
Чуда не произошло. Мать ответила:
— Да, конечно, погиб, ты ведь знаешь. Помолись за его высокую душу [10].
Итак, именно гибель любимого дяди на Первой мировой — причина того, что между ничем не омраченным счастьем раннего детства и остальной жизнью поэта пролегли мазурские болота.
Прежде чем идти дальше, приведем здесь то немногое, что нам известно о «дяде Володе» от самого Арсения Тарковского. Это два коротких штриха и одна история.
Хронологически первым здесь будет упоминание дяди в ряду других близких, мобилизованных на войну в 1914 году (рассказ «Солнечное затмение»; написан в 1950-х):
— Дети, — сказала мама, — вы сами видите, как нам всем тяжело. У тети Веры на фронте дядя Володя. У Анны Дмитриевны — Толя. И Юра на фронте [11].
Вторым — строка из рассказа «Маруська Никифорова» (1978 г.):
Мой дядя Володя был преподавателем юнкерского училища, и я бывал там на елке [12].
Арсений Тарковский в «девочкином платье». Фотография из личного архива М. А. ТарковскойИ наконец, история из позднего интервью Тарковского (1984 г.):
Мама воспитывала нас по немецкому руководству Фребеля, по которому требовалось до пяти лет водить мальчиков в девочкиных платьях... Мой любимый дядя Володя, офицер с упоительной шашкой на боку. Ах, мне бы только прикоснуться к ней, мне бы только подышать холодным запахом стали, мужества и войны! «Я не дам тебе своей шашки, — сказал дядя. — Ты не мальчик, ты девочка». Конечно, во всем виновато это несчастное платье!.. «Что же мне делать?» — отчаянно спросил я. «Когда тебе будут мерить очередное платье, ты налейся, раздайся в плечах, оно расползется по швам и его перешьют в штанишки». Так и случилось [13].
Суммируем информацию: дядя Володя — офицер, преподаватель юнкерского училища и муж тети Веры.
Дочь поэта, Марина Арсеньевна Тарковская, обратившись к семейным документам, установила, что дядя Володя звался в жизни полковник Владимир Дмитриевич Ильин [14], был он мужем Веры Карловны Тарковской, тети Арсения по отцу, и по состоянию на 1886 г. проживал в деревне Козловка Воронежской губернии [15].
Вот и все. Следующим известным фактом биографии Владимира Ильина стала его гибель в мазурских болотах.
Вот только фактом ли?..
ЧАСТЬ II. ДЕЛО О ПРОПАВШЕМ ПОЛКОВНИКЕ
Таким образом, дорогой мой Уотсон, ваш солидный пожилой домашний врач испарился, а вместо него перед нами вырос весьма симпатичный человек около тридцати лет...
Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей
Скудость имеющихся сведений о В. Д. Ильине изначально тревожила наше воображение. В самом деле, ни биографы, ни комментаторы Арсения Тарковского почти ничего не смогли прибавить к сведениям из «Воробьиной ночи» и «Осколков зеркала». Только украинский краевед В. Быков нашел дату брака Ильина и Веры Тарковской (январь 1874 г.) [16], да литератор и журналист из Кропивницкого Роман Любарский выдвинул версию, что «дядя Володя» из «Воробьиной ночи» — офицер Крымского конного полка Владимир Дмитриевич Ильин [17]. Забегая вперед, скажем: увы, этот след оказался ложным — в одно и то же время на юге Российской империи действовали два офицера с таким именем. Отметим, что, не имея возможности проверить свою гипотезу в военных архивах, Роман Любарский в своей статье трезво определил историю о гибели Ильина в мазурских болотах семейным апокрифом, рассказом, который не подтвержден документально.
А с документами было неважно.
Чем дольше мы пытались найти хоть какую-то зацепку, проясняющую судьбу нашего В. Д. Ильина в период Первой мировой, тем в большее недоумение приходили.
В справочниках и солидных базах данных как по офицерам Русской императорской армии, так и по участникам Первой мировой войны [18] Владимир Дмитриевич Ильин, погибший во время неудачного наступления в Восточной Пруссии, не упоминался ни разу. Отсутствовали известия об этом нерядовом (смерть полковника) событии в каких-либо официальных источниках. А ведь, несмотря на большую неразбериху в первые месяцы войны, списки погибших и раненых офицеров публиковались и в региональных газетах, и в центральной прессе. Достаточно сказать, что известие о гибели генерала Самсонова (вместе с именами других офицеров) появилось в «Русском инвалиде» буквально через несколько дней после события, а именно 21 августа 1914 года [19].
В списках преподавателей Елисаветградского кавалерийского училища В. Д. Ильина также найти не удавалось [20]; не было и упоминаний в мемуарах выпускников [21].
Полковник Ильин бесследно исчез.
