Свой метод Филип Дик называл «шоком неузнавания». В статье «Мое понимание научной фантастики» автор писал, что первым делом он шокирует читателя, выбивает у него почву из-под ног. Шок переносит читателя из привычного мира в другой, фантастический. После первого шокового воздействия автор постепенно вводит детали, знакомые читателю по «реальному» миру. Однако теперь эти детали воспринимаются по-новому. Читатель уже знает: он в чужом мире, и все, что встретится ему на пути, хотя может казаться знакомым и понятным, в действительности таковым не является.
Цель Дика, как он ее сформулировал в той же статье, — запустить в воображении читателя «цепную реакцию», последовательность рассуждений и ассоциаций, которые дополнят и разовьют авторские образы.
Но пока это только абстрактные рассуждения. Рассмотрим, как работает авторский метод на конкретном примере — первом абзаце романа «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (1968).
* * *
Первый абзац по-английски:
A merry little surge of electricity piped by automatic alarm from the mood organ beside his bed awakened Rick Deckard. Surprised—it always surprised him to find himself awake without prior notice—he rose from the bed, stood up in his multicolored pajamas, and stretched. Now, in her bed, his wife Iran opened her gray, unmerry eyes, blinked, then groaned and shut her eyes again.
Тот же фрагмент по-русски:
Модулятор настроения, стоявший возле кровати, легко зажужжал и включил автосигнализатор, который разбудил Рика Декарда слабым, приятным электроимпульсом. Немного удивленный, — он неизменно удивлялся внезапному состоянию бодрствования, которому не предшествовали полусонные зевки, — Рик, в цветастой пижаме, поднялся со своей кровати и потянулся. Айрен, жена Рика, тут же разлепила серые невеселые глаза, моргнула и закрыла их вновь.
В первом же предложении автор вводит некое устройство — «модулятор настроения» / «mood organ». Это авторский неологизм: оба слова есть в языке, их значения понятны, но вместе они обозначают нечто, что не существует в читательской повседневности. Название устройства намекает на его функции: оно что-то делает с настроением, эмоциями. При этом автор не описывает внешний вид, а показывает устройство в действии: модулятор испускает электрический разряд, который будит героя, Рика Декарда.
Фото: viola-davis/tumblr
Вот перед нами герой. Сразу же может возникнуть звуковая ассоциация: фамилия Декарда созвучна с фамилией французского философа Рене Декарта. Важна ли эта ассоциация для сюжета, нужна ли она для понимания романа? На эти вопросы читателю предстоит найти ответы.
В первом предложении есть динамика, импульс для работы читательского воображения. Действие с устройства мгновенно переходит на персонажа, с которым мы себя идентифицируем и через которого мы воспринимаем создаваемый автором мир. Через Декарда мы «ощущаем» воздействие модулятора:
«Surprised—it always surprised him to find himself awake without prior notice—he rose from the bed» / «Он неизменно удивлялся внезапному состоянию бодрствования, которому не предшествовали полусонные зевки».
Пробуждение необычно, оно удивляет героя. Это очень важный момент, так как в нем создается напряжение между знакомым и незнакомым, между опытом, с которым читатель может себя соотнести, и «чужим» опытом, свойственным только миру Дика. И Декард, и читатели представляют себе нормальное «человеческое» пробуждение. Но получаемые от модулятора ощущения герою непривычны. Почему? Может быть, он приобрел устройство недавно и еще не успел к нему привыкнуть или же новый опыт настолько чужд человеческому телу, что оно никак не может приспособиться?
Герой в пижаме поднимается с кровати, потягивается, смотрит на жену, спящую в соседней постели. Эта сцена очень «человеческая», домашняя, уютная. Шок произведен, теперь автор постепенно вводит в текст знакомые детали, чтобы читатель мог увидеть себя в предлагаемой сцене: каждый из нас просыпается по утрам, потягивается, мы знаем, что такое пижама и брак (из личного опыта или «понаслышке»). Сцена кажется знакомой и понятной. Но это лишь видимость, ведь происходящее принадлежит не нашему миру, а создаваемому Диком, в котором существует модулятор настроения.
