Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Читающие люди — очень необычные люди. (Не примите это за лесть или комплимент, в данном случае ничего хорошего я не имею в виду.) «Горький» вроде бы подробно отчитался о персональных итогах года, на это ушло аж шесть полноценных материалов. На всякий случай посчитаем: один, два, три, четыре, пять, шесть — вроде верно. А наш издатель Борис Куприянов после этого доступно объяснил, почему все это, как говорится, не имеет смысла.
Но люди читающие, повторюсь, неожиданные и, более того, непредсказуемые. Скоро кончится январь, но не проходит и дня, чтобы на мою почту или в мессенджеры не пришло сообщение: «Дорогой редактор „Горького“ Эдуард Лукоянов, а где почитать ваши итоги 2022 года?». Вопрос этот тешит мое самолюбие, но каким-то болезненным образом: за прошедший год я более-менее подробно отрецензировал порядка сорока книг, большую часть которых настоятельно рекомендовал к прочтению.
Это и биография русского фашиста Константина Шальбурга, и аболиционистские мемуары Олауды Эквиано, и монография о рождении политической цензуры в николаевской России, и сборник малой прозы из двух Осетий — чтобы перечислить все книги, которые лично мне полюбились в прошлом году, придется заново рассказать про каждую из них. Вместо это лучше расскажу об одном персональном итоге года, связанном не столько с книгами, сколько с читательскими практиками.
2022 год научил меня настороженно относиться к тишине во всех ее проявлениях. Если где-то было громко, а потом вдруг стало тихо — значит, кому-то, видимо, заткнули рот, ну или он сам умолк. Если тихо здесь, то, вероятно, потому, что громко где-то там. В тишине сложно уснуть: слышно, как мысли шуршат в твоем мозгу, будто тараканьи надкрылья. Православные монахи обращаются к практике исихазма не ради надменного «покоя», но потому, что только так можно расслышать шепоты бесов. И потому у тех, кто самодеятельно, без благословения следует этому пути, так часто распадается ум — черти, поняв, что их слышат, резвятся во всю силу.
Когда-то давно английский мистик Дженезис Брейер Пи-Орридж рассказывал, что у него в доме постоянно включены как минимум три телевизора. В прошедшем году я понял, зачем требуется такая постоянная информационная передозировка, эдакий антиисихазм: непрерывная бомбардировка сознания звуками и образами напоминает о том, что оно, сознание, еще есть — и его можно трансформировать.
Осознав это, я ни минуты с тех пор не провел в тишине. Пока я выжигаю глаза экраном ноутбука или белизной книжных страниц, фоном у меня обязательно звучит музыка (обязательно — ранее неизвестная), эфир какой-нибудь радиостанции, вещающей на незнакомом мне языке, или хотя бы цифровой генератор шума со случайным переключением частот. Но что делать ночью, когда все-таки приходится закрывать глаза и проваливаться в подобие беспамятства?
Ночной радиоэфир обычно слишком спокоен и может усыпить, а нам этого не нужно, нам нужно быть бдительными. Вот для таких случаев и придумали аудиокниги — с одной стороны, они принуждают сосредоточиться на повествовании, с другой — вздрагивать от каждой причуды диктора, их начитывающего. Но далеко не каждая из них подходит для наших целей.
Скажем, в былые времена на «Горьком» была целая рубрика, посвященная аудиокнигам. Но в ней мы освещали только профессионально изданные записи, сделанные при участии профессиональных актеров и отобранные профессиональными кураторами. При таком подходе за бортом оказывается целый пласт параллельной аудиозаписи, в котором диктор обычно выступает в роли продюсера, отбирая те литературные первоисточники, которые соответствуют его вкусам и интересам или же могут привлечь внимание аудитории.
Вот здесь и начинается самое любопытное, поскольку диктор как куратор, имеющий качественно иные эстетические установки, чем работники традиционных форм книжной индустрии, может открывать слушателю те слои литературной реальности, которые он больше не найдет нигде.