***
Только в Российском государственном военно-историческом архиве отыскались документы, проливающие свет на жизнь Владимира Дмитриевича Ильина. О том, что мы идем по верному следу, свидетельствовала запись о семейном положении: «Женат на дочери отставного ротмистра Тарковского, девице Вере Карловне, имеет детей: сына Всеволода, родившегося 14 ноября 1874 года. Жена и сын православные» [22].
Вера Карловна Ильина (поздние годы). Фотография из личного архива М. А. ТарковскойСреди прочего, из архивных дел 1900 и 1902 годов [23] мы узнали, что:
- В. Д. Ильин родился 6 января 1850 г. и происходит из дворян Херсонской губернии;
- окончил курс в Елисаветградском кавалерийском юнкерском училище по первому разряду;
- 18 ноября 1867 г. вступил в службу унтер-офицером в 8-й уланский Вознесенский Его Высочества Принца Александра Гессенского полк;
- кавалер Ордена Св. Станислава 3-й степени; также награжден серебряной медалью в память Царствования Императора Александра III и темно-бронзовой медалью за труды на первой всеобщей переписи.
И наконец, самые важные для нас сведения:
- в походах и делах против неприятеля не был, особых поручений по Высочайшим повелениям и от начальства не имел;
- последнее место службы — помощник командира полка по хозяйственной части 6-го Запасного кавалерийского полка;
- 26 августа 1902 г. подполковник Ильин ходатайствовал об отставке в связи с расстроенным здоровьем. Просьба была удовлетворена: 25 октября того же года произведен в полковники с увольнением от службы с мундиром и пенсией (1270 руб. в год). Жительство по отставке — г. Елисаветград.
Если о жизни Ильина мы теперь знали довольно много, то история его гибели в мазурских топях стала еще таинственней. Перефразируя Шерлока Холмса, наш моложавый боевой офицер, идущий в атаку с шашкой в руке, испарился, а вместо него перед нами вырос пожилой полковник, не имевший боевого опыта и завершивший военную карьеру задолго до начала мировой войны.
Не ограничиваясь общими впечатлениями, мы сверились с законами. В 1914 году вышло «Положение об устройстве Государственного ополчения», где срок пребывания штаб-офицеров в запасе (то есть тех, кто при мобилизации мог быть направленным на пополнение армейских частей) был повышен с 55 до 60 лет. Но даже согласно этому «Положению», Ильин, которому к 1914 г. должно было исполниться 64 года (не забудем и про расстроенное уже к пятидесяти годам здоровье!), не мог быть мобилизован на фронт, да еще так оперативно, чтобы принять участие в самых первых сражениях.
Все это наводило на мысль о том, что филолог Наум Резниченко, не подвергая, кажется, сомнению биографическую точность «Воробьиной ночи», попал в самое яблочко, отметив, что «рассказ о смерти дяди Володи Ильина — <...> это, по сути, героический миф, в котором развернут сюжет о гибели героя с оружием в руках, являющейся залогом его последующего бессмертия» [24].
Не будем подробно описывать, как исходя из окрепшего подозрения в ошибочности сведений о гибели Ильина на фронтах Первой мировой, мы стали год за годом просматривать метрические книги Елисаветградских церквей и местные газеты. Ограничимся итогом: в конце концов нам повезло. В газетах «Елисаветградские новости» и «Голос Юга» за 3 декабря 1911 года мы нашли траурные заметки, в которых сообщалось, что местный домовладелец, старшина Елисаветградского городского собрания Владимир Дмитриевич Ильин скоропостижно скончался 1 декабря в 9 часов вечера. Запись в метрической книге местного Успенского собора добавила к этому, что отставной полковник Ильин умер от апоплексии в возрасте 61 года и был похоронен в ограде Петропавловской церкви города Елисаветграда [25].
Запись о смерти В. Д. Ильина из метрической книги Успенского собора (г. Елисаветград)Но даже когда все наши сомнения получили документальное разрешение, мы продолжали сомневаться (такова сила слова поэта!). Быть может, мы имеем дело с невероятным совпадением: в Елисаветграде одновременно жили два отставных полковника, ровесники и полные тезки, только один скончался в 1911 году, а другой... Но и эту фантастическую возможность пришлось отбросить, когда мы обнаружили в восприемниках у родившегося 29 августа 1913 года в Елисаветграде младенца «вдову полковника Веру Карлову Ильину» [26].
Нам еще предстояло разобраться, почему поэту не давала покоя судьба несчастной Второй армии Самсонова, но пока мы столкнулись с неопровержимым фактом. Кавалерист Владимир Ильин, «дядя Володя», умер от удара, когда Арсению Тарковскому было 4 года. Судьба шашки полковника Ильина остается неизвестной, но вряд ли ее стоит искать на дне мазурских болот.
ЧАСТЬ III. ГЕНЕРАЛ САМСОНОВ И ЕГО АРМИЯ
...И сему провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.
Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей
«На Восточно-Прусском фронте неприятель продолжал наступать. Главные усилия его развиваются в районе Мазурских озер» [27]. Эти тревожные сводки от штаба Верховного главнокомандующего жители Елисаветграда вместе с остальной Россией читали в газетах в конце августа 1914 года. Уже больше недели как в город пришло известие о «геройски павшем в бою генерале от кавалерии Александре Васильевиче Самсонове, бывшем земском гласном и местном землевладельце» [28]. Пресса скорбела по Самсонову, но старалась ободрить читателя: распространяемые ею свидетельства очевидцев убеждали, что все не так уж плохо, как может показаться.
...выяснилось, что мы хотя и понесли потери, но ни один полк не был истреблен, как мне приходилось об этом слышать в пути. У нас целы все знамена [29].
Тяжела была потеря. Но, как это ни странно, она ни на минуту не отразилась на общем ходе наших действий... [30]
От наших штыков немцы бежали без оглядки. Наши снаряды разрушительно взрывались, нанося большой ущерб противнику. <...> Вдруг громадный столб дыма окутал наш тыл. С необычайным грохотом разорвался снаряд, убивший на месте генерала Самсонова и представителей штаба [31].
А. В. Самсонов (1914 г.). Фотография из книги «Генерал Александр Самсонов: возвращение. Материалы к биографии»Только со временем стал проясняться масштаб военной катастрофы: Вторая армия под руководством Самсонова была полностью разгромлена, сам Самсонов, по наиболее достоверной версии, во время отступления «болотами и лесами» [32] застрелился в ночь на 17 августа. Вероятно, этим и объясняется тот факт, что общепринятый поначалу термин «Мазурские озера» все чаще стал замещаться зловещим словосочетанием «мазурские болота» [33], [34].
Несмотря на все вольное и невольное затемнение (или замутнение, если настроиться на болотный образный ряд) картины русского провала в Восточной Пруссии, гибель генерала Самсонова для патриотически настроенной части общества стала шоком. Как писала газета «Голос Юга»:
Этo извеcтие былo cтpашным удаpoм для вcей Рoccии, пoтеpявшей в лице А<лександра> В<асильевича> <Самсонова> oднoгo из лучших cвoих бoевых генеpалoв, наc же, жителей Елиcаветгpада, веcть o егo cмеpти пopазила c ocoбеннoй cилoй [35].
Имя Самсонова для елисаветградцев действительно значило многое. Уроженец Елисаветградского уезда, Александр Васильевич Самсонов занимал в городе должность начальника кавалерийского училища около восьми лет, с 1896 по 1904 год. Его успехи на фронтах Русско-японской войны и последующая карьера для многих горожан были предметом гордости и пристального внимания.
Дядя Арсения Тарковского А. В. Гусев (начало 1900-х). Фотография из личного архива М. А. Тарковской (фрагмент)Уже этого было достаточно, чтобы известие о гибели генерала своевременно дошло и до семилетнего Арсения Тарковского — вернемся мы к основной теме. Однако у семьи Тарковских была особая причина горевать о Самсонове — личное и, кажется, дружеское знакомство. Раньше мы знали об этом из рассказа Тарковского «Маруська Никифорова» (разговор о нем еще впереди), со слов дочери поэта и из воспоминаний его друга и ученика Александра Радковского [36]. Теперь к этому можно прибавить документальное свидетельство, обнаруженное нами в метрической книге Ковалевской церкви Елисаветграда. Из него известно, что 29 июня 1901 года Александр Васильевич Самсонов был поручителем по жениху на венчании Александра Васильевича Гусева и Ольги Даниловны Горжевской [37]. Ольга Даниловна — тетя Арсения, родная сестра его матери, а А. В. Гусев — еще один любимый дядя, «дядя Саша», выведенный в рассказе «Солнечное затмение». Александр Васильевич Гусев дослужившийся, как и Ильин, до чина полковника [38], преподавал в Елисаветградском кавалерийском училище, которым руководил Самсонов. Скорее всего, именно через «дядю Сашу» и познакомились с Самсоновым Тарковские.
Настало время дать слово и самому Арсению Тарковскому. В 1978 году он пишет уже упоминавшийся нами рассказ «Маруська Никифорова», предназначенный для сборника «Константинополь», но до беловой редакции не доведенный и в цикл не вошедший. Генерал Самсонов — один из главных его героев. Приведем большой отрывок:
У нас в городе было кавалерийское юнкерское училище. До войны 1914 года им командовал генерал Самсонов, впоследствии командовавший 2-й армией, попавшей в окружение в мазурских болотах, из-за чего Самсонов застрелился. Я долго оплакивал его смерть. В юнкерском училище на Рождество устраивали елку для офицерских детей. Мой дядя Володя был преподавателем юнкерского училища, и я бывал там на елке. Когда дети доигрывались до неистовства и у них начиналась истерическая стадия игр, генерал Самсонов уводил мальчиков к себе в кабинет, давал им играть учебным оружием — револьверами, шашками, винтовками, — играл с детьми в ладошки, и дети понемногу успокаивались, приходили в себя. «А теперь, — говорил Александр Васильевич, — возьми себе конфету вон из того ящика». Жена Самсонова уводила к себе девочек: они тоже принимали участие в мальчишечьих играх, не все, впрочем, но наименее благовоспитанные, и мадам Самсонова тоже утихомиривала их.
