Стоит сразу отметить, что Волошинов и Медведев — это не псевдонимы, а реально существовавшие люди, которые входили в 1920-е годы в «круг Бахтина». Поэтому прежде чем перейти к основной теме статьи, скажем несколько слов о том, чем занимались Волошинов и Медведев, а также о том, почему исследователи поставили под сомнение авторство книг, вышедших под их именами.
Предыстория, или О том, почему в России надо жить долго
Волошинов и Бахтин познакомились в Невеле в 1919 году. Именно там сложился «круг Бахтина», в который помимо Волошинова входили философ Матвей Каган, филолог Лев Пумпянский, пианистка Мария Юдина и другие. В начале 1920-х годов участники «круга» перебрались в Витебск, где познакомились с Медведевым, который был организатором местного Народного (Пролетарского) университета. С помощью Медведева участникам «круга», в том числе и самому Бахтину, удалось получить в Витебске преподавательские должности. В 1922 году Волошинов и Медведев переехали в Петроград, а в 1924-м за ними последовал Бахтин. В Петрограде, в год переезда Бахтина переименованном в Ленинград, возобновились собрания «круга», на которых, в частности, обсуждалась неокантианская философия, лингвистика Соссюра и психоанализ Фрейда. В конце 1920-х годов увидели свет важнейшие работы участников «круга»: «Фрейдизм» (1927) и «Марксизм и философия языка» (1929) Волошинова, «Формальный метод в литературоведении» (1928) Медведева и, наконец, «Проблемы творчества Достоевского» (1929) Бахтина.
Круг Бахтина. Ленинград, между 1924 и 1926 годами. Сидящие, слева направо: М.М. Бахтин, М.В. Юдина, В.Н. Волошинов, Л.В. Пумпянский, П.Н. Медведев. Стоит К.К. Вагинов и его жена
К тому же времени относится распад «круга Бахтина». В 1928 году Бахтин был арестован по делу религиозно-философской группы «Воскресенье» и приговорен к заключению в Соловецком лагере, впоследствии замененному на высылку в Казахстан. Что касается Волошинова и Медведева, то они хоть и продолжили научную и педагогическую деятельность, но так и не создали сопоставимых по значимости работ. Волошинов скончался в 1936 году от обострившегося туберкулеза, оставив незаконченный перевод первого тома книги Эрнеста Кассирера «Философия символических форм». Медведев в 1933 году опубликовал пособие для начинающих литераторов «В мастерской писателя», а в следующем году — «Формализм и формалисты», переработанную в соответствии с новыми идеологическими веяниями книгу о формальном методе 1928 года. Карьера и жизнь Медведева оборвалась в годы Большого террора: он был арестован в марте 1938 года и расстрелян несколько месяцев спустя.
Бахтин почти на сорок лет пережил своих друзей и в 1960-е годы вернулся в советскую научную жизнь — тогда увидела свет вторая редакция его книги о Достоевском (1963) и работа о Рабле (1965), написанная Бахтиным еще в 1930–1940-е годы и защищенная в качестве кандидатской диссертации в 1946 году в Институте мировой литературы.
О том, что помимо перечисленных работ Бахтиным были написаны еще как минимум три книги, опубликованные под именами его друзей, первым заявил в начале 1970-х годов лингвист Вячеслав Иванов, сославшись на свидетельства неназванных очевидцев. В статье 1995 года «Об авторстве книг В. Н. Волошинова и П. Н. Медведева» Иванов пояснил, что имя настоящего автора «спорных текстов» он узнал еще в середине 1950-х от Виктора Виноградова, работавшего тогда редактором журнала «Вопросы литературы». Судя по всему, слухи об этом ходили в среде ленинградских ученых еще с довоенного времени — об этом, в частности, свидетельствуют воспоминания Ольги Фрейденберг, Лидии Гинзбург, Александра Чудинова и других. В 1960 году молодой литературовед Вадим Кожинов вступил в переписку с Бахтиным и напрямую спросил его о причастности к созданию книг «Марксизм и философия языка» и «Формальный метод в литературоведении». Он получил следующий ответ:
«...в период создания этих книг мы работали в самом тесном творческом контакте. Более того, в основу этих книг и моей работы о Достоевском положена общая концепция языка и речевого произведения. <...> Должен заметить, что наличие общей концепции и контакта в работе не снижает самостоятельности и оригинальности этих книг. Что касается до других работ П. Н. Медведева и В. Н. Волошинова, то они лежат в иной плоскости, не отражают общей концепции и в создании их я никакого участия не принимал».