За прошедший год я прослушал терабайты таких книг и обнаружил, что наиболее аудиографичными из них являются те, что написаны в жанре ужасов — но не классических, а представляющих различные производные хоррора, подчеркивающие свою эстетическую неконвенциональность или даже «ненормальность». Это прежде всего сплаттерпанк, постлавкрафтовские ужасы, датафикшен (проект SCP Foundation, к слову, до сих пор обновляется), а также любительские новеллизации — пожалуй, единственное по-настоящему уникальное явление в отечественной беллетристике. Можно представить на минуту, что мы возродили обзоры аудиокниг, и выбрать пять из них — наиболее поразивших мое персональное воображение. Выглядеть это будет примерно так:
1. Джон Томпсон, «Твин Пикс. Расследование убийства» (1993). Чтец: Дмитрий Николаевский. Сейчас уже вряд ли возможно установить, кто входил в коллектив авторов, взявших себе подчеркнуто безликий псевдоним Джон Томпсон, но это не так уж и важно. Новеллизация сериала Дэвида Линча с полубезумным подзаголовком «Расследование убийства» — квинтэссенция большой встречи советского человека с западным масскультом. По тексту этой книги заметно, что ее авторы не успели внимательно изучить телевизионный оригинал, поэтому многое домысливали самостоятельно. Например, агент Дейл Купер, очаровательная постмодернистская реинкарнация Дон Кихота, в версии Джона Томпсона превратился в маниакально-похотливый гибрид Джеймса Бонда и Гумберта Гумберта, а, скажем, Донна Хейворд — в циничную нимфоманку, листающую порнографические журналы. Создатель аудиоверсии замечательно уловил это сюрреалистическое непонимание, к классическому саундтреку Анджело Бадаламенти добавив музыку из кинофильма Жюста Жакена «Эммануэль».
2. Сол Шульман, «Инопланетяне над Россией» (1985). Чтец: Юрий Рудник. Пионер советской уфологии Соломон Ефимович Шульман вел двойную жизнь. В одной из них он был крепким режиссером-документалистом, ориентированным на географические приключения, а в другой — собирал свидетельства контактеров с внеземными цивилизациями. Звуковая версия этой книги интонационно напоминает медицинский научпоп, издававшийся на грампластинках: размеренный голос диктора предельно спокойно зачитывает психобиохоррор. Особенно мне запомнилось такое сообщение о столкновении с неопознанным летающим объектом неизвестного происхождения:
«Было уже светло, хотя солнце еще не взошло. Погода стояла морозная, ясная. Внезапно я увидел в небе, слева от себя, быстро движущуюся темную точку. Она приближалась и увеличивалась в размерах, и через несколько секунд стало заметно, что это человеческая фигура в черном, видимая в профиль. Линия ее полета образовывала с дорогой угол примерно 60 градусов. Роста эта фигура была, как мне показалось, среднего. Черная одежда обтягивала его полностью, как комбинезон. Отчетливо выделялась голова (вернее, что-то вроде шлема) и массивные руки, плотно прижатые к туловищу. Кистей рук и ступней ног видно не было. За спиной у человека виднелся предмет овальной формы, похожий на рюкзак. Глядя в испуге на летящего человека, я вдруг обнаружил, что он изменил направление полета и теперь летит прямо на меня».
Я вырезал этот фрагмент из аудиокниги и отправил своему знакомому, пишущему музыку в жанре дарк-техно, чтобы он использовал его как сэмпл в самом начале одного из своих выступлений. Получилось крайне уместно.
3. Дэвид Моррелл, «Оранжевый для боли, синий для безумия» (1988). Чтец: Олег Булдаков. Канадский писатель Дэвид Моррелл прославился своим дебютным романом «Первая кровь», в котором дал весьма убедительное художественное описание «вьетнамского синдрома». Популярность этой книги несколько отодвинула в сторону тот факт, что Дэвид Моррелл — мастер малой формы, написавший огромное количество новелл в жанре ужасов. Orange Is for Anguish, Blue for Insanity — один из таких рассказов, в которых Моррелл обращается к вроде бы классическому сюжету (в данном случае — о гениальном художнике и его безумии), но в нужный момент ломает шаблоны повествования, вводя в него с любовью описанные выкалывания глаз карандашом и менее травмоопасные, но не менее жуткие психопатологии. Лавкрафтианский сюжет в духе «Модели для Пикмана» гарантирует слушателю максимально плодотворные ночные кошмары.
4. Тим Миллер, цикл «Загородный клуб» (2014–2018). Чтец: Владимир Князев. Комментарии к записям, сделанным блистательным Владимиром Князевым, процентов на девяносто состоят из нечестивых проклятий в адрес писателей, сочинивших «такое», и диктора, отобравшего «это». Но самого Князева это ничуть не волнует: подобно народнику из XIX века, он упорно несет в массы свет просвещения и не оглядывается на чванливых критиков. В его библиотеке масса причудливых вещей, из которых трудно выбрать какую-то одну, но все же остановлюсь на Тиме Миллере — авторе, к которому как нельзя лучше подходит определение «экстремальный». Цикл «Загородный клуб» — это монструозная коллекция всевозможных страхов, фобий и неврозов современного человека: множественные маньяки и психопаты, теории заговора, ужас перед одиночеством и ужас перед семейной жизнью — все это сплелось в единую кроваво-гнойную канву, изобилующую гротескным насилием. Однако, если хорошо подумать, в упаковку сплаттера Миллер заворачивает актуальную социальную критику. Прием не новый, но в его (и диктора) исполнении это выглядит намного убедительнее смежных опытов Майкла Джиры или итальянских младоканнибалов (Альдо Нове, Альдо Деци и так далее).