<...>
Армию Самсонова окружили немцы, Самсонов застрелился, и я долго оплакивал его смерть, потому что я любил его.
<...>
Я оплакивал не только смерть Самсонова, но и смерть Маруськи Никифоровой. Все-таки у нее было что-то человеческое: она любила детей [39].
Таким образом, в том, что Арсений Тарковский оплакивал смерть генерала Самсонова вместе со своими близкими, сомневаться не приходится — в небольшом рассказе об этом упомянуто трижды [40].
Ю. И. Тобилевич. Из фондов литературно-мемориального музея И. К. Карпенко-Карого. г. Кропивницкий, УкраинаНо и на этом личные счеты Тарковских с катастрофическим началом осени 1914 года не оканчивались. Тоже в озерном краю, но к востоку от мазурских топей, был тяжело ранен и во второй половине сентября 1914 года эвакуирован в Елисаветград двоюродный брат Арсения — прапорщик пехоты Юрий Тобилевич. Это тот самый Юра из процитированного нами отрывка «Солнечного затмения». «Юрий Иванович был очень любим у нас в семье, и мною в том числе, — вспоминал Тарковский в одном из поздних писем. — Когда он приезжал в Елисаветград, он останавливался у нас <...> [О]н принимал по своей доброте участие в наших индейских играх» [41].
Стоит ли говорить, что в конце лета — начале ранней осени 1914 года в доме Тарковских было невозможно укрыться от взрослых тревог, разговоров о судьбах «Александра Васильевича» и «Юры», возвращения самого «Юры» с войны в состоянии весьма плачевном (Ю. И. Тобилевич заново учился говорить [42]), и, конечно, от поминания проклятых трясин Восточной Пруссии, предопределивших поражение самсоновской армии [43].
Как пишет Арсений Тарковский в «Воробьиной ночи», его отношение к войне было «...предуказано взрослыми. Моих слез не могли унять ни игрушками, ни сладким».
ЧАСТЬ IV. «ЭТО БЫЛО В ДЕТСТВЕ КОГДА-ТО...»
История очень запутанная, сэр Генри. Если ее связать со смертью вашего дяди, то из тех пятисот серьезнейших дел, которые мне приходилось распутывать, это будет, пожалуй, самое сложное.
Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей
Теперь, когда мы разобрались с обстоятельствами смерти дяди Арсения Тарковского, и выяснили какое значение для поэта могут иметь мазурские топи, остается последняя и самая сложная задача: как теперь быть с историей, описанной в «Воробьиной ночи». Откуда взялась легенда о гибели Владимира Ильина на полях Первой мировой? И была ли в действительности описанная в рассказе «детская мистерия преодоления времени и смерти» (согласно формуле Наума Резниченко), или же мы имеем дело с чистым вымыслом?
Здесь мы вступаем на зыбкую (или даже болотистую) почву предположений, где мало помогают известные нам факты.
На второй вопрос, как ни странно, убедительно ответить проще. В личном архиве семьи Тарковских хранится никогда не публиковавшееся полностью стихотворение «Воробьиная ночь», написанное Арсением Тарковским 16 февраля 1941 года, за несколько месяцев до одноименного рассказа. С любезного согласия Вячеслава Александровича Амирханяна, предоставившего нам текст стихотворения, мы публикуем отрывок из него:
…
Это было в детстве когда-то
В глубине, на самом дне,
Где и черная ночь крылата,
Где любимых видишь во сне.
Тот кто на руки так недавно
Брал тебя, назад не придет,
На войне погибнет бесславно
Среди Мазурских болот.
И тебе расскажут об этом,
Ты под стрелы станешь, дитя,
И припомнишь их пред рассветом
Четверть века спустя.
…
Здесь тот же сюжет, что в прозаической «Воробьиной ночи» с другими, но — что очень важно — не противоречащими, а дополняющими рассказ подробностями. Действительно: воспоминания переносят автора в детство, в годы мировой войны (четверть века назад), в ночь, когда он пытается отвести смерть того, кто «бесславно погиб среди Мазурских болот». В стихах ни слова о шашке, зато другая деталь — «брал на руки» — и еще: теперь мы узнаем, что именно воображал мальчик, стоя воробьиной ночью в саду, — он мысленно становился под стрелы, нацеленные в другого.