Казалось бы, Бахтин четко указывает, что Медведев и Волошинов написали свои работы самостоятельно. Но, как мы увидим далее, некоторые исследователи трактуют его слова иначе. Многие из них при этом ссылаются на интервью, которые Бахтин в марте 1973 года, за несколько лет до смерти, дал Вадиму Дувакину. Рассказывая о Волошинове, Бахтин назвал его своим «близким другом» и затем загадочно добавил: «Он автор книги „Марксизм и философия языка”, книги, которую мне, так сказать, приписывают». Дувакин, который либо не знал о проблеме «спорных текстов», либо не придавал ей большого значения, не стал развивать эту тему.
Как мы видим, обсуждение авторства «спорных текстов» началось еще при жизни Бахтина. Его публичное заявление могло бы поставить точку в этой истории, но по неизвестным нам причинам он предпочел хранить молчание. В 1975 году Бахтин скончался, предоставив исследователям возможность самим решить загадку «спорных текстов».
Первая версия. «Спорные тексты» написаны Бахтиным
Если в СССР основными сторонниками бахтинского авторства «спорных текстов» были уже упомянутые Вячеслав Иванов и Вадим Кожинов, то в англоязычной академической среде эту точку зрения отстаивали Катерина Кларк и Майкл Холквист, опубликовавшие в 1984 году биографию Бахтина. Проведя интервью с Виктором Шкловским, Ниной Волошиновой (вдовой Валентина Волошинова) и детьми Павла Медведева, а также сравнив «спорные тексты» с работами Бахтина, с одной стороны, и Волошинова и Медведева, с другой, они заключили: «Бахтина следует считать единственным автором... вклад Медведева и Волошинова ограничивается главным образом редакторской правкой». Как считают биографы, Бахтин, публикуя книги под именами своих друзей, совершал с ними своеобразный обмен личностями и тем самым иллюстрировал собственную теорию карнавала.
«Спорные тексты» отличаются от известных нам работ Бахтина марксистской фразеологией и методологической ориентацией. По мнению Кларк и Холквиста, это — не более чем «ширма», призванная отвлечь внимание цензоров. Схожей точки зрения придерживался и Иванов, считавший, что Бахтин пошел на вынужденный компромисс с господствующей идеологией. Именно этот компромисс стал причиной его появления «под маской»: не желая ассоциироваться с чуждыми ему марксистскими идеями, он предпочел опубликовать работы под именами Волошинова и Медведева. Иванов приводит слова, якобы сказанные ему Бахтиным:
«Это были мои ученики. Они мне предложили, что могут издать мои книги под своими именами. Я согласился... неужели Вы думаете, что я мог бы поставить свое имя на книге с названием „Марксизм и философия языка”?»
Другое свидетельство, косвенно указывающее на бахтинское авторство «спорных текстов», увидело свет в начале 1990-х годов. В 1993 году литературовед Сергей Бочаров на страницах «Нового литературного обозрения» рассказал о своей беседе с Бахтиным, состоявшейся за несколько лет до смерти последнего:
«На кровати у Михаила Михайловича лежала, видимо, кем-то ему принесенная книга В. Н. Волошинова „Марксизм и философия языка” (своей у него, по-моему, не было). Я обратил на нее внимание, взял в руки. Елена Александровна [жена М. Бахтина. — К. М.]: „Помнишь, Мишенька, как ты диктовал ее Валентину Николаевичу на даче в Финляндии?” (Воспоминание, подтверждаемое недавно опубликованными материалами следственного дела Бахтина: по его показаниям на допросах, летом 1928 г. Волошинов жил у него на даче в Юкках; книга вышла в свет в январе 1929-го, когда Бахтин уже был под арестом.)
