В 1534 году жалованной грамотой английского короля Генриха VIII Кембриджскому университету было даровано право печатать «всевозможные книги». Первый опубликованный в университетской типографии научный труд — «Два трактата о тайной вечере...» протестантских богословов Ива Руспо и Жана де л'Эспине — появился спустя 50 лет. С тех пор университеты и типографии связаны неразрывно: университет как книгопечатный станок — метонимия, напрашивающаяся сама собой. Вклад Европейского университета в Санкт-Петербурге в российскую науку — это не только образование и научные исследования, но и блестящая издательская программа С 2000 года издательство ЕУ опубликовало почти три сотни книг по антропологии, истории, политической теории и политологии, социологии, философии и экономике. Среди них, например, три из четырех опубликованных на русском языке книг предводителя акторно-сетевой теории Бруно Латура и основополагающая работа Мишеля де Серто по социологии повседневности.
Представленная подборка работ по социологии и социальной теории, изданных Европейским университетом, не претендует на полноту. Она прагматична и субъективна: речь о книгах, с которым постоянно работает автор этого текста, о книгах, которые в библиотеке Московской высшей школы социальных и экономических наук проще найти на столах коллег, чем на полках. Эти книги прочно вошли в корпус учебных пособий по основным курсам Шанинского соцфака, слушатели и выпускники которого не просто вдохновляются ими, но ежедневно используют для постановки теоретических и прикладных исследовательских проблем и для навигации внутри регионов социальной теории.
Вадим Волков, Олег Хархордин. Теория практик, 2008
В «Бытии и времени» Мартин Хайдеггер указывает на важнейшее теоретическое решение греков, оставивших «в темноте» способы бытия «средств», «простых вещей». Спустя две тысячи лет эти «средства» вышли из тени. Устав от дюркгеймовского «социального факта» и парсоновского «нормативного порядка» (вероятно, двух самых статичных, масштабных и жестких концептов социальной теории), социологи, начиная с 1960-х годов, стали искать ответ на главный вопрос теории: «как возможно общество» — в средствах и способах организации повседневной жизни. Одним из доминирующих теоретических проектов в рамках этого разворота стала теория практик.
Книга Волкова и Хархордина — путеводитель по наиболее значимым регионам этой теории. Важное ее преимущество — отказ от насильственного «сшивания» разных теорий в одну метатеорию. Георг Зиммель утверждал, что научный метод «имеет много общего с тем, что в области искусства именуется стилем»: это и мода в смысле общего поветрия, и сходные когнитивные ходы, и общие способы видеть исследуемый материал. Данное в работе Волкова и Хархордина определение теории практик как общего для очень разных исследователей (от Норберта Элиаса до Бруно Латура) «стиля», созвучное зиммелевскому, оставляет читателю ровно столько свободы для понимания того, чем могут быть практики в социальной теории, сколько нужно для усвоения и использования в работе изложенного материала.
Виктор Вахштайн. Социология повседневности и теория фреймов, 2011
Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Вахштайном Виктором Семеновичем либо касается деятельности иностранного агента Вахштайна Виктора Семеновича.
Пресловутые «повороты» в социальной теории — онтологический, прагматический и так далее — больше похожи на маркетинговые бренды, чем на внятные концептуализации. Теоретическое поле не лабиринт из уходящих направо или налево коридоров, а сами социологи не строй солдат, совершающих разворот по чьей-то команде. Говоря о так называемом «прагматическом повороте», который включает в себя и теорию практик, и социологию повседневности, нужно помнить, что впечатление о целостности этого «поворота» — ложное. Прагматический поворот распадается, как минимум, на два разных теоретических региона. Теория практик исходит из гипотезы о единстве мира смыслов и мира физических тел — нет нужды искать отдельное место для смыслов социального вне места его производства «здесь и сейчас».
Проблема заключается в том, что, например, сражающийся с мельницами Дон Кихот в оптике теории практик становится кем-то вроде робота, которому загрузили морально устаревшую программу. Бой с мельницами можно интерпретировать (программа, очевидно, устарела), но нельзя понять. Социология повседневности и фрейм-анализ Ирвинга Гофмана, представленные в книге Вахштайна, предлагают исследователю возможность не только интерпретировать, но и понимать. Другое преимущество — идея множественности миров, помогающая не только отвечать на вопросы о характере исторической эволюции практик, но и говорить о смыслах отдельных эпизодов социального опыта. Важное подспорье для исследователей, выбравших теорию фреймов в качестве своего теоретического языка, — вторая часть книги, посвященная полевым исследованиям автора в области фрейм-анализа процесса голосования и фрейм-анализа города.