Нет, очевидно в основе здесь лежат воспоминания о реальных событиях. Вопрос только в том, насколько они искажены, а точнее сказать преломлены, воображением и памятью поэта. В чью же все-таки смерть играл Арсений Тарковский в 1914 году?
Вариантов немного.
Если Тарковский действительно «играл в смерть, предназначенную для дяди Володи», то услышать эту легенду он мог только от родных. На момент создания рассказов «Константинополя» их автор уже наверняка знал правду, но вводить ее в сюжет было ни к чему — важно то, что автор-герой чувствовал и делал в 1914 году, а не то, что он выяснил потом [44].
Но зачем родителям понадобилось обманывать мальчика? Предположим, ребенка решили поберечь от известия о смерти любимого дяди, рассказав, что он уехал. Время шло, Арсений задавал вопросы, и тут война — удобная возможность объяснить, почему дядя уже три года не приезжает поиграть с племянником. Но какой смысл беречь от дурных новостей четырехлетнего ребенка и не беречь семилетнего, который к тому же всего боится: «пчел, коров, темноты, незнакомых людей, одиночества», гроз, растений [45]? Почему бы не повременить, да еще и в момент, когда у семьи и без того хватало поводов для скорби и тревог? Да и вероятность разоблачения была высока: кто-нибудь из родственников или чужих людей мог проговориться — полковника Ильина хорошо знали в городе. На все это сложно ответить, не выходя из рациональной плоскости. Впрочем, как все мы знаем, поступки людей могут быть продиктованы стечением обстоятельств, которые не всегда можно угадать.
Есть и другое возможное объяснение: автор «Воробьиной ночи» вмешался в свое прошлое и совершил сознательную замену. В августе четырнадцатого года Арсений Тарковский знал о судьбе «настоящего» дяди Володи и отводил смерть от кого-то другого.
Но от кого?
Самым достоверным выглядит напрашивающийся вариант: истинный герой рассказа — генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов. Именно он погиб в мазурских болотах и о нем горевали в семье Тарковских.
Самсонов застрелился, и я долго оплакивал его смерть, потому что я любил его.
Не странно ли, что в позднейшем рассказе «Маруська Никифорова» ни словом и ни намеком не дается понять, что вместе с Самсоновым погиб и дядя Володя? И не должна ли была смерть любимого дяди, случись она в мазурских топях, перевесить и заменить в воображении мальчика такую же смерть более далекого от семьи человека? Так или иначе, если принять эту версию событий, придется объяснить, зачем Тарковский заменил Самсонова на Ильина. Можно предположить, что это могло быть сделано как по соображениям самоцензуры, — если рассказы предполагались к печати, более проходным сюжетом было горевать по собственному дяде, чем по царскому генералу, — так и по соображениям творческого порядка. Появление исторической личности, фигуры общероссийского масштаба могло нарушить равновесие в сугубо частном маленьком мире «Константинополя». Этот принцип не соблюдается в «Маруське Никифоровой», но, может быть, именно поэтому рассказ так и не был включен в цикл?
Пора остановиться: догадки множатся, не получая веского подтверждения. Оставим читателю решать, какая из них ему кажется более достоверной. Но напоследок нам все же придется ответить еще на один вопрос: как обстоит дело с фактологическими неточностями в других стихах и рассказах Тарковского?
Можно констатировать, что таковых неточностей отыщется немало, — их перечислению и разбору придется посвятить отдельную статью. Одни из них, без сомнения, объясняются ошибками памяти поэта, другие, очевидно, представляют собой сознательные смещения содержания в пользу формы. Как правило, мы сталкивались с небольшими изменениями мест, имен и дат [46]. Однако мы можем смело утверждать, что «Константинополь» построен на крепком автобиографическом фундаменте. Стремясь больше узнать о героях рассказов, почти всегда мы убеждались, что не только выведенные в них родственники автора, но и второстепенные персонажи — скульптор Рапалло, художник Фастовский, священник Любавский, семья Макеевых — реальные люди, пересекавшиеся с семьей Тарковских и оставившие в Елисаветграде свой след.
Что до изменения фактов... Вряд ли нужно всерьез защищать прописную истину, что поэзия и проза не обязаны строго придерживаться документов. Это не научное исследование и не заполнение анкет... Кстати, про заполнение анкет. Приведем отрывок из текста, который по авторской идее должен был предварять рассказы о детстве, но потом был Тарковским отброшен. В первоначальном варианте сборник назывался «Константинополь и другие рассказы, полученные Арсением Тарковским от лица, пожелавшего остаться неизвестным», а в шутливом предисловии, оформленном как письмо от мифического автора рассказов, коллекционера редких гвоздей, среди прочего говорилось:
Дорогой Арсений Александрович!
