Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Американский писатель Амброз Бирс имел стойкую репутацию корифея журналистики Западного побережья и мастера острого слова, циника и беспощадного критика окружающей реальности. Недаром за свои язвительные статьи он получил прозвище «Горький Бирс». За его плечами был большой жизненный опыт и главное наследие — воспоминания о Гражданской войне, в которой он принимал непосредственное участие. Ужасы, увиденные им на полях сражений, и прямое столкновение со смертью решающим образом повлияли на все его дальнейшее творчество.
Самый знаменитый рассказ Амброза Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей» из сборника «Tales of soldiers and civilians» был опубликован 13 июля 1890 года в газете The San Francisco Examiner и впоследствии стал общепризнанным шедевром американской литературы.
История начинается довольно динамично. Прежде чем читатели успеют сориентироваться, Бирс бросает их в самое затруднительное положение.
«Мужчина стоял на железнодорожном мосту в северной Алабаме и смотрел на стремительную воду в двадцати футах внизу. Руки мужчины были за спиной, запястья связаны. Веревка плотно обвивала его шею» (здесь и далее все переводы из Бирса мои. — Н. Г.).
Объективный рассказчик продолжает очень обыденно объяснять расстановку солдат, собравшихся для проведения казни. Затем в рассказе от третьего лица происходит переход к субъективным восприятиям и мыслям осужденного Пейтона Фаркуара. «Быстрый» поток теперь становится «вялым», время и движение замедляются, звуки усиливаются, и он обдумывает план побега. Повествование завершает первую часть в последний момент перед разрывом петли.
Примечательно, что следующая часть резко смещается от момента казни к воспоминаниям, объясняющим, кто такой Фаркуар и как он оказался втянут в то, что привело его к таким ужасным последствиям. Мы узнаем, что он богатый, респектабельный плантатор из Алабамы, патриот южан. Проезжающий мимо его дома солдат в форме конфедерата внушает ему мысль о важности моста через Совиный ручей для наступления северян и объясняет, как можно его сжечь. Наказание за такой акт саботажа — повешение, но бесстрашный гражданский шутливо называет себя «кандидатом висельных наук». Это замечание предполагает, что смерть может быть обманута человеком, понимающим механику виселицы. Бирс подкидывает эту вводящую в заблуждение подсказку, чтобы сделать воспоминания Фаркуара более правдоподобными. Он завершает вторую часть, сообщив читателю, что солдат, одетый в серую форму Конфедерации, на самом деле являлся разведчиком северян.
Последняя часть рассказа продолжает действие, на котором остановилась первая часть. Виселица сработала, но Фаркуар каким-то образом остается жив. Так начинается ненормальное темпоральное, физическое и психологическое состояние порогового, растянутого во времени флэшфорварда.
Читателю дается яркий отчет об опыте Фаркуара: когда веревка рвется, он ныряет в реку, освобождает руки, делает первый глоток воздуха, ныряет и уворачивается от пуль и картечи, уплывает, а затем совершает свой долгий отчаянный путь домой. Как только мы возвращаемся в сознание Фаркуара, мы понимаем его сверхъестественно острые чувства, невероятную выносливость, боль и восторг от того, что он избежал жестокой смерти. Но в тот момент, когда он достигает своей усадьбы и собирается обнять свою прекрасную жену, мы резко возвращаемся к решительному, объективному рассказчику. Последняя фраза заставляет читателя понять, что он был жестоко обманут в своей надежде на спасение героя: «Пейтон Фаркуар был мертв; его тело со сломанной шеей мягко раскачивалось из стороны в сторону под бревнами моста через Совиный ручей».
То есть вся последовательность побега была лихорадочной предсмертной фантазией.
Лиминальное время и околосмертный опыт
В своем рассказе Амброз Бирс вводит новаторский прием повествования, позволяющий создать впечатляющий эффект. Этот прием используется писателем в пограничной ситуации — на пороге между жизнью и смертью. Происходящее — это ментальная проекция, лихорадочная фантазия в бушующем предсмертном сознании осужденного. В обостренном восприятии главного героя объективное время уступает место радикально более медленному субъективному времени, и в пространстве мгновений он фантазирует о побеге и выживании. История заканчивается, когда субъективный момент приходит к внезапному, грубому финалу и читатель возвращается в мир объективного, «реального» времени.