Я решился тогда спросить о причинах странного авторства этой книги и книги П. Н. Медведева о формальном методе; эта тема впоследствии возникала в разговорах не раз. Он ответил небольшим монологом, который был произнесен с известным пафосом (вернувшись домой, я записал разговор в тот же вечер):
— Видите ли, я считал, что могу это сделать для своих друзей, а мне это ничего не стоило, я ведь думал, что напишу еще свои книги, и без этих неприятных добавлений (тут он кивнул с гримасой на заголовок). Я ведь не знал, что все так сложится. А потом, какое все это имеет значение — авторство, имя? Все, что было создано за эти полвека на этой безблагодатной почве под этим несвободным небом, все в той или иной степени порочно».
Дискуссия об авторстве «спорных текстов» была напрямую связана с проблемой публикации бахтинского наследия. Составители собрания сочинений Бахтина, которое начало выходить в 1997 году, первоначально даже планировали включить в него отдельным томом тексты «круга Бахтина», но впоследствии отказались от этой идеи. За несколько лет до этого в издательстве «Лабиринт» началась публикация серии «Бахтин под маской», в которую вошли книги «Фрейдизм», «Марксизм и философия языка», «Формальный метод в литературоведении», «Проблемы творчества Достоевского», а также ряд статей участников «круга Бахтина». Идея включить в серию книгу о Достоевском, изначально опубликованную под именем Бахтина, кажется довольно странной. Игорь Пешков, издатель серии, так объясняет свое решение:
«Издательская стратегия тетралогии „Бахтин под маской” заключается в реализации замысла Бахтина выпустить в свет единую серию книг, замысла, который был осуществлен в конце 1920-х годов лишь частично (формально серии-то не было), а ведь единство концепции Бахтин специально позже подчеркивал [видимо, речь идет о процитированном выше письме Бахтина Дувакину. — К. М.]. Поэтому отдельные издания книг этой серии были заведомо неадекватны замыслу автора (как слово „автор” ни понимать)».
В 1998 году в статье «Издание наследия Бахтина как филологическая проблема» Николай Николаев попытался решить вопрос об авторстве «спорных текстов» при помощи стилистического и понятийно-тематического анализа и заключил, что «Фрейдизм», «Марксизм и философия языка», «Формальный метод в литературоведении» и ряд статей и рецензий, вышедших под именем Волошинова и Медведева, в действительности были написаны Бахтиным. Игорь Пешков подверг метод Николаева критике и предложил свою версию текстологического анализа. Он подсчитал количество повторяющихся сочетаний слов в «спорных текстах» и в книге Бахтина «Проблемы содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» и пришел к выводу, что их написал один и тот же человек.
Вторая версия. «Спорные тексты» написаны при участии Бахтина
И Вячеслав Иванов, и авторы англоязычной биографии Бахтина допускали определенное участие Волошинова и Медведева в создании «спорных текстов», но считали его незначительным. В 1990-е годы некоторые исследователи начали высказывать предположение, что их вклад мог быть гораздо более существенным.
В 1991 году Николай Васильев опубликовал в «Литературном обозрении» статью «Бахтин или Волошинов?», в которой поставил под сомнение единоличное бахтинское авторство «спорных текстов». Несколько лет спустя он написал биографический очерк для переиздания работ Волошинова «Философия и социология гуманитарных наук» (1995), в котором отмечал:
«...можно привести немало доводов в пользу как Волошинова, так и Бахтина (или их соавторства). <...> Книга о фрейдизме написана с малоприсущей Бахтину установкой на широкого читателя, энергичностью, прямолинейностью развертывания повествования, с явным марксистским уклоном. В работе „Марксизм и философия языка” ощущается разнородность текста, нестыковка отдельных его частей, отсутствие единого „образа автора”... В то же время в большинстве указанных работ чувствуется бахтинская диалектика слова, почерк Философа».