Никаких бумаг, датированных довоенными годами, у меня не сохранилось. Иногда мне приходится заполнять анкеты — тут я теряюсь. Ни одна из моих анкет не похожа на другую. Память моя не в ладу с датами. <...> Чтобы разобраться в датах и привязать к ним события, свидетелем или участником которых мне довелось быть, я решил предаться воспоминаниям с пером в руках. Так в тетрадях появился «Константинополь» и другие рассказы, в которых вымысла не больше, чем в любой исторической летописи. Измышлена только история жирафа, да и то не мною, а моим братом. Таким образом, и в этом случае я записал, что слышал своими ушами, не изменяя истине [47].
По всей очевидности, вначале Тарковскому захотелось отстраниться и подчеркнуть этим игровым текстом, что читатель имеет дело именно с рассказами, а не с серьезными очерками о жизни. Это заведомо списывало и все отклонения от истины — в формуле «вымысла не больше, чем в любой исторической летописи» сквозит веселое лукавство. Затем, возможно, «автобиографический» взгляд Тарковского на собственный цикл победил и фиктивное предисловие показалось ему приемом, к рассказам не идущим... Но как бы то ни было, сами рассказы серьезной коррекции не подверглись, а значит, этот отброшенный текст в известном смысле говорит о них до сих пор.
Нелишним будет напоследок привести и слова Арсения Тарковского, сказанные им в документальном фильме Вячеслава Амирханяна:
Я считаю, что поэзия идет параллельно жизни: не прямо совпадает с ней, а идет параллельно. Конечно, поэзия живет источником жизни, но, как это проявляется в ней, — бывает по-разному [48].
Подведем итог.
Мы обманули вас: уверенного ответа на вопрос из заголовка нашей статьи дать (пока?) невозможно. «Успех не всегда дается нам в руки. При расследовании надо опираться на факты, а не на легенды и слухи» — как говорил вечный вдохновитель любителей распутывать загадки Шерлок Холмс. Мы можем только строить более или менее убедительные гипотезы: судьбу Александра Самсонова или Владимира Ильина оплакивал Арсений Тарковский в конце лета 1914 года.
И все же, перефразируя поэта, быть может, мы работали не впустую. В свете обнаруженных документов можно констатировать, что «дядя Володя», полковник Ильин, не умер героической, но жуткой смертью в мазурских болотах — хроники жизни Арсения Тарковского придется пересмотреть. На самом деле Владимир Дмитриевич Ильин скончался от скоропостижной болезни за три года до мировой войны, что, вероятно, и к лучшему. В родном городе, ни лично, ни мысленно не разделив «мазурского» унижения, взглянув в последний раз на жену...
Впрочем, постойте.
...если бы я умел объяснить, каким мне представляется время, то сказал бы, что прошлое и будущее могут пересечься, сомкнуться, слиться, если этого очень захотеть.
А что, если у героя «Воробьиной ночи» все-таки получилось?..
***
Эта работа была проведена в рамках подготовки комментария к сборнику рассказов и стихов Арсения Тарковского с рабочим названием «Марсианская обезьяна», который готовится к выпуску в издательстве «Лабиринт Пресс». Особо мы хотели бы поблагодарить редактора издательства Елену Ким, без которой бы не было этой статьи. В частности, именно Елена после целенаправленных методических поисков нашла в газетных фондах Российской государственной библиотеки некрологи В. Д. Ильина, и только ее скромность — причина того, что ее нет в авторах настоящей публикации.
За предоставленные материалы и консультации мы также хотим выразить благодарность Вячеславу Амирханяну, Роману Любарскому, Льву Наумову, Александру Ранчину, Ларисе Хосяиновой, Екатерине Четвериковой, Александру Чуднову, Алле Шлыковой и Редакции Елене Шубиной, а также Литературно-мемориальному музею И. К. Карпенко-Карого (г. Кропивницкий).
Статья бы не появилась без помощи и доброго участия в наших исследованиях Марины Арсеньевны Тарковской, которая, увы, эту публикацию уже не увидит. Ее светлой памяти будет посвящена наша книга.
[1] Филимонов В. Арсений Тарковский. Человек уходящего лета. ЖЗЛ. М., 2015. С. 411.
[2] Тарковская М. Тарковские: Осколки зеркала. М., 2024. С. 477.
[3] Т. н. Августовская операция (Зимнее сражение в Мазурии) происходила 25 января (7 февраля) — 13 (26) февраля 1915 года в районе польского города Августов.
[4] Тарковский А. Пунктир // Тарковский А. Собрание сочинений. Т. 2. 1991. С. 241.
[5] Тарковский А. Проза. Письма / Вступ. ст. Н. Резниченко; сост., подготовка текстов и коммент. М. Тарковской и В. Амирханяна; отв. ред. Д. Бак. М., 2021. С. 660.
[6] Сегодня — Кропивницкий.
[7] Тарковский А. Собрание сочинений. Т. 1. 1991. С. 290.