Бирс считал, что различие между объективным и субъективным временем особенно остро ощущается в моменты перед смертью. Именно поэтому он проявлял огромный интерес к пограничному состоянию и тем возможным ощущениям, которые при этом испытывает человек. В период боевых действий он был свидетелем большого количества казней и сам, подчиняясь суровым военным законам, участвовал в подготовке и проведении некоторых из них, так что история Пейтона Фаркуара имеет под собой реальную основу. Начало рассказа представляет собой сухой отчет о подготовке к смертельному ритуалу. При этом эмоциональные переживания самого приговоренного отсутствуют. Читателю сообщают лишь о том, что Фаркуар пытается сосредоточиться на мыслях о жене, на удивление хладнокровно оценивая окружающую обстановку, так что момент вступления в пограничное состояние героя проходит для читателя незаметно и он впадает в иллюзию возможности спасения. Так же как и Пейтон Фаркуар, читатель не понимает, что бурная речка, в которой тот оказался, на самом деле является Стиксом, принявшим его безвозвратно.
Пороговая ситуация между жизнью и смертью — это материал великой драмы, и поэтому она часто встречается в литературе. Такова же и идея о том, что герой обретает особые физические, умственные или духовные силы перед лицом серьезной опасности. Обрамление истории воспоминаниями также является распространенной повествовательной техникой. Менее распространен «флэшфорвард», хотя он и использовался с древних времен в таких формах, как пророчество, символические сны, мистические видения или фантазии о будущем. Феномен растянутого времени мы находим еще в Библии. Однако «флэшфорвард» в сочетании с околосмертным сознанием осужденного, который, кажется, избегает смерти в расширенном субъективном времени, представляет собой новаторскую нарративную комбинацию Амброза Бирса.
Сюжеты и художественные приемы Бирса могут быть разными, но в его прозе есть нечто объединяющее, а именно фигура главного героя — разумного или даже исключительного существа, которое обманывает себя уверенностью в собственной логичности и умирает, прежде чем до него доходит, что его ценная рациональность не имела никакого значения.
«Случай на мосту через Совиный ручей» иллюстрирует целый ряд вопросов, касающихся природы времени, разума, реальности, знания и истины. Эта история выдвигает на первый план созданную разумом, но бессознательную фантазию, которая вводит Пейтона Фаркуара в заблуждение в последние минуты его жизни. В более широком смысле история описывает и другие заблуждения, которые привели Фаркуара к гибели. Однако в конечном счете это история не только о Фаркуаре, но и о восприятии читателя.
Тщательно продуманное повествование Бирса неожиданно завершается ударом по привычной логике. Автор пользуется нашими гносеологическими слабостями, то есть нашей уверенностью в незыблемости литературных условностей. Он говорит о том, что большая часть нашего понимания жизни и мира основана на зыбких предположениях, ложных ожиданиях, перцептивных и концептуальных упрощениях, привычках ума и обычной лени. Он напоминает нам, как легко мы делаем поспешные выводы, прежде чем серьезно рассмотреть доказательства. Он дезориентирует и смущает, эффективно переключаясь взад и вперед в своих повествовательных приемах. В «Происшествии» Бирс не лжет читателям прямо, но утаивает часть информации, чтобы водить их за нос. Манипулирование точкой зрения рассказчика сбивает с толку, и стратегические упущения в повествовании, которые создают внезапный, неожиданный финал, вызывают тревогу. Читателя вводят в заблуждение изменчивые нарративы, а кажущееся правдоподобие происходящего объясняется лишь его легковерием.
Амброза Бирса по праву можно считать предшественником экзистенциализма, психоанализа и постмодернизма. Его изображение времени предвосхитило работы Анри Бергсона, который подробно описывал резкое различие между объективным, стандартизированным, пространственным, научно измеренным временем и временем, которое мы непосредственно переживаем. Анри Бергсон определил его как durée réele, т. е. «реальную продолжительность», или «чистое время». Именно это субъективное время, по мнению Бирса, сопряжено с околосмертным опытом. Не случайно у Пейтона Фаркуара возникают странные длительные невыносимые звуковые ощущения, которые в действительности оказываются тиканьем обычных часов, измеряющих объективное время.
В статье о новом изобретении, электрическом стуле, Бирс писал:
«Врачи ничего о нем не знают; во всяком случае, они знают об обратном, смерть от электричества может быть самой ужасной мукой, которую только способны произвести какие-либо природные силы или процессы. Агония может быть не только непостижимо велика, но и страдающему может казаться, что она длится непостижимо долго».
Таким образом, если известный парадокс Зенона о летящей стреле предполагает бесконечную делимость пространства, то «эффект Бирса» предполагает бесконечную делимость времени.
Экстремальные ситуации вызывают экстремальные психические состояния. Сегодня это подтверждается и данными нейрофизиологии. Страх и боль провоцируют метаболические нарушения, вызывающие всплеск гормонов стресса, таких как кортизол и адреналин, наряду с аномальными уровнями эндорфинов, норадреналина, сератонина и других нейротрансмиттеров в головном мозге. Этот физиологический процесс вызывает то, что сейчас называется «околосмертным опытом», который характеризуется «потерей чувства времени, ускорением мышления и пересмотром жизни».