Вадим Волков. Силовое предпринимательство, XXI век: экономико-социологический анализ, 2012
Один из популярных упреков, адресованных российским социологам-теоретикам, заключается в отсутствии «практической пользы» от их работы. С такой точки зрения, изучение наследия Макса Вебера или Альфреда Шюца — это маргинальное «кабинетное» предприятие, не представляющее ценности для «народного хозяйства» или «политической борьбы». Легендарная книга Вадима Волкова — убедительный аргумент в пользу необходимости вдумчивого и кропотливого изучения социологической классики. Без такой работы никакое «включенное наблюдение», «этнографическое описание» и другие способы прямого контакта с полем не имеют смысла. Ценность и для науки, и для публики представляет напряжение, которое возникает в процессе живого диалога полевого материала и теории.
Российская специфика проблемы легитимности господства и насилия не может быть понята без обращения к книге Волкова. Представленные в ней различения видов насилия, концепция насилия как услуги, переформулирование самой проблемы насилия (от различения легальных/нелегальных акторов к различению акторов как продавцов и покупателей на рынке насилия) позволили не просто схватить важные феномены новейшей российской истории, но и концептуализировать их на языке актуальной социальной теории. Книга раскрыла содержание сложнейшего клубка социальных противоречий, скрытых за фасадом с надписью «Криминальная Россия», и дала несколько важных прогнозов. Впервые введенные Волковым понятия «межведомственных сетевых группировок» и «государственного силового предпринимательства» сегодня превратились в ключевые элементы не только социологического, но и политического словаря.
Олег Хархордин. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности, 2016
«Плохой менталитет», «уплощение массового сознания», «негативная идентичность» — вот набор концептов, при помощи которых сегодня некоторые отечественные социологи объясняют российские реалии. Дистанция между анкетой и исследовательской проблемой схлопывается ими со скоростью света — раз, и градиент степеней российского «массового сознания» (сначала объемное, но после Крыма стало более плоским) готов к употреблению. Вопросы, где «живут» менталитеты, сознания и идентичности отметаются с порога, хотя только эти вопросы имеют значение. «Обличать и лицемерить» — одно из немногих ярких исключений на этом фоне. В исследовательском фокусе автора простая проблема: если СССР был фабрикой по производству коллективности, то откуда взялась индивидуалистическая установка, определившая социальное лицо 1990-х годов?
Через скрупулезный разбор документов ВКП(б) и КПСС, анализ вызовов, вставших перед партией и государственной машиной в 1920–1930-е годы (урбанизация, рост доли крестьян среди членов партии, отсутствие этики доносительства у партийцев из интеллигенции), автор показывает, как складывались практики и техники производства сначала советского, а потом и российского усредненного индивида. Мы видим не только чистки, партсобрания, самокритику, «работу над собой», но и материальные инструменты производства нового типа коллектива, нового типа общества. Насыщенные этнографические кейсы (от «коренковщины» до «дела Аксенова») вплетены в разбор теоретических проблем, актуальных как для социальной антропологии, так и для социологии: действует ли коллектив, где искать агентность, каким образом создается этика производства себя? Как и «Силовое предпринимательство», «Обличать и лицемерить» сегодня является не только источником вдохновения и теоретическим подспорьем, но и эталоном, на который стоит равняться.
Понятие государства в четырех языках. Сборник статей под редакцией Олега Хархордина, 2002
Собрать под одной обложкой актуальные тексты известнейших политических философов и социологов (таких, как Квентин Скиннер и Доминик Кола), связанные одной проблемой и одним тематическим полем — задача, посильная лишь немногим российским университетам. Сборник «Понятие государства» — подтверждение той уникальной роли, которую ЕУ играл и будет играть в интеллектуальной жизни России. Цель сборника — рассмотреть смысловые и культурные различия феномена государства в четырех европейских языках. Через обращение к историческим этапам эволюции понятий «state», «etat», «valtio» и «государство» авторы показывают, как происходила семантическая, грамматическая и политическая унификация способов говорения и мышления о государстве, кристаллизация этих понятий в естественном и теоретических языках.
От латинского «stato» — полюса покоя, устойчивого «состояния», «положения дел» — берет свой исток и «абстрактное государство» Томаса Гоббса (отделенная от правящих и подданных государственная машина), и французское антропоморфное «etat» — государство, слившееся с телом монарха. Финское «valtio» демонстрирует принципиально иную эволюцию: государство стало производным от понятия политического, в него вложено представление о государстве как процессе, движении, действии. Русское «государство» тоже стоит особняком — для его эволюции ключевыми являются такие понятия, как «господство» и «собственность». Напряжение между этими эволюционными моделями — одно из главных достоинств сборника. Благодаря этому напряжению государство из данности становится проблемой, возвращая читателя к фундаментальным вопросам, стоящим у истока социальной теории и политической философии.