[8] Цит. по: Тарковский А. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2. 1991. С. 155.
[9] Знамя, 1987, № 6.
[10] Цит. по: Тарковский А. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2. 1991. С. 155–156.
[11] Там же. С. 151.
[12] Тарковский А. Проза. Письма. С. 95.
[13] Тарковский А. «И это мне еще когда-нибудь приснится» // «Сельская молодежь». № 3. 1984. Беседу записала М. Аристова. Цит. по: Тарковский А. Судьба моя сгорела между строк. [Автор сквозного комментария — М. А. Тарковская]. М., 2009. С. 18.
[14] 8 ноября 1902 года «полковник Владимир Дмитриевич Ильин» был поручителем на венчании родителей Арсения Тарковского, состоявшемся в Покровской церкви на Ковалевке (Осколки зеркала. С. 377); на 29 января 1886 г. Ильин — ротмистр (там же, с. 434).
[15] Там же.
[16] Биков В. Третьою дитиною була Надiя // Народное слово (Кировоград). 28 декабря 1991 г.
[17] Любарський Р. Єлисаветградське коло Арсенія Тарковського // Народне слово. 26 липня. С. 9. URL: http://poet.inf.ua/krasne-pismenstvo/yelisavetgradske-kolo-arseniya-tarkovskogo-3/.
[18] Список полковникам по старшинству. Составлен по 2-е мая 1907 г. СПб., 1907; Общий список офицерским чинам Русской императорской армии. Составлен по 1-е января 1909 г. СПб., 1909; Общий список офицерским чинам Русской императорской армии. Составлен по 1-е января 1910 г. СПб., 1910; база данных «Офицеры русской императорской армии» (URL: ria1914.info) и др.
[19] Все даты до 1918 года даются в этой статье по старому стилю.
[20] См., например, список преподавателей училища в: Исторический очерк Елисаветградского кавалерийского училища с воспоминаниями питомцев школы к столетию со дня основания училища. Нью-Йорк, 1965 г. С. 38–41.
[21] Там же. С. 87–181. Забегая вперед, отметим, что нам так и не удалось найти документы, подтверждающие преподавание В. Д. Ильина в кавалерийском училище. Или он работал внештатно, или мы имеем дело с ошибкой памяти Арсения Тарковского: в Елисаветградском кавалерийском училище, как известно, преподавал другой его дядя, А. В. Гусев.
[22] Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 400. Оп. 17. Д. 13923.
[23] То же и: Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 409. Оп. 1. Д. 131498/1-9.
[24] Резниченко Н. «От земли до высокой звезды»: Мифопоэтика Арсения Тарковского. Киев, 2014. С. 25–26.
[25] Книга регистрации актов о рождении, бракосочетании и смерти Успенского собора г. Елисаветграда (01.01.1911 — 23.12.1911). Государственный архив Кировоградской области. Ф. 160. Оп. 1. Д. 66. Л. 112.
[26] Книга регистрации актов о рождении, бракосочетании и смерти Знаменской церкви г. Елисаветграда (26.01.1912 — 31.12.1913). Государственный архив Кировоградской области. Ф. 353. Оп. 1. Д. 41. Л. 176.
[27] От штаба Верховного Главнокомандующего (Официально) // «Голос Юга». Елисаветград. 30 августа 1914 г. С. 8.
[28] «Голос Юга» (Елисаветград). 20 августа 1914 г.
[29] «Голос Юга» (Елисаветград). 6 сентября 1914 г.
[30] А. Чуднов (составитель). Генерал Александр Самсонов: возвращение. Материалы к биографии. Кировоград, 2011. С. 21.
[31] Там же. С. 20.
[32] Цитата из мемуара о гибели генерала Самсонова, оставленного начальником его штаба генералом П. И. Постовским. См.: Головин Н. Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Вост. Пруссии. Прага, 1926. С. 311.
[33] По крайней мере, такой вывод можно сделать из анализа печатных источников (включая дневники), зафиксированных Национальным корпусом русского языка. В устной речи, вероятно, пропорция была другой и смещение произошло раньше.
[34] См., например, у поэтов: имажиниста Рюрика Ивнева: «Как мутно-голубоваты были его глаза, точно в них были все туманы, носившиеся над Мазурскими болотами…» (Ивнев Р. Дневник (1917) / Рюрик Ивнев. Дневник 1906–1980. М., 2012. URL: http://prozhito.org/notes?date=%221906-01-01%22&diaries=%5b489%5d) и символиста Андрея Белого: «…купчиха Арбузова снова утонет в перине. И — нет! Будет — плакать по сыне, который в мазурском болоте — погибнет» (Белый А. Москва. Часть 2. Москва под ударом (1926). М., 1990) и т. д.
[35] Генерал Александр Самсонов: возвращение. Материалы к биографии. С. 11.