Однако вместо того, чтобы переживать свое прошлое, главный герой рассказа «Случай на мосту через Совиный ручей» переживает проекцию в будущее. Но Бирс не оставляет ему шанса на спасение как в этой земной жизни, так и за ее пределами. Тем самым он отрицает общепринятую религиозную концепцию. Примечательно, что Пейтон Фаркуар в решающий момент, уже стоя на эшафоте, не обращается с молитвой к Богу. А таинственный лес, через который лежит дорога к дому, — это не Чистилище, и само путешествие, возможно, последняя вспышка мозговой активности, отчаянный бросок эго-идентичности перед аннигиляцией.
Война — портал в темное бессознательное
Амброз Бирс, ок. 1866
Причины столь мрачного детерминизма кроются в посттравматическом синдроме, который писатель получил в результате участия в боевых действиях. Оказаться, будучи наивным девятнадцатилетним идеалистом, в эпицентре кровавой братоубийственной бойни — испытание, разрушающее психику. Цинизм в такой ситуации выступает естественной защитной реакцией перед открывшейся жестокостью мироздания. Впоследствии Бирс писал: «По сей день я не могу смотреть на пейзаж, не отмечая преимуществ площадки для нападения или обороны... Я никогда не слышу ружейного выстрела без дрожи в венах. Стоит мне уловить специфический запах пороха, и я мысленно вижу мертвых и умирающих».
Исторический контекст чрезвычайно важен — именно в XIX веке происходит окончательный слом прежней культурно-социальной парадигмы под воздействием взрывного научно-технического прогресса. Развенчанные религиозные догмы уже не работают, но и научные доводы не объясняют (или пока не объясняют) сверхъестественные явления. Ощущение ненадежности бытия приводит к неврозу. И в трещину между архаикой и модерном просачивается липкий страх, переходящий в онтологический ужас. Все это стимулирует темное бессознательное.
По мнению Бирса, зародыш зла кроется в человеческой природе от рождения. И оно только ждет удобного момента, чтобы раскрыться. В этом смысле нет разницы между северянами и южанами, военными и штатскими. Война легитимизирует насилия и убийства и тем самым открывает портал в это темное бессознательное, которое, вырываясь наружу, поглощает всю окружающую реальность. Онтологический ужас при этом становится невыносимым. Бирс был одним из тех, кто уловил этот надвигающийся ужас, впоследствии ярко заявивший о себе в ходе Первой и Второй мировых войн и до сих пор не оставляющий нас в покое. Таким образом, судьба Фаркуара была предрешена, даже несмотря на то, что он был настоящим джентльменом, прекрасным семьянином и, в общем, хорошим человеком «с добрыми глазами». Однако именно темное бессознательное заставляет его поддаться искушению вершить судьбы других людей. Но само это решение, по сути, было принято не в тот момент, когда разведчик северян спровоцировал его, а гораздо раньше. Ведь и до этого «его раздражала бесславная праздность, он стремился к высвобождению своей энергии, к насыщенной жизни воина, и искал возможности отличиться. Он чувствовал, что такой случай ему представится, как он представляется всем в военное время». И свято верил «в гнусный принцип, что в любви и на войне все позволено». Но удача изменила ему, и разрушительный импульс вернулся смертельным бумерангом.
Важный фактор, также повлиявший на мировоззрение Амброза Бирса, — радикальный пуританизм, впитанный им с детства. Известно, что родители писателя были фанатичными христианами-конгрегационалистами. Отрицая свободу воли, они верили в безусловное предопределение, в особую избранность тех, кому достается божественная благодать. Это дает ключ к пониманию, почему писатель лишил благодати и возможности спасения своего героя. Однако тезис Бирса об имманентности зла и об агрессивной природе человека выглядит спорным — даже на его собственном примере очевидно, какое решающее влияние на формирование личности оказывает социальная среда. Это касается и нагнетания военной истерии, активирующей милитаристскую прошивку, полученную через воспитание и образование. И тогда решение внутренних проблем с легкостью переносится на образ врага. Разумеется, Бирс понимал всю пагубность этой технологии. Именно поэтому он всю жизнь рьяно боролся за мир против милитаристов всех мастей. Его особое негодование вызывали бенефициары войны, наживающиеся на чужой смерти.
Парадоксальным образом писатель решил завершить свою жизнь солдатом новой гражданской войны, но уже в Мексике, примкнув к отрядам Панчо Вильи. Вряд ли, с учетом возраста, им двигало тщеславие его литературного героя. Скорее всего, таким образом он пытался разрешить какой-то личный кризис. Впрочем, истинная мотивация поступка Бирса, а также обстоятельства его гибели до сих пор неизвестны. Но есть надежда, что после смерти он все-таки вернулся домой.