Году в девяносто пятом Эдуард Успенский выступал в прямом эфире позабытой нынче радиостанции «Надежда». Слушатели звонили, задавали вопросы, Эдуард Николаевич отвечал — все шло своим чередом. А у одной женщины, прорвавшейся уже к концу передачи, вопросов не было. Она просто хотела сказать спасибо писателю: «У вас очень подходящая фамилия, — сказала она. — Она ведь от слова „успеть”? Вы столько всего успеваете!»
Он действительно успевал многое: писал сам, вел семинары молодых детских писателей, поддерживал талантливых коллег, а еще работал своего рода ледоколом. Своим общественным весом, авторитетом и неуемной энергией Эдуард Николаевич буквально продавливал культурные проекты через чиновничьи барьеры. Это его молитвами Сергею Белорусцу удалось запустить двенадцать лет назад Фестиваль и Премию Чуковского — единственную в нашей стране премию, которую вручают детским поэтам. Успенского этой премией успели наградить как «самого чуковского писателя». Пожалуй, это была абсолютно адекватная герою награда. Уж по масштабу личности — точно.
Как и Чуковский, Успенский был для многих учителем. Помогал, подсказывал, благославлял и направлял. Теперь те, кому он помог, плачут о нем в фейсбуке. «Благодаря ему вышла моя первая книга», — вспоминает Алексей Олейников, лауреат премии Крапивина и премии «Новая детская книга». То же самое могли бы сказать и известная своими сказочными учебниками по русскому языку Татьяна Рик, и многие другие. Хотя в последних интервью Успенский и говорил, что хороших детских писателей с собственным голосом у нас лишь он сам и Станислав Востоков, это не мешало ему поддерживать многих молодых литераторов, начинающих и продолжающих, хоть и не особенно об этом распространялся.
Замечания Эдуарда Успенского были резки и порой ядовиты, характер он имел непростой, виртуозно умел наживать неприятности и ввязываться в конфликты. Но не менее виртуозно он придумывал новые сюжеты, повороты, идеи и героев. Одного Чебурашки бы хватило, чтобы навсегда войти в историю, а ведь он придумал еще Троих из Простоквашина, Гарантийных человечков, Веру и Анфису и Лихо Одноглазое с бессмертной фразой «Меня — будить?!». Все они родились в той же стране, в которой родился их автор, — и навсегда там остались, несмотря на то, что Успенский старался привести их в новый мир, где Крокодил Гена может стать владельцем собственного бизнеса или лейтенантом милиции, где новые веяния доходят даже до деревни Простоквашино. Успенский писал, потому что не мог не писать, но славу его в девяностые-двухтысячные составила музыкальная программа «В нашу гавань заходили корабли». Она тоже была родом из той страны, напоминала о временах, когда деревья были выше и зеленее, но фишкой программы был кажущийся отказ от того, чтобы вписываться в новые условия жизни. Впрочем, она идеально в них вписывалась, так же, как и сам Эдуард Николаевич.
Успенский был человеком увлекающимся и пассионарным. Он с увлечением бросался в бой, когда кто-то задевал то, во что он верил. Он с увлечением судился за авторские права, тиражи, гонорары. Его обвиняли в сутяжничестве, над ним шутили, а он продолжал судиться жестоко и методично. Его суды становились информационными поводами для СМИ — от «культурных» до социально-политических и экономических, — и это напоминало обществу, что детская литература жива, активна и право имеет. Беспощадные суды Успенского становились ледоколом, прокладывающим дорогу другим писателям, которые тоже стремились отстаивать свои права, дорогу к цивилизованным отношениям в детской литературе и издательском бизнесе.
За восемьдесят лет Эдуард Успенский многое успел. Он успел прожить несколько жизней: жизнь полуандеграундного писателя и жизнь первого и главного авторитета в детской литературе, жизнь советского МНСа и жизнь российского телеведущего, жизнь записного анфан террибля — и жизнь мудрого наставника молодежи. Не успел Успенский только получить Золотой андерсоновской медали — главной мировой награды в области детской литературы. Его выдвижение на эту медаль в 2003-м сопровождалось скандалом в Совете по детской книге России. Но в тот год много людей вступило в Совет специально, чтобы поддержать Эдуарда Николаевича — и он победил Сергея Михалкова, которого привычно выдвигало руководство СДКР, и Ирину Токмакову, которую выдвигал Михалков. Но в Международном совете по детской книге (IBBY) Успенскому победить не удалось, и сегодня не время говорить о причинах. Возможно, у него были бы шансы на следующий год или через год, но больше Успенского как-то не выдвигали. «Так и не дали ему медали. А ведь заслужил поболее многих прочих», — написала ночью в ФБ литературный критик Мария Порядина.
А писатель и журналист Ирина Лукьянова комментирует смерть Эдуарда Успенского так: «Успенский умер. Да, старый, да, больной, но он должен был быть всегда».
Скорее всего, он и будет всегда или, по крайней мере, очень долго. Последнее, что он успел сделать — посудиться с киношниками по поводу новых мультфильмов о Простоквашине. А за детскую литературу он продолжает «топить» даже сейчас. Помнится, когда-то «Горький» заявлял, что детлит не его тема. И так было до тех пор, пока не вмешался Успенский, создав мощный информационный повод.