По-настоящему не так важно, что конкретно собой представляет диковский модулятор, как он выглядит и как работает. Можно увидеть в нем метафору или аллегорию, связать с жизненным опытом автора. Очевидно, что реальные «прототипы» модулятора — это разного рода антидепрессанты, наркотики, реклама и прочие средства управления настроением и эмоциями. Но, говоря о писательском методе, интереснее понять, как эта деталь работает в тексте.
Модулятор — это знак другого мира, он распространяет ауру чуждости, остраняет и переозначивает слова вокруг, побуждая читателя искать новые значения для понятных слов. Пижама на Декарде — привычный предмет одежды. Но означает ли «пижама» в мире Дика то же, что и в нашем? Когда мы читаем это слово, то, скорее всего, представляем себе «земную» пижаму, но это представление может быть ошибочным. Пижама имеет все шансы оказаться неким фантастическим устройством вроде модулятора.
Фото: art-anima.com
В диковском мире новые значения приобретают и слова. «Merry» в первом предложении описывает воздействие модулятора на героя — испускаемый разряд веселит, бодрит. В конце абзаца при описании жены используется слово «unmerry»: она «разлепила серые невеселые глаза». Слова в начале и в конце абзаца перекликаются, они поясняют друг друга. Глаза жены не просто «невеселые» (как в русском переводе), они принадлежат человеку, «не испытавшему воздействия веселящего разряда». Это новое, добавочное значение, которое приобретает слово, оно связано с придуманным автором модулятором и является частью мира, в котором это устройство существует.
Способность слов менять значения естественна для языка. Изменения в технологиях часто влекут изменения и в языке: например, фраза «распечатать письмо» в XIX веке означала «разрезать конверт ножом», сейчас же значение совершенно другое — «вывести текст с компьютера на бумагу посредством принтера». То же происходит и в мире Дика: новые технологии «цепляются» за язык, меняя и дополняя привычные значения.
Переозначиванию подвергаются и отношения между людьми. Декард и его жена спят в разных кроватях («in her bed»). О чем может говорить эта деталь? Возможно, сфера интимности у Дика устроена иначе, чем в нашем мире, и раздельный сон супругов — проявление чуждой нам нормы. Можно пойти еще дальше: вдруг, спя раздельно, герои нарушают некоторую норму, принятую в их мире? Так или иначе, в первом абзаце социальные отношения обозначены, но пока мы не знаем, что именно они означают, как вписываются в систему ценностей и норм вымышленного мира.
Можно обратить внимание и на имя жены. Как следует его читать: как страну Иран, как Айрен (вариант в русском переводе) или как Ирен? Важно ли созвучие со страной? Эти рассуждения, вероятно, уже граничат с паранойей, хотя… Дик страдал манией преследования и верил в теорию заговора. Известно, что его часто мучили страхи, не состоит ли он — сам того не ведая, — в какой-нибудь коммунистической антиамериканской организации. Читателю романов Дика тоже нужно быть немного параноиком, трактовать все предметы, слова и явления как «улики», рассказывающие о мире, который они обозначают.
* * *
Модулятор настроения не играет роли в сюжете, в тексте он появляется всего дважды (считая начало). Тем не менее в первом абзаце он работает не только как знак другого мира, он указывает на одну из центральных тем романа — связи эмоций и человечности.
Рик Декард — охотник на андроидов, человекоподобных роботов, которые создаются для выполнения тяжелой физической работы в невозможных для человека условиях. Хотя внешне и по поведению андроиды ничем не отличаются от человека, существует специальный тест (в романе он называется тестом Войта-Кампфа, своеобразный аналог теста Тьюринга), который позволяет их отличать. В ходе теста предлагаются мысленные эксперименты, в которых спрашиваемый должен сделать выбор на основании своей способности к симпатии. Представьте: вы идете по пустыне и видите перед собой лежащую на спине черепаху; что вы сделаете — пойдете дальше, оставив животное умирать, или спасете ему жизнь, перевернув на живот? Предполагается, что андроид выберет первый вариант, так как его эмоциональной компетентности не хватит, чтобы проявить симпатию в этой воображаемой ситуации. Человек же выберет второй вариант.