[36] «С кем только не сталкивала и не сводила жизнь Арсения Александровича, с кем — на миг, с кем — на час, с кем — на долгие годы: с генералом Самсоновым (да, да, с тем самым, чья армия погибла в мазурских топях, — он был начальником кавалерийского училища в Елисаветграде — на родине Арсения Александровича), с атаманшей Маруськой Никифоровой, с убийцей германского посла Мирбаха левым эсером Блюмкиным <…> Арсений Александрович рассказывал о встречах с ними…» (Радковский А. «Едва калитку отворяли…» Попытки воспоминаний / («Я жил и пел когда-то...» Воспоминания о поэте Арсении Тарковском. [Составитель М. Тарковская]. Томск, 1999. С. 89–90); «Генерал Самсонов был знаком с Тарковскими, и его гибель во время Первой мировой войны потрясла их семью так же, как и всю Россию» (Тарковский А. Судьба моя сгорела между строк. С. 34).
[37] Книга регистрации актов о рождении, бракосочетании и смерти. Ковалевская церковь г. Елисаветграда (10.02.1901 — 31.12.1902). Ф. 345. Оп. 1. Д. 38. Л. 64.
[38] Только артиллерии, а не кавалерии, как В. Д. Ильин.
[39] Тарковский А. Проза. Письма. С. 95, 96, 100.
[40] Возникает, впрочем, вопрос: как автор рассказа мог помнить Самсонова и его жену, распоряжающихся на празднике в кавалерийском училище? Ведь Самсонов перестал быть начальником училища за три года до рождения Тарковского. Здесь остается предположить, что в годы, когда это могло происходить (1910–1913), генерал, бывший в то время командующим войсками Туркестанского военного округа, приезжал на Рождество в родные края. Марина Тарковская пишет: «В промежутке между двумя войнами 1905 и 1914 годов <А. В. Самсонов> бывал в Елисаветграде, где жила его семья» (Тарковский А. Судьба моя сгорела между строк. С. 34); см. также заметку о визите в кавалерийское училище его бывшего руководителя А. В. Самсонова в газете Елисаветградские новости от 27 марта 1905 г. и пр. Это делает вполне вероятным и естественным присутствие Самсоновых в училище на рождественских праздниках.
[41] Там же. С. 16, 18.
[42] См., например, газетную заметку от ноября 1914 г.: «...гласный гор. думы гор. агроном Ю. И. Тобилевич, тяжело контуженный в боях под Августовым, сейчас находится на пути к полному выздоровлению. Больной, потерявший было слух и язык и вследствие этого объяснявшийся посредством записок, в настоящее время начинает понемногу говорить и слышать» («Елисаветградский день» от 4 ноября 1914 г.). По счастью, Юрию Тобилевичу со временем удалось восстановиться и даже продолжить работу гласным Городской думы.
[43] Ура-патриотическая газета «Голос Руси» утверждала даже, что разгромивший Самсонова генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург прослыл в своем окружении «тронутым», поскольку еще за годы до войны он начал тренировать солдат как наилучшим способом расставить русским «западню» в мазурских болотах (см.: «Киевлянин» № 54 от 23 февраля 1915 г.).
[44] Вера Карловна Ильина, вдова полковника Ильина, к середине 1920-х годов переехала в Москву, где поддерживала общение с племянником (как видно из его писем) и умерла не ранее 1930 года (см.: Тарковский А. Проза. Письма. С. 235, 237 и др.); в те же годы у Тарковского были живы мать, ее сестра Ольга Даниловна, сестра Леонилла и другие старшие родственники. У нас не хватает фантазии вообразить, что все они скрывали от повзрослевшего Арсения правду, а он ни разу не завел с ними разговора о дяде Володе, который был для него столь важен.
[45] См. в «Воробьиной ночи» (Тарковский А. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2. С. 154), а также стихотворение «Я в детстве боялся растений…», посвященное 1914 году (там же, с. 75).
[46] Как иллюстрацию более серьезного искажения фактов в сочинении Тарковского и его собственного отношения к этому, приведем отрывок из воспоминаний Инны Лиснянской. На рассказ Тарковского о том, как он единственный раз в жизни встречался с Мандельштамом, мемуаристка удивилась:
«— Почему только однажды? Вы же Мандельштама и в Госиздате видели, никто лучше вас о нем не написал:
Эту книжку мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт.
Тарковский мою декламацию пресек:
— Инна, прекратите. Жизнь и стихи далеко не одно и то же. Пора бы вам это усвоить в пользу вашему же сочинительству» (Лиснянская И. Главы из повести «Отдельный». / «Я жил и пел когда-то...» Воспоминания о поэте Арсении Тарковском. С. 200–201).
[47] Тарковский А. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2. С. 615.
[48] Документальный фильм «Арсений Тарковский. Малютка-жизнь» (2004). Режиссер В. Амирханян.