С «Философией и социологией гуманитарных наук», вышедшей в разгар полемики о «спорных текстах», получилась забавная ситуация: хотя на обложке указано имя Волошинова, в каталоге Российской государственной библиотеки она числится как работа Бахтина.
Схожей точки зрения на проблему авторства волошиновских текстов придерживается и лингвист Владимир Алпатов. В книге «Волошинов, Бахтин и лингвистика» (2005) он приходит к заключению, что оба автора в равной степени участвовали в написании «спорных текстов». Говоря о «Марксизме и философии языка», Алпатов выдвигает следующую гипотезу о распределении ролей: Бахтин, которому всегда трудно было доводить свои замыслы до завершения, формулировал основные идеи, а Волошинов оформлял их в законченный текст. Алпатов предполагает, что таким же образом могло строиться сотрудничество Бахтина и Медведева, но вопрос об авторстве «Формального метода в литературоведении» подробно не рассматривает.
Третья версия. «Спорные тексты» написаны Волошиновым и Медведевым
Биография Бахтина, написанная Кларк и Холквистом, вызвала оживленные дискуссии среди англоязычных исследователей. В 1986 году И. Р. Титуник, переводивший Волошинова на английский язык, высказал сомнение в бахтинском авторстве «спорных текстов». Подробный критический разбор аргументов Кларк и Холквиста также предложили Кэрил Эмерсон и Гэри Морсон в книге «Михаил Бахтин: Создание прозы» (1990). Вслед за Титуником они указали на отсутствие прямых доказательств непосредственного участия Бахтина в написании «спорных текстов» за исключением личных свидетельств современников, достоверность которых вызывает вопросы. Как Титуник, так и Эмерсон с Морсоном настаивают, что марксизм «спорных текстов» — не «ширма» и не уступка идеологическому давлению, а сознательная методологическая ориентация. В этом они видят один из основных доводов в пользу не-бахтинского авторства, так как Волошинов и Медведев, судя по имеющимся сведениям, активно интересовались марксизмом. Своеобразный итог полемике 1980–1990-х годов подвел Кен Хирсшкоп в книге «Михаил Бахтин: Эстетика за демократию» (1999). Подробно разобрав аргументы обеих сторон, он пришел к выводу, что убедительных доводов в пользу бахтинского авторства представлено так и не было.
К концу 1990-х годов большинство англоязычных исследователей склонялись к версии, согласно которой «спорные тексты» были написаны Волошиновым и Медведевым, или по крайней мере указывали на отсутствие доказательств обратного. В этом смысле показательна позиция Галина Тиханова, который в книге «Господин и раб: Лукач, Бахтин и идеи их времени» (2000) рассматривает тексты Волошинова и Медведева в общем контексте бахтинских работ 1920-х годов, но настаивает на их самостоятельном характере.
Что интересно, среди российских исследователей версия бахтинского не-авторства пользуется гораздо меньшей популярностью. Наиболее последовательный ее сторонник — сын Павла Медведева, Юрий. В письме, опубликованном в 1995 году в журнале «Диалог. Карнавал. Хронотоп», он писал:
«Продолжая унижать (научно, морально) покойных друзей и соратников Бахтина, авторы воспоминаний о воспоминаниях создают карикатуру на него самого, „приписывая” Бахтину не только труды... но имитацию научных взглядов своих коллег и пародирование собственных убеждений, циничное использование собственного окружения».
