Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Дэниел Скарборо. Социальное евангелие в России. Православное пастырское движение в условиях голода, войны и революции. М.: Новое литературное обозрение, 2025. Перевод с английского Александра Кырлежева. Содержание
— Дэниел, вы доцент кафедры русской истории и религии Назарбаев Университета. Расскажите, пожалуйста, о вашей деятельности в этой институции.
— Я являюсь директором программы магистратуры по евразийским исследованиям. Сейчас преподаю в основном аспирантам — например, историю православия в России. Раньше, когда я работал со студентами, обучающимися в бакалавриате, я преподавал русскую интеллектуальную историю, историю православия, историю Казахстана, историю Российской империи.
— Название вашего исследования отсылает к движению социального евангелизма («социального евангелия»), ключевым представителем которого был теолог и баптистский пастор Вальтер Раушенбуш. Существуют ли еще работы, в которых авторы, исследуя религиозную жизнь дореволюционной России, так или иначе проводят параллели с этим движением?
— Скотт Кенворти писал на эту тему статью An Orthodox Social Gospel in Late-Imperial Russia. Есть книга Лори Манчестер «Поповичи в миру». Из нее можно узнать о реакции семинаристов на современные проблемы. Эйлин Фризен что-то об этом писала.
Название моей книги было для американской аудитории. У книги нет прямой связи с социальным евангелизмом. Я хотел поставить этот феномен в контекст мировой реакции христианства на социальные проблемы XIX–XX вв. Во введении я пишу о такой реакции у католиков и протестантов в Америке и Европе. Это реакция на социализм, урбанизацию, индустриализацию. В России реакция была связана со структурой духовного сословия. Поэтому я выбрал это название. Оно хорошо звучит, но, повторюсь, никакой прямой связи с «социальным евангелием» не имеет.
То, что я нашел в архивах, — это удивительно. Сколько они, священники, сделали. Они реально организовали гуманитарную помощь. Об этом написано мало. Скотт Кенворти говорил мне, что в ходе исследований он нашел информацию о том, что в 1920-е годы, когда снова был голод, люди вспомнили, что священники сделали раньше, в 1890-е.
— В недавно переведенной на русский язык книге Хезер Колман пишет о русских баптистах как о членах гражданского общества в позднеимперский и раннесоветский периоды России. Ваша книга показывает православное духовенство как часть этого общества. Насколько распространен в научной литературе такой взгляд?
— Мало внимания уделено тому, что делали священники. Русская интеллигенция смотрела на православие чаще под другим углом. Например, выдвигала идеи относительно того, как оно может стать фундаментом нового общества в России. Можно вспомнить тот же христианский социализм. В России в начале XX века было очень активное гражданское общество со множеством добровольных союзов, кооперативов. Православная церковь была его частью. Самодержавие, конечно, боялось гражданского общества. В то же время государство предоставляло священникам много свободы.
Говорить о том, что взгляд на православное духовенство как на часть гражданского общества, является мейнстримным в научной литературе, не приходится. В научной среде самый большой авторитет, конечно, Грегори Фриз. Он такой пессимист. Он пишет, что все развалилось, что приходские попечительства ничего не делали. Я думаю, что он неправ. Конечно, Фриз все прочитал и с ним сложно спорить.
— В книге вы пишете о сетях взаимопомощи, которые имело православное духовенство. Предпринимало ли оно попытки перенять опыт у других христиан, живущих в России? Я вспоминаю книгу Мэри Рейбер, которая посвящена периоду 1905–1929 гг. и в которой она, в частности, рассматривала взаимоподдержку российских евангеликов.
— Высшие церковные саны постоянно сравнивали православных с другими конфессиями. Не только с христианами, но и с мусульманами. В Алматы я нашел в архиве документ, который рассказывает о том, как мусульмане помогли русским православным строить «русские мечети» и поддерживать бедных. Для епископа это был кошмар.
В церковной печати публиковались истории о том, как тот или иной казах не находил помощь среди православных. В итоге ему помогали казахи, и он принимал ислам.