По словам Дика, образ андроида он использовал как метафору эмоционально ущербного существа. Эта аналогия, признавался Дик в одном из интервью, пришла ему в голову, когда он работал над более ранним романом — «Человек в высоком замке», альтернативной историей, в которой Германия одержала верх во Второй мировой войне. Готовясь к написанию романа, Дик изучал историю фашизма. Его поразил внутренний «дефект» лидеров этого режима — рассинхронизация между интеллектом и способностью к симпатии. Как по-своему яркие, умные и образованные люди могли стать причиной массовых жестоких убийств? Позже этот вопрос выкристаллизовался в образ андроида, не-человека, существа, неспособного к симпатии.
Фото: giphy.com
Писательским самоинтерпретациям не всегда стоит доверять без оглядки. Образ андроидов в романе сложнее и богаче, чем однобокая метафорическая трактовка, предложенная самим Диком. Тем не менее неоднозначная, сложная связь между человечностью и эмоциями в романе проговаривается четко.
Еще до того, как мы впервые встречаемся с андроидами и узнаем о тесте Войта-Кампфа, мы уже понимаем, что в мире Дика эмоции управляемы, что они поддаются настройке с помощью модулятора настроения. Эмоциональный отклик человека вполне может оказаться результатом искусственной калибровки. Одновременно с этим легко представить сценарий, в котором модулятор, впаянный в тело андроида, компенсирует недостаток эмоциональности и позволяет роботу успешно пройти тест на человека.
Тест не способен установить аутентичность эмоции, он лишь может указать на «философского зомби» — гипотетическое существо, реагирующее на внешние раздражители (оно плачет, когда ему причиняют боль, смеется, когда слышит шутку), но в действительности ничего не испытывает. Соответственно, вера в эффективность теста — иллюзия, идеология, порождаемая властными институтами и необходимая для поддержания социального расслоения (деление на людей и андроидов повторяет марксистскую оппозицию суперструктуры и инфраструктуры).
Продвинемся еще немного в этих рассуждениях. В мире Дика почти все животные исчезли, их заменили искусственные аналоги, а оставшиеся настоящие стали редкой и дорогой экзотикой. Владение питомцем превратилось в знак социального статуса — как дорогая брендовая одежда или квартира в элитном районе. Декард хочет иметь домашнее животное, не настоящее, так как они слишком дороги, но хотя бы искусственное — «электроовцу». Это желание проистекает не из героя, не из его личных симпатий или предпочтений, оно помещено в него рынком. В диковском мире тотального капитализма рыночная цена и личная ценность взаимоконвертируемы, экономический капитал легко переводится в символический, престиж и статус. Модулятор, появившись в первом абзаце, не только обозначает тему, но также указывает на силы, которые управляют этим миром.
Модулятор компрометирует аутентичность наших эмоций, рынок — аутентичность наших желаний. «Я» как такового нет, нет субъектности, которая может с уверенностью заявить: «я хочу» или «я весел». «Я» возникает только как переживание зияния, которое «хочет» быть заполненным. Перед нами буквализованная «машина желания» Делеза и Гваттари: рынок создает пустоту, производит желание, которое сам же удовлетворяет, но, удовлетворив, порождает новые пустоты.
Начиная читать роман, мы задаемся вопросами, строим предположения об устройстве создаваемого мира и вместе с автором участвуем в его конструировании. По прочтении мы возвращаемся к первому абзацу — в нем компактно сложен целый мир, и теперь мы знаем, как его распаковать.
* * *
Что еще почитать о Филипе Дике:
Samuel R. Delany. The American Shore: Meditations on a Tale of Science Fiction by Thomas M. Disch—„Angouleme”. Dragon Press, 1978
Philip K. Dick. My understanding of science fiction. / The Shifting Realities of Philip K. Dick. Selected Literary and Philosophical Writings, ed. by Lawrence Sutin. Random House, Inc., 1995
Carl Freedman. Science Fiction and Critical Theory. Wesleyan University Press, 2001
Lawrence Sutin. Divine Invasions: A Life of Philp K. Dick. Harmony Books, 1989