В качестве доказательства того, что его отец самостоятельно написал «Формальный метод в литературоведении», Юрий Медведев ссылался на его научный архив, который, правда, был конфискован НКВД после ареста. В статье из сборника «Круг Бахтина: в отсутствие наставника», изданной по итогам конференции в Шеффилдском университете в 1999 году, Юрий и Дарья Медведевы подчеркивали диалогическую связь между работами Павла Медведева и сочинениями Бахтина. По их мнению, «гипотеза „спорного авторства”» совершенно непродуктивна, так как она подменяет «диалогическую общность той концепции словесного творчества, которая была коллективно создана [в „кругу Бахтина”], монологическим идеологизмом».
Круг Бахтина. Ленинград, между 1924 и 1926 годами. Сидящие, слева направо: М.В. Юдина, М.М. Бахтин, Л.В. Пумпянский, П.Н. Медведев, А.И. Вагинова. Стоит Н.А. Волошинова, В.Н. Волошинов, Е.А. Бахтина, К.К. Вагинов
Бонус-версия. Бахтин всех обманул
Наконец, самую экстравагантную версию предложили швейцарские лингвисты Жан-Поль Бронкар и Кристиан Бота в книге с интригующим названием «Разоблаченный Бахтин: История о лжеце, жульничестве и коллективном безумии» (2011). Авторы не только уверены, что Бахтин не принимал никакого участия в создании «спорных текстов», но и заявляют, что значительная часть книги «Проблемы творчества Достоевского» (1929) в действительности была написана Волошиновым и, возможно, Медведевым. По версии Бронкара и Бота, дело обстояло следующим образом. Волошинов и Медведев собрали обрывки бахтинских текстов о Достоевском и «слепили» из них полноценное исследование, чтобы помочь другу, арестованному в 1928 году. Публикацией книги о Достоевском Волошинов и Медведев рассчитывали упрочить положение Бахтина в советских научных кругах и восстановить его «пошатнувшуюся в глазах властей репутацию».
Все это уже звучит достаточно смело, но дальше начинается настоящий филологический детектив в духе Лорана Бине. Бронкар и Бота утверждают, что легенду о бахтинском авторстве «спорных текстов» придумала «московская тройка» в лице Вячеслава Иванова, Владимира Кожинова и Сергея Бочарова. Более того, по версии швейцарских исследователей, Кожинов и Бочаров выступили соавторами Бахтина в ходе работы над второй редакцией книги о Достоевском (1963), так как сам Бахтин к тому моменту уже плохо понимал суть «присвоенной» им работы.
Сергей Зенкин в рецензии на книгу Бронкара и Бота отмечает многочисленные фактические ошибки, несостыковки, сомнительные интерпретации имеющихся свидетельств и пренебрежение множеством ключевых для проблемы «спорных текстов» документов — в частности, подробными комментариями к собранию сочинений М. М. Бахтина (1997–2011). Последнее объясняется просто: ни Бронкар, ни Бота не владеют русским языком и поэтому ограничиваются материалами, переведенными на другие языки. Зенкин выносит неутешительный вердикт: «Пытаясь доказать слишком многое, Ж. -П. Бронкар и К. Бота не сумели доказать ничего, они лишь еще более запутали и без того сложный вопрос».
«Дело о „спорных текстах” не закрыто»
Подведем итог. Сторонники версии бахтинского авторства в основном опираются на воспоминания людей, лично знавших фигурантов этой истории, или на слова самого Бахтина — правда, известные нам в пересказе его собеседников. Их оппоненты, как правило, говорят о ненадежности таких воспоминаний и пересказов, указывая на отсутствие каких-либо документально подтвержденных свидетельств.
Большинство современных исследователей — по крайней мере, на Западе — придерживаются принципа, который можно обозначить как презумпцию невиновности: в отсутствие неопровержимых доказательств причастности Бахтина к созданию «спорных текстов» их авторами следует считать Волошинова и Медведева. Текущую ситуацию хорошо характеризуют слова Сергея Зенкина из уже упомянутой рецензии: «Дело о „спорных текстах” отнюдь не закрыто — и, возможно, не будет закрыто никогда, если только не обнаружатся какие-то новые решающие данные».