— Православная церковь в позднеимперской России — огромное поле для исследований. Какие прорывные, на ваш взгляд, книги о православии в это время были написаны за последние 10–15 лет?
— Я бы мог назвать книгу Эйлин Фризен Colonizing Russia’s Promised Land: Orthodoxy and Community on the Siberian Steppe (2020). Насколько я знаю, это единственная по теме книга на английском, которая содержит исследование о Средней Азии, потому что Фризен пишет о северном Казахстане. В 2021 году вышла также очень интересная книга о законе и православии: Law and the Christian Tradition in Modern Russia. Это собрание работ разных авторов по теме.
Скотт Кенворти и Александр Агаджанян в 2021 году опубликовали введение в православие Understanding World Christianity: Russia. В том же году вышла книга Алексея Беглова «Православный приход на закате Российской империи: состояние, дискуссии, реформы». Жизнь православных людей фокусировалась в основном на уровне прихода. Чтобы понять, что такое православие в позднеимперской России, нужно смотреть на приходы и священников. Беглов в этом смысле — самый крупный специалист. Конечно, в последнее время о православии напечатано намного больше. Могу также указать на инициативу Northwestern University собрать вместе многих исследователей православия.
— Какие подходы к изучению русского православного духовенства в позднеимперский период и — шире — религии представляются вам актуальными и продуктивными?
— Я сейчас пишу книгу о православии в Центральной Азии. История православия в этом регионе изучена мало. Недавно в журнале Kritika вышла моя статья The Embodiment of Orthodox Christianity in Central Asia: Sacred Objects and Orthodox Nationalism in Revolutionary Turkestan.
Мне интересна «материальная религия». При изучении православия это очень важно. В контексте мирового христианства «материальная религия» также обладает значимостью. Сергей Булгаков писал по этому поводу: «Все, что духовно, материально облачено в тело. Поэтому мы выполняем все таинства, имея в своем распоряжении определенный материал причастия — хлеб и вино, елей, мирра, вода».
Православные не могут совершать литургию без антиминса. Для того чтобы построить церковь, нужны святые мощи. С этим связаны проект «Сакральная география» и электронный атлас, в создании которого я принимаю участие. Когда православные приехали в Центральную Азию, они хотели сделать на этом месте святую землю. Я узнал, что самая старая православная церковь в Астане, Константино-Еленинский собор, была построена при помощи мусульманина-плотника. Создание и сохранение «материальной религии» часто требует сотрудничества разных конфессий.
— Какие европейские и американские университеты и, соответственно, каких ученых вы могли бы порекомендовать тем, кто хочет написать диссертацию о православии в позднеимперской России?
— Могу рекомендовать моего научного руководителя Екатерину Евтухову (Колумбийский университет), а также следующих исследователей: Веру Шевцов (Колледж Смит), Надежду Киценко (Университет штата Нью-Йорк) и Ирину Пярт (Тартуский университет).
Я бы хотел обратить внимание студентов и на институцию, в которой работаю. Назарбаев Университет — прекрасное место, у нас очень хорошая база. У нас можно закончить магистратуру, а на PhD уехать в Европу или в США. Кстати, в Назарбаев Университете тоже есть PhD-программа. Здесь можно изучать как историю религии, так и религию в современном мире.
Под моим научным руководством можно писать докторскую работу. Есть одна тема, которая меня очень интересует, — православие среди казахов. Я бы очень хотел работать со студентами, которые изучают эту тему не как историки, а как социологи религии.
— Мы беседуем в прекрасном городе Астане. Посоветуйте, пожалуйста, читателям «Горького» несколько основополагающих, на ваш взгляд, книг, посвященных истории Казахстана.
— Правительство Казахстана организовало проект многотомной истории Казахстана. Я работал над ним как редактор. Когда этот многотомник выйдет, я не знаю, но отслеживать этот проект тем, кто интересуется историей Казахстана, конечно, нужно. И могу назвать книгу Дины Аманжоловой «Советский проект в Казахстане: власть и этничность», которая вышла в свет в 2020 году. В том же году появилась книга Александра Моррисона «Завоевание Российской империей Средней Азии: исследование имперской экспансии, 1814–1914».