5. Артур Кварри, «Антарктида» (1993). Недавно «Горький» вспоминал постсоветские книжные кроссоверы, в которых черепашки-ниндзя встречались с Фредди Крюгером, а Буратино отправлялся в Изумрудный город. Тема эта в действительности неисчерпаемая, и ее следовало бы выделить в отдельную дисциплину. «Антарктида» Артура Кварри (псевдоним Ивана Сербина) — яркий образец раннего постсоветского кроссовера. По сути, это новеллизация фильма Джона Карпентера «Нечто», который сам по себе является экранизацией рассказа Джона Вуда Кэмпбелла-младшего Who Goes There?. Главное отличие от экранного оригинала в том, что в повествование в качестве антагониста вводится Predator, то есть инопланетный Хищник. Несмотря на все странности, книга эта все равно солиднее официальных кроссоверов с участием Predator’а, которые производятся в голливудских студиях и типографиях.
Таковы пять «параллельных» аудиокниг, которые я бы рекомендовал к прослушиванию для качественного расширения кругозора.
Однако просто потреблять контент — дело не самое интересное. За прослушиванием подобных произведений невольно задумаешься о том, какова их глубинная природа, откуда они возникли и куда они ведут. Что вообще считать первой аудиокнигой? Вопрос не так прост, как может показаться. Например, считать ли аудиокнигами известные записи голоса Льва Толстого, сделанные на восковой цилиндр? Пожалуй, это все-таки звуковой аналог фотографии, как и аналогичные записи поэтов Серебряного, допустим, века.
Проще и правильнее всего в таких случаях обратиться к базе Discogs — инструменту несовершенному, но определенно лучшему из доступных на данный момент. Если верить каталогам, самым ранним коммерческим релизом, помеченным тэгом «аудиокнига», окажется цилиндр фирмы Эдисона с записью двух детских сказок: Story Of The Little Red Hen и Little Maud’s Story. Зачитала их некая Элис Годдард, голос которой при желании можно услышать здесь. Далее следуют грампластинка 1918 года I Am Your Uncle Sam (видимо, что-то патриотическое) и пластинка-игрушка The Hollikid, выпущенная по случаю Рождества 1919 года.
Похоже, это были первые осознанные попытки сохранить и распространить в обмен на деньги литературные произведения в их звуковом воплощении. По всей видимости, коммерческого интереса к этой идее в 1920-е не появилось: единственная подобная запись первого послевоенного десятилетия — пластинка с записью голоса Джеймса Джойса, выпущенная компанией братьев Форсайтов.
В 1930-е годы наконец появляется жанр радиоспектакля. Он и задает стандарты для последующих релизов, которые позиционируются как адаптации литературных произведений. В качестве примера я бы привел дошедшую до нас в прекрасном качестве постановку «Моби Дика» 1944 года, записанную при участии британского актера Чарльза Лоутона. Здесь очевиден кинематографический подход к сценической адаптации романа Мелвилла и, как сейчас сказали бы, его саунд-дизайну.
Такими и будут самые высокие стандарты производства аудиокниг — и в капстранах, и в соцлагере, и в третьем мире. До тех пор, пока не появятся носители, позволяющие сделать полноценную аудиоверсию больших произведений, зачитанных от начала до конца, без купюр.
В этот момент и рождаются по-настоящему аудиокниги самого разного качества, которыми теперь под завязку забит интернет. А если быть точным — возрождается практика чтения, известная с античности, когда книги проговаривались вслух, даже когда читатель и слушатель — одно и то же лицо.
Напоследок хотел бы сообщить об одной из моих самых любимых подобных вещей, произведенных за последние годы. Это тринадцатитомный проект студии Renegade Arts Entertainment, созданный при участии Дугласа Брэдли — актера, известного по роли Пинхеда из серии фильмов Hellraiser. Ему предложили озвучить классику книжного хоррора, с чем он прекрасно справился в лучших традициях английских дикторов.
Приятно бывает включить одну из этих записей, смотреть в густую тьму и представлять, что ты древний грек, который умер и попал в ад, а Инженер Пинхед из повести Клайва Баркера The Hellbound Heart и ее экранизации мучает тебя рассказами По и Лавкрафта.
Будьте бдительны.